же за это поплатился — взмах огромной лапы вырвал его щит вместе с рукой.
С другой стороны нуров зажимал маленький отряд под командованием Хонды. Монстры, преодолев мост осадной башни, вынуждены были останавливать свой неудержимый бросок и оказывались между двух огней. Пока они топтались перед копьями, из задних рядов в них летели стрелы и дротики, твари гибли один за другим. Но и потери защитников были ужасны, если чудовище достигало их рядов, то с треском разлетались поломанные копья, тяжелые доспехи рвались, как фольга. Один монстр, несмотря на копье в брюхе, добрался до бойцов, махнул сразу двумя лапами, ратник в кожаной броне стоял еще несколько мгновений, пока безголовое тело обливало всех кровью, второму распороло грудь, истыканный пиками и мечами, нур упал, но уже в агонии сломал ногу третьему воину.
Но тут поток врагов спал, Робин увидел, что диверсия Хонды все же принесла результат. Термит сделал свое дело, верхняя часть осадной башни пылала жарким огнем. Однако отдыхать было некогда, там, где ров был не засыпан, по лестницам лезли храмовые стражники, браться за лук было уже некогда. Вождь подскочил к поднимающемуся врагу, со всей силы огрел его по шлему. Оглушенный солдат упал, но следом уже лез другой. Подскочил Ахмед, закованный в броню, которой может похвастать не всякий танк. Гигант подцепил верх лестницы двузубой рогатиной, поднатужился, оттолкнул ее в ров.
— Я всех твой папа имел! — доверительно сообщил джигит карабкающемуся солдату.
Мелькнули удивленно-перепуганные глаза верхнего врага, улетавшего прочь с нарастающей угловой скоростью. Робин бросился к следующей лестнице, постепенно продвигаясь к другой осадной башне.
Там обстановка была похуже. Ноттингемцы истратили немало горшков с горючей смесью, но поджечь машину не смогли. Нуры смели всех на приличном участке, бойцы пытались их давить, зажимая копьями, но безуспешно. Здесь была настоящая мясорубка, монстры разошлись вовсю. Тевтон стоял в первом ряду копейщиков, выставив перед собой длинный двуручный меч. Латник работал им как пикой, прикончив уже несколько нуров, но и сам едва стоял на ногах. Когтистая лапа разорвала забрало, из раны на лбу струилась кровь, заливая глаза, плохо слушалась нога, воин сам не заметил, когда ее повредили. Но уйти было нельзя, Тевтон был главным на этом участке, его отсутствие скажется на боеспособности соратников. Понимая, что необходимо идти на самые крайние меры, он заорал:
— Бросайте зажигалки прямо на стену, перед осадной башней! Надо зажечь все! Скорее!
Полетели первые гранаты, взвыли обожженные нуры. Бойцы двинулись вперед, давя врагов лесом острых копий. Монстры бушевали, защитники падали один за другим, но навстречу им шла другая стена солдат, врагов зажимали с двух сторон. Концы их копий встретились перед мостиком. Тевтон радостно прорычал, приветствуя Робина, и тут, не удержав равновесия, рухнул на колено, стрела нашла брешь, оставшуюся на месте забрала, сбоку вонзилась в глаз. Сильный воин выбыл из боя только на несколько мгновений. Подняв руку, он как соломинку сломал древко стрелы, оставив торчать в глазнице небольшой обломок с наконечником, приподнялся, с ходу делая выпад в морду ближайшего нура, торжествующе заревел, чувствуя, как лезвие, пробив кость, уходит в плоть. Зримый мир сократился для него наполовину, Тевтон не видел, как последние гранаты полетели в недра открытой башни, где все запылало синим огнем от спирта, вперемешку с чадящим пламенем горящей смолы. Бойцы торопливо тушили стену, надо было спешить, позади них кипел бой, храмовые стражники напали на стрелков, теснили их к башне.
Анита стояла на верхней площадке надвратной башни. Сегодня в битве участвовали все, просто женщин и подростков старались ставить на менее опасные места. Помимо кольчуги Пересвет выделил ей кожаный шлем, отделанный стальными пластинами, и толстый бронзовый нагрудник — он уже успел сослужить хозяйке хорошую службу, приняв на себя снаряд из пращи. Девушка от удара упала, но тут же вскочила, медлить было нельзя, справа от башни все кишело храмовыми воинами и ополченцами, они лезли на стены сплошной массой, настолько много здесь было лестниц. Защитники мало чем могли помешать, все их силы уходили на борьбу с нурами, рвущимися из осадной башни. Анита стреляла раз за разом, но бить сверху вниз под таким углом было неудобно, видно было только плечи и головы, а пробить шлемы не получалось.
