своим товарищам. Там, на вышке, сегодня дежурил его младший десятилетний брат Хаген — это он дул в рог, предупреждая об опасности.

Малыш очень расстроился, что не сможет поучаствовать в веселье. Но старшие выбрали на варту именно его, потому что были уверены: из всех мальчишек именно Хаген будет добросовестно сторожить ворота. Остальным веры пока не было — непременно вместо того, чтобы смотреть за стену, они станут пялиться внутрь.

Хаген оправдал доверие. Он яростно дул в рог, предупреждая селище о напасти. Сегодня он прославится и, скорее всего, получит второе имя. Унай сейчас все бы отдал, лишь бы оказаться на его месте. Но вскоре рев рога оборвался, как и недопетая песня Лайны. Что-то страшное происходило за воротами. Рык, рев и вой — все звуки смешались в один бешеный гул.

Воины бежали к стене и вышкам, а жены с детьми рассыпались по домам. Сегодня нарушался один из главных запретов лоримов: женщины доставали оружие и доспехи мужей, чтобы отнести их на стену.

Унай, ни на миг не расстававшийся со своим кроксом, бежал следом за Митро. Тот с ловкостью карри стремительно взбирался по лестнице, ведущей на вышку, где только что трубил малыш Хаген. Отбросив рог в сторону, десятилетний мальчуган тщетно пытался натянуть тугой лук своего старшего брата. Митро нарочно дал ему оружие, чтобы братишке не было так обидно сидеть на варте.

Очутившись наверху, Унай взглянул туда, куда Угорь, отобрав свое оружие у брата, словно древний бог войны, выпускал одну стрелу за другой. За воротами в темноте мелькали огромные темные тела. Они ревели, скрипели зубами, выли и лезли на стены. Даже бесстрашный Угорь вздрогнул, когда увидел жуткую морду, появившуюся из-за острых кольев. Из оскалившейся пасти капала слюна и вырывалось рычание. Огромные лапы когтистыми пальцами охватили колья. Митро на мгновение замешкался, и вдруг со второй вышки заговорила еще одна тетива. В оскалившуюся пасть твари вонзилось две стрелы, и зверь, скуля, свалился на головы лезущих следом за ним новых врагов.

С вышки послышался крик Лотама:

— Это тарки, забери их бездна! Это тарки!

Его слова мгновенно разлетелись по селищу.

Тем временем на стене появился отец Уная, Медведь и его огромные сыновья. Мужчины, естественно, не носили тяжелые брони и кольчуги в селище. Честно сказать, Унай видал своего отца в доспехе, только когда тот уезжал на ярмарку. Но по обычаю, заведенному еще на службе в морской дружине, воины и новики носили только легкий кожаный доспех. Все были без шлемов и щитов, только с оружием, с которым не расставались никогда.

Отец бежал впереди, на ходу раздавая команды и расставляя воинов по местам на стене, хотя все давно уже знали свое место. Уверенный командный голос десятника придавал уверенности и твердости молодым новикам, растерявшимся от неожиданной атаки на селище. Каждый ветеран опекал «своего» новика, подбадривая его личным примером. Левую сторону стены заняли Варольд со старшим сыном, а правую — отец Уная и средний сын Медведя Берд. За ними в центр спешили со связками костяных гарпунов Парт и Торби Соленый Ус.

Эта зима была удачной. Мужчины селища, охотясь в море, обнаружили небольшой островок с удобным песчаным берегом, на котором устроили огромное лежбище морские тигры. Эти зубастые хищники, опасные в воде, были абсолютно неповоротливы на суше.

Добычи было много, настолько много, что на перевозку добытого мяса, шкур и кости пришлось задействовать всех жителей селища до одного. Всю седмицу община Малого Хильма занималась только разделкой и перевозкой добытого. Несколько седмиц мужчины занимались изготовлением гарпунов из крепких бивней морских тигров. Продажа их на предстоящей ярмарке в Ульме сулила высокую прибыль. Уже не говоря о шкуре, сухожилиях и соленом мясе этих зверей. И вот сейчас гарпуны, предназначенные для продажи, летели вниз на головы и спины тварей, вонзаясь в незащищенные тела.

Враги визжали и выли от боли, но остервенело продолжали лезть наверх. Наконец заработали тяжелыми секирами Варольд и его сыновья. Отцов меч в свете горящих факелов мелькал словно молния. Тарки, визжа, падали вниз, сбивали напирающих снизу. На стену спешили младшие мальчишки и женщины, неся новые связки гарпунов, щиты, шлемы и доспехи.

