— Он от Клая, ему ничего не будет.

— Стой! — Дмитрий уцепился за один из ремней бородатого детины. — Поможешь…

— Не-е… — Детина оскалился, выставив напоказ неровные пеньки, оставшиеся от зубов, — если я страже попадусь, они меня на кол посадят — только для начала.

— Хоть дружков своих забери… — Дмитрий кивнул на двух забияк, все еще валявшихся без сознания возле стойки.

— Плевать на них, — бородач последним вошел в дверь и запер ее изнутри.

Одновременно распахнулась входная дверь, и зал стал наполняться людьми. Действительно, стражники — Дмитрий догадался об этом не только по одинаковой одежде: на всех были гладкие металлические панцири, одинаковые короткие кожаные юбочки, одинаковые сапоги до колен и одинаковые шлемы, похожие на повернутые рогами кверху полумесяцы. О том, что перед ним стражники, Дмитрий понял по выражению лиц — наверное, во всех мирах у ментов одни и те же лица.

«Плевать на них,» — повторил Дмитрий про себя слова бородача, хоть и не знал точно, на кого ему плевать. Наверное, на всех сразу… Кроме девчонки. Она очень милая.

— Та-ак… Попрятались, крысы… — сказал один стражник, наверное, старший. На его панцире была выдавлена эмблема, простая, словно детский рисунок: волны, два берега, между берегами — мостик, а сверху висит контур трехзубчатой короны. — А ты кто? — Старший, казалось, только что заметил Дмитрия.

— Фленджер я. Дима, — приветливо ответил Дмитрий, как бы между делом подобрав с пола мечи, оброненные парнем в красной рубахе.

— Та-ак… Тесаки-то положь, да?

— Один я тут. Нет никого, — невпопад ответил Дмитрий.

— А это что за падаль? — Стражник покосился себе под ноги, — Теофил из Арконы, Добужин с Бильреста. Смотри-ка! А говоришь — один! — Стражник хохотнул, остальные тоже ухмыльнулись, поигрывая кривыми саблями в коричневых ножнах.

— А ты, значит, Фленджер… Не слыхал. Отдавай тесаки, короче, — старший направился к Дмитрию, вытянув перед собой пустые руки ладонями вверх.

Дмитрий ждал. Если новые инстинкты не подведут, скоро имя «Фленджер» тут будут знать все.

Инстинкты не подвели. Мечи одновременно свистнули, мелькнув в воздухе, и замолкли. А стражник хрипло завопил: его отрубленные руки глухо хлопнулись об деревянный пол. Упав рядом с руками, стражник катался по полу, оставляя темные липкие следы.

Остальные стражники несколько секунд оторопело молчали, а потом, выхватив сабли, бросились на Дмитрия. Дмитрий спиной вперед запрыгнул на стойку, сразу рубанул мечом по чьей-то руке, сжимавшей саблю, одновременно заехав пяткой в лицо другого стражника, потом снова прыгнул и, сделав под потолком сальто, оказался на столе, за спиной у толпы стражников. Двоим, не успевшим обернуться, он сразу срубил головы, еще одного пнул в глаз носком ботинка. И вдруг почувствовал, как пространство, бешено вращаясь, уходит куда-то в сторону… Блюдо! Дмитрий поскользнулся на большом овальном блюде с какими-то головастиками в розовом желе. Упав на плечо, он еле успел откатиться — блюдо рассыпалось под ударами двух сабель. Пройдя сквозь блюдо, сабли застряли в мягкой древесине стола. Хозяева сабель на миг замешкались — этого Дмитрию хватило, чтобы заколоть одного из них ударом в горло, над панцирем, и, вытаскивая меч из тела, заехать черенком рукояти в висок другому, одновременно отразив вторым мечем еще несколько сабельных ударов. Резко перекатившись к краю стола, Дмитрий упал на пол, снова покатился, выскочив из-под стола с другой стороны. Сейчас перед Дмитрием был всего один стражник. Ударом правого меча Дмитрий вышиб саблю у стражника из рук, концом левого меча проткнув ему горло, и развернулся в прыжке — как раз вовремя: последние три стражника швырнули в Дмитрия скамью. Поняв, что увернуться от длинной скамьи не получится, Дмитрий со всех сил рубанул обоими мечами. Получилось! Скамья разлетелась на две половинки, которые врезались в стену где-то за спиной.

