– Эй-эй, болезный, не вырубайся! – забеспокоился я. – Ты не в аду, ты все еще на этом свете. Жоржик, я не черт, я спецназовец!

В подкрепление своих слов я стащил с головы шлем и попытался располагающе улыбнуться. Видимо, получилось не очень, так как пленник испугался еще больше.

– Хорош, Жорж! Я тебя убивать не собираюсь! – И чтобы не кривить душой, добавил: – Сейчас, по крайней мере. Я федерал, один из подчиненных майора Шелеста. Вспоминай, вы на него заложников обменяли.

Дикий ужас в глазах бывшего главаря уступил место обычному страху, но трястись он не перестал.

– В-вы т-точно м-меня не у-убьете? – проблеял он и попытался вжаться в диван.

Не прокатило.

– Не сцы, не убьем! – вклинился в разговор Федотов. – Раз выжил, то теперь до суда дотянешь.

– К-какого с-суда?

– Знамо какого – самого гуманного и справедливого! – хмыкнул я. – Еще раз повторяю для тех, кто в танке: мы федералы. Самосуд устраивать не собираемся. Но если разговаривать откажешься, тушку испортим основательно. Хоть и не до смерти. Будешь общаться? Кивни, если да.

Пленник судорожно затряс головой, не в силах поверить собственному счастью.

– Рука сильно болит? Может, еще обезболивающего вкатить?

– Н-не надо, – отказался бывший главарь. – Т-терпимо. Что вы хотели с-спросить?

К нему на глазах возвращалась способность трезво мыслить и связно выражаться. Крепкий, черт!

– Бомбу обезвредить можешь? – начал я с самого главного.

Недобиток вдруг запрокинул голову и нервно захохотал. Я задумчиво почесал затылок и вознамерился вернуть пленника в чувство хорошей затрещиной, но тут он сам заткнулся и через пару мгновений выдал:

– Нет никакой бомбы! Там просто куча «симплекса» и термобарический выстрел от ЗРК. Лежат рядом, в целлофан завернутые.

– Что ж вы нам мозги пудрили! – вызверился я.

– Идиоты потому что!.. – невпопад отозвался бывший главарь. – На испуг взять хотели, думали, будем условия диктовать.

– Ага, – хмыкнул Федотов. – Только мы таких шуток не понимаем, сам убедился. Ручка-то не болит?

Пленник болезненно скривился, но оставил выпад без ответа.

– Знали бы заранее – вообще без разговоров вас тут всех положили бы, – угрюмо бросил я. – И майор бы жив остался. Так что за тобой должок, сучонок. Нехилый такой должок.

– Я все скажу, все!!! – испуганно вжался в диван Жорж. – Я много знаю, я спецкурьером был!

– На хрена вы вообще сюда полезли… – Я все никак не мог осознать, что плюгавый главарь нас провел. – Додумались, мля.

– Мы не по доброй воле! Только из необходимости. Когда вы базу на Птичьем разгромили и перехватили управление маяком, боссы перетрусили и сбежали из Системы. У нас здесь всего четыре корабля было, все не поместились. Они собрали приближенных, разнесли маяк и ушли в прыжок. Это произошло часа через четыре после нападения на остров. А нас бросили. Что?! Что нам оставалось делать, я вас спрашиваю?!

– Угомонись уже, – осадил пленника сержант. – Могли просто сдаться. Нет, вас на геройство потянуло. Чего в Океанариум-то полезли?

– Решили, что сможем здесь спрятаться, – вздохнул Жорж. – Все-таки подводное поселение, с воздуха не сразу достанешь. Ресурсы опять же. На побережье у нас шансов вообще не было.

– Правда идиоты, – скривился Федотов. – Тут населения под пятьдесят тысяч, вы как их всех собирались контролировать? Это если бы вас не прихлопнули через день-другой, на крайняк просто массой бы задавили.