Унай завороженно смотрел, как его отец, не забывая покрикивать на бойцов, рубил врагов! Вот тарк, залезший по спинам своих соплеменников, замахивается здоровенной дубиной. Горим, чудом увернувшись — возраст-то уже не тот для дел ратных, — подставляет замахнувшегося тарка под страшный удар секиры Берда. Тот легко разрубил ревущего тарка до пояса. Видно было — новики не зря постоянно тренировали ратные навыки, получая науку от ветеранов-отцов. Унай залюбовался той слаженностью пар, которую показывали его старшие общинники.

Медведь и его старший сын Торольв Камень — их тяжелые секиры мелькали полумесяцами, круша головы, лапы, хребты тарков.

Первый страшный напор тварей захлебнулся, принеся небольшую передышку защищающим стену воинам. Женщины помогали надевать кольчуги и брони мужчинам. Гарпунщики Парт и Торби отдыхали, сидя на мостках, разминая плечи и руки после метания. Стрелы с вышек, не прекращая свою смертельную работу, разили рычащую и воющую темноту. Твари отступили, но не ушли… Все только начиналось.

Тяжело дышащих воинов била дрожь. Лица, руки, доспех, оружие — все было перепачкано кровью. От валяющихся на мостках стены кровавых клоков шерсти, кусков порубленных тел и внутренностей валил густой пар. Унай, стоя на вышке, впервые почувствовал запах крови, запах сечи…

Торби дрожал больше всех. Он уже вырвал весь праздничный ужин на головы тарков и сейчас, глубоко дыша, пытался восстановить сбившееся дыхание. Ветераны не смеялись над согнувшимся пополам новиком. Только похлопывали по спине, подбадривая словами одобрения. Первый бой! С сегодняшней ночи они уже не новики, а воины!

— Идут!!! — прокричал Лотам со своей вышки. — Много!!! Гори они в Огне Бездны!!!

Передышка была короткой — благо доспех успели надеть. Шлемы, щиты, кольчуги, брони — шесть воинов, словно пришедшие из легенд герои, встречали очередной натиск тварей. На вышки уже успели поднести стрелы. Луки Лотама и Митро заговорили первыми, их поддержали, метая гарпуны, немного пришедший в себя Торби и Парт Длинный. Все происходило очень быстро, перед глазами Уная пролетали кровавые сцены боя, сменяя друг друга и завораживая своей жестокостью. Вот она, настоящая сеча. В мгновение ока воины на стене перепачкались с ног до головы чужой кровью, скользя по мосткам и отражая все новые и новые попытки тварей.

Внизу, в селище, был слышен командный голос Седого:

— Вы, несите стрелы на вышки! Эй ты, поторапливайся с гарпунами! Думаешь, тарки будут ждать? Всем женщинам — вооружиться! Быстрее! Не спать! Творец, помоги нам!

Унай следил за действиями старейшин и поражался их слаженности. Было видно, насколько привыкли к боям воины. Мальчик видел отца — тот, закрываясь щитом, рубил клинком направо и налево. Только тут мальчик внезапно понял, что это последние моменты, когда он видит его. Неведомо, как он понял это, быть может, потому, что тарков было очень много, слишком много… А быть может, это было что-то другое? Неизвестно…

Они перли рычащей дикой волной на жалкую кучку защитников. Унай видел, сколько их за стеной. Его била дрожь. Зубы стучали, меч, вдруг показавшийся детской игрушкой по сравнению с грозными клыками и когтями тварей, чуть было не выпал из рук. Дальнейшее происходило как во сне, который снился, увы, не только ему… Хотелось проснуться, но все вершилось наяву, прямо перед глазами испугавшегося мальчишки.

Один самый резвый тарк выскочил на помост и сильно ударил Парта Длинного по спине дубиной. Ничего не успевшие предпринять воины видели, как безжизненной тенью упало мертвое тело их товарища. Воин не отпустил древко гарпуна, даже умерев. Его тело тут же было разорвано десятками лап и клыков.

Медведь с ревом боли опустил свою громадную секиру на голову резвого тарка, открыв на миг свой бок. Этим немедленно воспользовался поднявшийся из-за стены огромный тарк. Схватив за бок охнувшего от неожиданной боли Медведя, темный тарк перекинул того за стену. Варольд, прокатившись по волосатым телам тварей, потеряв щит и шлем, внизу вдруг резво взвился на обе ноги и со звериным рычанием, держа обеими руками секиру, врубился в визжащую кучу тарков.