Понятие 'серый кардинал' к Генриху фон Марцу, конечно, не подходило. Он не управлял ни Президентом, ни, тем более, упаси господи, Королевой. Направление его работы, которую он исполнял с искренней ревностностью и степенью лояльности '1', определили давно, люди не ему чета, — совершенно очевидно, что Галактика, несмотря на взрывную, одночасную экспансию всех в разные стороны, осталось единым государством, почти без потерь миновавшим период анархии. Фон Марц не изобретал велосипеда. Фон Марц на нем ездил. Кто-то велосипед изобрел, и он, изобретатель, вечно у нас в сердце, но ездить на велосипеде иногда намного сложнее, чем его спроектировать. Фон Марц называл себя для себя спортсменом. И он был очень хороший спортсмен. Он был — чемпион мира. Равных ему полевых агентов Галактика не знала с начала времен. Три больших кризиса не разразились потому и только потому, что на место происшествия выехал фон Марц. После локализации беспорядков в системе ЕН-1265, когда даже сами участники беспорядков и не подозревали, что их локализуют и разворачивают вовнутрь, когда организаторы и вдохновители, не успев даже удивиться, оказались в политическом цейтноте и ничего им другого вдруг не осталось, как покаяться перед народом в заблуждениях и призвать к гражданскому повиновению, и при всем при этом не было пролито ни единой капли крови, даже из расквашенного в сутолоке митингов носа, Директор Комитета Галактической Безопасности, сам в прошлом оперативник не промах, переподчинил фон Марцу всю агентуру Комитета, выдал допуск 'президент' и почти всерьез предложил занять его, Директора, кресло. После серьезных раздумий, фон Марц отказался от поста, но взамен предложил себя в менеджеры грядущих выборов и Чандрагупта был переизбран на второй срок. Это был первый случай переизбрания одного и того же человека на пост Президента СМГ.

Фон Марц служил Галактике, как самому господу богу. Круг его связей был невообразим. Единственным белым пятном на карте его интересов был — Аякс. Хелен Джей Ларкин.

Он ей не понравился сразу. Она — ему. Трезвый человек, Ларкин находила в себе, и даже без напряжения, силы для общения и рабочего взаимодействия с тем же Иосифом Сухоручкой, но на фон Марце она сломалась. Она его ненавидела.

Замечательно, что ее определение фон Марца точно совпадало с его собственным. Спортсмен. Чемпион всех видов спорта. Бескорыстный, в том смысле, что плевать ему на болельщиков; он сам себе болельщик. И это хуже всего — ибо болельщик фон Марц был беспощаден к своему фавориту Генриху- Вольфу, не прощал никакого сбоя и всегда сидел в первом ряду с биноклем. Таким образом — спортсмена фон Марца не могло остановить ничто.

Остается только порадоваться, что играл он, в общем-то, на нашей стороне.

Эйно Нурминен, Волчара-Никто, действительный статский советник, Директор Школы Аякс, заместитель генерала Ларкин по кадрам получил печальное сообщение от Ттопа Лапы моментально. Коммуникатор Нурминена, постоянно включенный, имел вид наручных часов. Некоторое время назад Нурминен поставил на коммуникатор память-сигнал, поскольку вечно после сна забывал нацепить браслет, оставляя его под подушкой. Память-сигнал включался, стоило лишь Нурминену удалиться от коммуникатора более чем на два метра; всякий раз, направляясь ночью, утром — спросонок — в сортир, и слыша душераздирающее приглушенное завывание с постели, Нурминен чертыхался и путь продолжал только если уж совсем было невтерпеж. Однако обычно он возвращался к кровати, отбрасывал подушку и напяливал браслет на правое запястье. Оперативность торжествовала сполна: ничего нет лучше, чем получить секретное сообщение, восседая с сигареткой на унитазе, — апофеоз принципа 'босс-в-курсе-всего-всегда- вовеки-начеку!'.

Прочитав телеграмму, ту самую, что несколько позже прочтет и Дон Маллиган в нескольких десятках парсек от Нурминена, Нурминен почувствовал на веках влагу. Он не заметил, как она появилась, и он растер влагу по лицу: под рукой не оказалось никакой салфетки, хотя Нурминен сидел за обеденным столом и стояла перед ним тарелка с густым томатным супом. Стол был простой, пластиковый на железных круглых ножках, ни одного серва в каюте не было: не успевали уже благоустроить корабль по классу 'А'… Мама Ларкин оказалась, как обычно, кругом права. Убили. А Нурминен ей не верил, он не верил, да и как было поверить: ее, безукоризненная, аргументация отталкивалась от сознания Директора, как струйка дейтериевой плазмы от слоя мезовещества. Нурминен отодвинул тарелку, отбросил ложку, налил в стакан яблочного сока и пригубил, глядя в стену перед собой. На стене беззвучно мерцал плохой телевизор, слепо пялились в ответ взгляду два выключенных монитора сторож-спутника. А выше, под часами среднего