Сзади раздался страшный крик, обернувшись, девушка увидела, что рослый подросток из обслуги баллисты, упал на колени, с ужасом глядя на правую руку, раздробленную вражеским снарядом, рикошетом отлетевшим от разбитой станины орудия. Увидев, как густым потоком бьет темная кровь, она даже не почувствовала дурноты, слишком много ей пришлось сегодня увидеть, чтобы бояться такого зрелища. Крыс, оставшийся без помощника, досадливо сплюнул и продолжил в одиночку бешено вращать ворот, крикнув Аните:
— Веди этого калеку вниз, иначе кровью совсем истечет.
Девушка подхватила раненого, едва переставляющего ноги, потащила его вниз по лестнице. На нижней площадке звенели клинки, совсем рядом на стене уже шла рукопашная схватка. Не обращая внимания на шум, девушка отвела паренька вниз, последние метры его пришлось тащить на себе. К ней подскочили женщины, осторожно приняли ношу, Сата взяла раненого за плечо, кровавый ручей сразу спал. Анита поспешила назад, но, поднимаясь на вторую площадку, увидела, что со стены ворвались враги, защитники не успели закрыть дверь. Поняв, что в этой мясорубке ей не продержаться и нескольких секунд, златовласка сбежала вниз, подняла лук, готовясь пустить стрелу в первого, кто появится на лестнице, и закричала санитаркам:
— Бегите скорее и выносите раненых! Сейчас сюда ворвутся враги! Быстрее, дверь подопрете снаружи!
Сата обернулась, склонилась над беспамятным раненым, вынула из ножен его меч, потушила мощный светильник, оставив помещение почти в полной темноте, встала рядом с Анитой.
— Ты с ума сошла! — закричала та. — Быстро уходи, тебе нельзя лезть в бой, твоя жизнь слишком ценна для нас!
— Мы не успеем вынести раненых, — спокойно сказала исса. — У меня хорошая кольчуга, а лестница очень крутая, врагам придется нелегко. Ты будешь стрелять из лука, а я стану бить их по ногам. Кроме того, я буду стараться делать так, чтобы солдаты ничего не видели. К нам обязательно придет помощь, вот увидишь.
Спорить было некогда. Наверху раздался предсмертный крик, и в проеме показался стражник, скаля окровавленное лицо, он всматривался вниз. Стукнул лук, враг рухнул со стрелой в шее, но тут же показался следующий, ему плохо было видно, что творится в сумраке лестницы. Выставив перед собой арн, солдат пошел вперед, следом уже спускался второй.
Хонда, оценив, что на его участке атака отбита, забрал десяток бойцов и бросился к надвратной башне — по другую ее сторону творилось что-то очень неладное. Так и оказалось, едва он ворвался в башню, как споткнулся о труп защитника, тут же зазвенели мечи, здесь было полно врагов, они уже пытались разобраться с механизмом подъемного моста. Схватка оказалась кровавой, тут было не до искусства боя — все перемешались и спешили нанести друг другу как можно больше ударов, преимущество было у тех, кто имел более крепкие доспехи. Хонда удачно достал одного в шею, но тут же заработал в спину столь сильный удар, что рухнул на пол всем телом, на него тут же упал кто-то еще, а по руке от души врезал сапог с крепким каблуком.
Шум усилился, когда в башню ворвались Робин с Ахмедом. Обезумевший от страха за свою девушку, вождь походил на ветряную мельницу в ураган, его меч не останавливался, кинжал в левой руке тоже не оставался без работы. Снеся со своего пути нескольких врагов, Робин прыгнул вниз, легко оттолкнулся уже от середины лестницы и через миг был у ее подножия.
В медпункте орудовали двое стражников, еще столько же валялось на полу. Один зажимал в угол Сату, отчаянно отмахивающуюся мечом. Нападавший явно имел проблемы со зрением и часто тряс головой. Другой стражник деловито резал женщин, мечущихся по всему помещению. Робин на ходу швырнул в него кинжал и бросился на помощь Сате. Миг — и лезвие меча прошило бронзовые доспехи стражника, крепко засев в его позвоночнике. Перепуганная Сата обняла любимого:
— Робин! Ты пришел! — потрясенно охнула она и вдруг вскрикнула: — Анита!
Златовласка лежала у подножия лестницы. Робин перевернул ее на спину, голубые глаза смотрели слепо, удивленно, он сразу увидел, что кольчуга на груди пробита узким лезвием, скорее всего арна, под девушкой растеклась большая темная лужа.
— Робин! — еле слышно шепнула Анита.