– Мне другое интересно, – задумчиво произнес я. – Чего ваши боссы так перетрусили? Вы же вроде бот сбили, который на Локи пункт управления разнес. У вас господство в космосе было. Восстановили бы контроль над маяком, и вся недолга. Нет, с места сорвались, на подводников напали…

– Донесение пришло от одного из агентов, – пояснил бывший главарь. – Флот с Бурной ушел в прыжок. Боссы наши обделались конкретно. Решили напоследок нагадить и свалить, пока не поздно. А мы остались.

– Да понял я уже, – отмахнулся я.

Выходит, засекли сигнал флотские. Так что не зря мы старались, все у нас получилось, хоть и не без потерь. Осталось только корабли дождаться.

– В общем, правильно Штурмин догадался – от безысходности эти гаврики в город полезли, – подвел я итог разговору. – Хотя понять не могу, каким нужно быть отморозком, чтобы такое учудить. Или вас как раз по такому принципу отсеяли?

– Скорее всего, – скуксился Жорж. – Осталось в основном пушечное мясо, тупые и быдловатые. И самые жестокие. Таких проще новых набрать на Гемини-3, чем отсюда вывозить.

– А ты, я гляжу, совсем не тупой. В эту гоп-компанию не вписываешься. Как умудрился к ним попасть?

– Отстал от босса по дурацкой случайности. А из-за одного человека отправку задерживать не стали. Вот и пришлось возглавить один из отрядов. Я, правда, предлагал в степь лететь и среди кочевников затеряться. С нашими силами можно было их к ногтю прижать. Только эти скоты не захотели – удобства им, видите ли, подавай! Пожрать послаще да поспать помягше. И чтоб бабы не совсем страшные были.

– Стадному инстинкту поддался, – заключил Федотов. – И поделом. Захватом заложников ты себе пожизненный срок обеспечил. И радуйся, что в Федерации мораторий на смертную казнь.

По лицу пленника можно было понять, что такая перспектива его вовсе не прельщала. Он уже полностью освоился со своим новым положением и пытался выжать из него максимум возможного. Знаю я таких типов – любой свой поступок оправдают, какую бы гнусность ни совершили. Типа а че такого-то? Заложников взяли? Так отпустили всех живыми. Угрожали бомбой? Так не взорвали же, чего теперь вспоминать? А ему жить хочется, и желательно на свободе. С теми самыми удобствами и бабами (совсем страшных не предлагать). Еще чуть-чуть, и попытается с нами договориться.

– Мужики, а может, договоримся?

Ну что я говорил?! Однако любопытно, что предложит.

– Не о чем нам с тобой договариваться, – отрезал Федотов. – Ты, сука, радуйся, что не пристрелили.

– Я же вам лично ничего плохого не сделал! – зачастил пленник. – Какое вам дело до каких-то дикарей? Вы же из Федерации, цивилизованные люди! Должны понимать свою выгоду. А я могу очень хорошую цену дать. Моя жизнь дорого стоит!

Хрясь! Кулак сержанта врезался в многострадальный нос бывшего главаря. Я даже среагировать не успел. А Федотов, не удовлетворившись одним ударом, сбросил пленника с дивана и принялся макать лицом в воду, приговаривая:

– Жизнь?! Дорого стоит?! Да твоя жизнь, сука, вообще ничего не стоит! Капитан обещал тебя не убивать, а я ничего не обещал! Вот сейчас устрою тебе попытку бегства и грохну с превеликим удовольствием!!!

– Марк! – Я осторожно тронул сержанта за плечо. – Хватит, возьми себя в руки!

Федотов опомнился и отпустил Жоржа. Тот сжался около дивана и принялся с хрипом хватать ртом воздух, то и дело отплевываясь. Сержант напоследок зло пнул его в голень и уселся в кресло напротив. Уставился невидящим взглядом в какую-то точку на стене и глухо заговорил:

– Всю свою сознательную жизнь я посвятил философии. Изучал труды великих предшественников, от Античности до Новейшего времени. Все пытался понять, что такое смерть. Чем она так отвратительна? И одновременно притягательна – вот ведь парадокс! Несколько лет ходил по краю, искал с ней встречи. Докторскую хотел написать, дурак. Но сегодня я вдруг понял – все мои поиски, все исследования напрасны.