атаки. Стены Ноттингема пылали, тараны доделывали отличные проходы, жалкая кучка израненных защитников не могла помешать новому приступу. Атон даже отослал триста воинов на суфимах окружить крепость со всех сторон, чтобы никто не сбежал. Перед стенами строились в основном ополченцы, нуров и стражников было мало, враг застал их врасплох, мечи сразу собрали немалый урожай.
Но тут Зардрак наконец пришел в себя, он понял, что атакующих совсем мало. В их рядах большинство составляли женщины и подростки, и хотя все сражались с небывалой яростью, исход боя был предрешен. Повернувшись к своим телохранителям, он приказал:
— Видите воина в измятом позолоченном шлеме? Это Робин Игнатов, постарайтесь схватить его живым.
Опытные, свежие воины бросились к месту сражения. К тому времени растерянность солдат прошла, враг встретил отпор, их атака захлебнулась в плотной массе ополченцев. Три атона вели оставшихся нуров, собираясь обрушиться на цохванов с тыла. Сегодняшний день Зардрак запомнит надолго, таких чудовищных потерь он не мог предвидеть даже в страшном сне. Он лишился большей части войска, ему придется долго оправдываться перед старшими жрецами, но сейчас все кончится, враг будет побежден окончательно.
Вырвавшегося вперед проклятого Робина Игнатова окружили со всех сторон, но его меч успевал повсюду, а стражники, стараясь его схватить, никак не могли свалить вождя с ног. Зардрак следил за этой схваткой с таким вниманием, что не сразу услышал подозрительный шум. Его привело в себя странное поведение стражников в задних рядах: оглядываясь, они начинали панически метаться. Атон обернулся, и в его памяти на всю жизнь застыла страшная, величественная картина — на его войско мчалась сплошная белая стена единорогов! Казалось, лес никогда не перестанет выплескивать эту нескончаемую волну. Могучие игрушки богов уже опускали головы, готовясь пустить в ход свое страшное оружие, ведь перед рогом зелми не устоит никто!
Зардрак понял — битва проиграна, победа невозможна. Сказочные создания были уязвимы и не имели представления о правильном ведении боя, во многих вопросах тактики их наивность была безгранична. Если бы солдаты готовились к такому нападению заранее, то можно было прикрыться стеной телег, выставить копья, но в чистом поле воины, потерявшие строй, увязнувшие в схватке с цохванами, бессильны. Разогнавшегося единорога не остановит даже нур. Жрецу оставалось последнее: надо попытаться спасти свою жизнь! У Зардрака оставалась еще одна риала. Достав блестящую Слезу Хранителя, он медленно сдавил ее в руке, умоляя Одинокого Бога, чтобы он не рассеял его тело в пространстве и позволил в целом виде явиться к алтарю Заоблачного храма. Дневной свет померк, Зардрак исчез со слабым хлопком, оставив за собой искрящееся, быстро рассеивающееся облачко. В следующий миг нахлынувшие единороги смяли первых солдат.
Те, только недавно ликовавшие в предвкушении скорой победы, теперь метались в панике, побросав оружие и щиты. Нуры успели развернуться, но их было слишком мало, чтобы выдержать удар неукротимой белой лавины — тех, кто не попал под жала рогов, растоптали копыта. Единороги разделились на два потока, осторожно огибая ошеломленных защитников Ноттингема. Животные гнались за храмовыми стражниками, поспешно нахлестывающими своих неповоротливых суфимов. Скорость быков была смехотворно мала, зелми настигали их с великой легкостью, скидывая солдат ударами рогов. Враг даже не помышлял о сопротивлении, все войско в один миг превратилось в перепуганную толпу. Ноттингемцы, придя в себя, поняли, что единороги на их стороне, после чего с энтузиазмом поспешили довершить дело, убивая уцелевших противников. Несколько воинов бросились к стенам, быстро вырезали обслугу таранов, которая была так увлечена своим разрушительным делом, что не заметила разгрома собственной армии. Появление мрачных защитников крепости стало для мародеров неприятным сюрпризом. На стенах крепости, позабыв о тушении пожаров, ликовали женщины. Победа была явной и окончательной, армия врага перестала существовать!
— Здравствуй, Ромфаниум.
— Привет, Робин.
— Ты пришел как нельзя кстати.
— Я не мог прийти раньше, пока не собрал всех оставшихся зелми. Ты почувствовал мое приближение?
— Да, Ромфаниум.
— Значит, в тебе еще осталось что-то от прежнего ребенка.
— Если бы я знал, что вас так много, то не повел бы людей в эту атаку, у нас и так большие потери. Почему у тебя слезы?
— Мне жаль твоих товарищей и нуров.
— Нуров?! Ты жалеешь этих чудовищ?!
— Да, Робин. Если бы ты только знал, какие это забавные, смешные создания. Они очень добры, трудолюбивы и радуют глаз. Их изменил человек, искалечил им тела и души, его звали Торанвер акх Рэйг.
— Да, я знаю, Сата рассказывала. Но мне еще не доводилось видеть нуров в нормальном, неизмененном состоянии.
— А мне приходилось, когда Торанвер акх Рэйг привел их в Первый Лес. Забавнее зрелища не придумать. Они так смешно пищали и сильно боялись всего. С ними поступили очень плохо, я всегда плачу при этих воспоминаниях.
— Успокойся, Ромфаниум, неужели ты не рад, что вернулся ко мне?
— Я счастлив! У тебя все хорошо, ты не обижал Сату Неомо Кайю?
— Что ты, ее я никогда не обижу, у нас с ней все очень хорошо.
— Мне хочется посмотреть на иссу, где она?
— В крепости, помогает раненым, сейчас мы пойдем к ней.
— А там не опасно? Ведь твой город горит.
— Ничего, сейчас соберутся воины и все потушат. Потом мы починим стены, Ноттингем станет красивее прежнего. Хочешь, я угощу тебя сахаром, ты ел его когда-нибудь?
— Я даже не знаю, что это такое, но мне любопытно.
— Блестящие белые кристаллы, похожие на соль, но сладкие, как эмо. Они тают во рту, становится очень вкусно.
— Робин, я хочу сахар!
— Пойдем.
Ноттингем горел до утра. Жители не смогли отстоять левую башню с огромным куском стены, пострадали и другие участки, поселок лишился многих домов и хозяйственных построек. Но даже с рассветом, победив огонь, никто не стал ложиться спать, ведь тела убитых товарищей так и оставались на стенах. Сколь ни велика была усталость, никто не роптал. Люди собирали своих павших, шатаясь от изнеможения, и, только лишаясь сознания от усталости и ран, прекращали свой скорбный труд. Они победили, но очень многие этого не увидели, им надо было оказать хотя бы скромные почести.
Тела погибших сложили в оставшуюся вдали от стен осадную башню, туда же поместили множество зажигательных снарядов, найденных у врага, обломки телег и щитов. На закате запылал исполинский погребальный костер, вокруг стояли выжившие защитники, оплакивая своих друзей и любимых. Никто не говорил речей, все было уже сказано, ведь никто не погиб зря. Кем бы ни были эти люди при жизни, смерть их была честной и достойной — никто не подставил спину врагу, их смогли убить, но не победить.
Оставшимся надо было продолжать жить. Усталость свалила людей. Ночь усыпила весь Ноттингем, но он не остался беззащитным, его покой берегли единороги.
Глава 10
Зардрак пролежал без сознания более суток, да и теперь, на пятый день после страшного поражения, едва переставлял ноги. Он не смог удержать силу погибающей риалы, его перенесло недалеко,