Криво улыбнувшись, Дмитрий пошел на стражников. Стражники пятились, но защищались отчаянно. Несколько раз лезвия мечей Дмитрия скользили по металлу панцирей. Наконец, поймав перекрестием мечей саблю самого активного, Дмитрий нанес ему сильный удар ногой в пах. Стражник согнулся пополам, и Дмитрий сразу срезал ему голову, потом пинком отпихнул тело на второго стражника и присел, уходя от сабли третьего. Второй стражник, сбитый обезглавленным трупом товарища, совершил неловкое движение и раскрылся — Дмитрий погрузил лезвие ему в горло. Остался последний. Он стоял, выронив саблю, и хмуро ждал.

«Нельзя его оставлять, — подумал Дмитрий, — он подмогу приведет, мы уйти не успеем. Связать… Лень возиться.» Это были чужие мысли, отвратительные и ненужные, но Дмитрий ничего не мог с собой поделать — его руки действовали сами. Быстрый взмах мечом, и голова последнего стражника покатилась по полу.

Тишина… Нет, слышны стоны. Старший, без рук, все еще жив. Дмитрий подскочил к нему и добил. Потом добил еще троих, оглушенных ударами. Теперь все.

Дверь за стойкой тихонько приоткрылась и оттуда выглянул Толик.

— Дим, сюда! — Заверещал он, — тебя подставили! Я…

Широкая лапа, протянувшись сзади, зажала Толику рот.

— Я их перебил, — громко сообщил Дмитрий.

Лапа отпустила Толика. Посетители вывалились в зал. Бородач подошел к Дмитрию вплотную, положил лапы ему на плечи и заглянул в глаза. Осклабился:

— Спаситель!

Дмитрий передернул плечами, детина убрал лапы.

— Спаситель!!! — Взвизгнула толстуха, принимая Дмитрия в свои объятия. Дмитрий выронил мечи — они звонко стукнулись о доски.

— А эти два субчика все проспали! — Хмыкнул бородатый.

— Ты садись, садись, — хозяин мягко надавил Дмитрию на плечи, усаживая на забрызганную кровью скамью.

— Подожди, папа! — Это говорила девушка, — мы же видели, там еще двое было снаружи, они за подмогой побежали!

— Ничего, — хозяин засеменил к стойке, — еще успеем хлопнуть по чашке строфарии. Под стойкой что-то зашипело, и по воздуху, никем не поддерживаемый, сам поплыл запотевший бокал, через край которого переливалась густо-зеленая пена. Бокал долетел до стола и аккуратно опустился перед Дмитрием. Дмитрий не удивлялся и этому — он был в ужасе.

Хозяин, бородач и старик тем временем подошли к мрачному сундуку, стоявшему в дальнем конце зала, сдвинули его в сторону и открыли прятавшийся под сундуком люк. Потом стали кидать в люк мертвые тела, ногами закатывая туда же отрубленные головы. Оставив люк открытым, хозяин принялся мыть пол влажной тряпкой. Старик и бородач сели за стол возле Дмитрия.

— Я — Илион из предместий. Отсюда, — представился бородач. Дмитрий не ответил. Слева вплотную к нему жарко пыхтела толстуха — не добившись взаимности от Дмитрия, она переключилась на Толика. Толик, Дмитрий знал, любит полных женщин.

Внезапно пол задрожал, со стороны люка послышалось гулкое рычание.

— Вот, — хозяин отвлекся от уборки, ткнул пальцем себе под ноги, — жрут, гады. Пожрут, успокоятся, тогда и мы пойдем. Успеем, — он снова принялся драить пол.

Дмитрий поднял бокал ко рту, пригубил. «Строфарией» здесь называли, судя по всему, луковую настойку. Вкус у настойки был отвратительный, зато по телу растеклась приятная истома, ужас отступил.

Потянувшись через телеса толстухи, Толик ухватился за бокал Дмитрия:

— И мне!