ты не будешь бояться! Ничего не будешь бояться! Чего бояться моросу, если он уже морос!

Нил с каменным лицом прослушал весь монолог, а когда черный маг оборвал речь дребезжащим смешком, покачал большой, покрытой запекшейся кровью головой:

– Ты больше чем дурак, Катышок, Темная Лапка. И мне жаль тебя, а потому я скажу, кто увел твоего демона.

– Кто? – спросил весь напрягшийся Ди Гон.

– Тур!

– Ты врешь! Ты видел его?!

– Я его позвал. Можешь мне не верить! – Нил ухмыльнулся.– Лучше бы тебе не верить, а то скверно будешь спать!

– Не верю! Я сам знаю, кто это был! Странник! Он увел Дитя, но побоялся остаться, чтобы попробовать вот этого! – Колдун потряс Хлыстом.– Но он еще попробует, если не угомонится! И демон жив, я чувствую!

– Это был не Трой,– спокойно сказал Нил.– Троя я знаю. И ты его знаешь. И знаешь, что это был не он, иначе не паясничал бы передо мной. А насчет мороса… Что ж, попробуй, Катышок! Маг ты серьезный. Но со мной тебе не совладать. И все же попробуй!

– Попробую, не сомневайся! – пообещал Ди Гон.– Сегодня не тот день, а завтра, клянусь головой Хаора, ты станешь моим! А до завтра будешь висеть здесь. А чтобы ты не донимал меня болтовней, молчи!

И Нил онемел.

– Уж с тобой я как-нибудь справлюсь,– проворчал колдун и вышел.

Две ночи тому назад Санти приснился странный сон.

Он увидел себя на вершине поросшего голубой травой холма. Внизу, слева от него, текла река, справа тянулись уходящие вверх холмы, а за ними – горы, вершины которых тонули в плотных облаках.

Слева от Санти – воин, держащий сиреневый стяг с гербом. Герба не разглядеть, потому что – безветрие, и шелковое полотнище обвисло на коричневом полированном древке.

На Санти – полные доспехи воина, но привычное к тяжести тело не замечает их.

Позади, за спиной Санти, в двадцати длинных шагах сомкнутыми рядами стоят воины. Его воины. Лучшие. Ветераны. А впереди, локтях в ста,– другое войско. Он видит только первую шеренгу, потому что дальше начинался склон.

Войско. Серые плащи и поблескивающие острия копий.

От шеренги отделяется человек. Капюшон серого плаща откинут, и на стальном полушарии шлема играют солнечные лучи.

В вытянутых руках человек торжественно несет длинный предмет. В полной тишине.

Человек подходит ближе. Санти слышит, как поскрипывает свежая трава под его сапогами. Бородатое лицо человека ниже значка на нагруднике Санти. Вагар. В трех шагах он остановился:

– Туринг Свант Улайвсон приветствует Да€нила, сына Асхенны!

Каждое слово, казалось, повисало в неподвижном воздухе.

– Да€нил, сын Асхенны, приветствует Сванта Улайвсона, туринга!

Санти не узнает собственного голоса, низкого и мощного, как боевая труба.

Воины за спиной ударяют в щиты рукоятями мечей, и воздух над холмом вздрагивает, как от удара грома.

– Я, туринг Свант Улайвсон, вручаю тебе, Данил, сын Асхенны, в знак великой благодарности и уважения, которое народ мой заявляет твоему народу, сей дар!

Длинный предмет, который туринг держит в руках, завернут в плотную алого цвета ткань. Вагар медленно разворачивает ее, и Санти видит меч в белых, как молоко, ножнах. Без единого узора или украшения.

– Прими! – говорит туринг и протягивает меч Санти.

Юноша видит свои руки в толстых кожаных рукавицах, с нашитыми сверху полосками металла. На левой – боевой браслет с четырьмя шипами. Руки эти принимают меч, и Санти наклоняет голову в знак благодарности.

Вагар отвечает таким же поклоном, и за спиной Санти рукояти мечей второй раз ударяют в стальные щиты.

– Принимаю и благодарю! – произнес губами юноши тот же мощный голос.

– Сними рукавицу, Данил, сын Асхенны!

Санти стягивает латную рукавицу с правой руки и кладет ладонь на белую шершавую рукоять.

Санти глядит на руку и удивляется – это его собственная рука. Немного более жилистая и смуглая, но его, Санти.

– Пусть меч увидит свет! – восклицает вагар.– Луч солнца еще не касался его. Пусть клинок увидит свет в твоей руке, благородный Данил!

Движением, привычным, как вздох, Санти-Данил выхватывает меч. Гул за спиной: воины увидели и узнали клинок. Светлое, с серебристым отблеском, лезвие из бивня хармшарка. Оно белее, чем те два клинка, которые он, Данил-Санти, видел прежде. Но это, без сомнения, он, драгоценный бивень. Воистину это – Дар! Понятно, почему на ножнах и рукояти нет отделки.

– Ты взял меч, сделанный отцами наших отцов! – провозгласил туринг.– Ты удостоен! Бессмертен меч сей. И сила богов, заключенная в нем, бессмертна. Твой род, Данил, сын Асхенны, да будет так же бессмертен и неизменен, дабы хранить его вечно! Нет магии, что сможет опутать сына рода твоего, сжимающего сей меч. Сила богов, живущая в мече, охранит твою волю и твою руку, а рука да свершит остальное! Я, туринг Свант Улайвсон, говорю: ты, сыновья твои, сыновья сыновей твоих – друзья наши по крову и крови! Будет так!

– Я, Данил, сын Асхенны, говорю: будет так!

Данил-Санти вскидывает меч над головой, и в третий раз ударяет гром.

Вагар поворачивается и идет к своим, а затем все серое войско спускается с холма к реке, где, удерживаемые якорями, подняв прямоугольные серые паруса, стоят вагарские дракены.

Весла вспенивают воду, и дракены скользят вверх по реке. Санти вкладывает меч в ножны и поворачивается к войску…

Санти лежал на животе, подперев ладонями подбородок, и задумчиво глядел на Ронзангтондамени потемневшими изумрудными глазами. Он только что закончил говорить и теперь просто смотрел на озабоченное лицо Женщины Гнона.

– Это все? – спросила она.

– Ты теперь знаешь столько же, сколько и я,– сказал юноша.– Ты все еще хочешь помочь?

Лицо Ронзангтондамени окаменело.

«Ты ее оскорбил!» – пришла мысль Этайи.

– Я не уверен, что ты сможешь помочь, и я совсем не хочу принести