Он просиял, откозырял и улетел. А я вошла в дом, стараясь при этом хоть немного смягчить мраморность моего сердца.
ГЛАВА 20
Я сумела сдержаться. Я не разревелась как маленькая. Видимо, все слезы закончились. На тревожный тетин вопрос я только махнула рукой и сказала:
– Я хочу спать. Только спать. Мне на работу завтра к девяти.
– Юля, что…
– Тетя, я вас очень люблю, но иногда мне нужно побыть одной.
Я поднялась в свою спальню. Посреди комнаты торчал Игорь, но, едва я взглянула на него, он поспешил ретироваться.
Я разделась и плюхнулась на постель. Тоска, Господи, какая тоска! Я ведь не заслужила, чтобы со мной вот так обошлась судьба. Впрочем, ей, судьбе, вернее.
В голову пришла крамольная мысль: все было бы гораздо проще, если б тетя не спасла меня от рук Флоренс-Джессики. Умереть, уснуть, сдаться…
Сдаться?! Чтобы я гнила в могиле, а он радовался жизни?! Не бывать тому! Я смогу жить, я смогу быть счастливой, я даже возьму и выйду замуж. И кандидатура подходящая есть – сэр Брайан Скотт. А что? Порядочный человек, деликатный, умный, к тому же писатель. Чем не жених?
Я думала, что не сомкну глаз сегодня ночью, но сама не заметила, как уснула. И приснилась мне прекрасная березовая роща, окутанная сладким туманом поздней весны. И в этой роще меня ждала аистиха.
– Вас только мне и не хватало, Надежда, – мрачно сказала я, глядя на аистиху.
Та что-то проклекотала в ответ. По тону нельзя было понять, злится она на меня или, наоборот, жалеет. Я щелкнула пальцами. Шум, дым, блеск разноцветных искр – и передо мной нарисовалась писательница, порядком похудевшая. Во всяком случае, платье висело на ней мешком.
– Благословенны будьте, Юля! – жизнерадостно воскликнула бывшая птица.
– И вы тоже не болейте, Надежда, – холодно кивнула я.
– Юленька, не смотрите на меня такими глазами. Я хочу вас поддержать.
– То есть?
– Я могу переиграть ту ситуацию, которая сложилась у вас с Доном. Я же понимаю, как вы несчастны.
– Каким образом у вас это получится?
– Я перепишу роман. И сделаю так, что Дон женится на вас, вы будете счастливы всю жизнь, проводя ее среди своих детей, а потом и внуков. И правнуков!
– Звучит заманчиво, но я этого не хочу. Настоящую жизнь не перепишешь как роман. Тут если уж разлука, то навсегда. Надежда, вам еще не надоело пребывать в образе птицы?
– Что вы, Юля, я счастлива! У меня семья, новая семья. Муж-аист, дети-аистята. Занимаемся разведением сортовых лягушек и тритонов. Сидя на лягушачьей диете, я сбросила вес, стала подвижной и спортивной!
– А романы?
– А что романы?
– Вы не грустите о том, что больше не пишете книг?
– Ну зачем свободной, независимой аистихе книги? Литература без меня не обеднеет, зато каких я лягушек вывожу! Кстати, хотите подарок?
– Какой? Жабу?
– Нет. Очень милая и славная лягушечка. Зовут Тихоня. Она совершенно ручная, понятливая и отлично поет. Просто невозможно ее съесть. Возьмите ее, Юля. Она скрасит вам жизнь.
– Спасибо. Что ж, лягушкой больше, лягушкой меньше…
Писательница снова превращается в аистиху и невесомо взмахивает крыльями. Улетает, а я смотрю ей вслед. Может быть, мне тоже стать птицей? И все забыть?
Размышляя над этим вопросом, я просыпаюсь. И первым делом вижу на прикроватной тумбочке небольшой круглый аквариум, до половины заполненный водой и водорослями. Из водорослей выглядывает хитрая и лукавая лягушачья мордаха.
– Привет, Тихоня, – обалдело говорю я лягушке.
Та квакает в ответ и выкарабкивается из водорослей, чтобы я имела возможность ее разглядеть получше. И впрямь очаровательное создание.
Так что же? Это был не сон?
– Тетя! – кричу я.
Анна Николаевна через минуту врывается ко мне в комнату, роняя бигуди:
– Что случилось?
Я молча указываю на лягушку.
– О святая Вальпурга, девочка, ты так меня напугала! Я уж было подумала, что тебе плохо или нечто в
