зато сверху донизу топорщились огромные, растущие прямо из стволов, треугольные листья.

Дмитрий не удивился, но испугался — именно тому, что не удивился. Все это казалось знакомым. СЛИШКОМ знакомым. И ядовитые птицеморы вдоль дороги (именно так называются деревья-сосульки), и сама розовая дорога, и поля, и громадные стены столицы. И низкие двухэтажные домики предместий. И даже неуклюжие восьминогие создания, пощипывающие редкую травку между досчатыми заборами.

— Слейпы, — прошептал Дмитрий.

— Верно, — кивнул полубородый, — память не обманешь. Имя-то свое не забыл?

Дмитрий ухмыльнулся:

— Дима Горев меня зовут, для друзей — Фленджер, — он вдруг почувствовал, что соврал.

Теперь, в свою очередь, ухмыльнулся полубородый:

— Забыл. Ладно, вспомнишь. Не отвертишься.

Толик уже стянул теплую куртку и остался в грязном синем рабочем халате:

— А меня как зовут?

— Не знаю, — пожал плечами полубородый, — вообще не пойму, братушка, откуда ты взялся.

— Как! — возмутился Толик.

— Наперекосяк! Друга твоего я специально сюда вытащил. А ты просто случайно, как говорится, «на хвоста упал».

Почему-то при слове «хвост» Дмитрий с новой силой ощутил мускусную змеиную вонь. И, наконец, решился:

— Чем пахнет?

— Драконом, — охотно ответил полубородый.

— А разве пахнет чем-то? — удивился Толик, — я ничего не чувствую.

— Тебе и не полагается. Драконов чувствует наш друг. А знаешь, почему?

Толик помотал головой. Дмитрий неподвижно скорчился на сидении. Несмотря на жару, ему не хотелось скинуть верхнюю одежду. Ему не хотелось открывать себя этому миру, в котором, он знал точно, его ожидают опасные приключения и крупные неприятности.

Приключения Дмитрий ненавидел. А уж что до неприятностей…

— Эй, храбрый рыцарь, где же твой меч? Раскольников, где твой топор? — неожиданно запел Толик фальцетом. Толику, по всей видимости, новый мир понравился. Действительно, что Толик терял? Семьи, можно считать, нет: жену свою Толик так ненавидел, что убил бы, наверное, если бы не проводил почти все свободное время в лаборатории. Зарплату уже полтора года не платят, комната в коммуналке — еще теснее, чем кабинет в подвале Института нефти. Тараканы, толстая Клава, зима. Здесь, хотя бы, лето!

А что потерял Дмитрий? Фактически — всю свою жизнь. Жизнь свою он любил. Но с другой стороны, именно поэтому он здесь и оказался. Здесь… В предместьях столицы мира. Чужие воспоминания, кружившиеся в голове Дмитрия, подсказывали, что он должен ненавидеть предместья. За что? Приятные домики, нижние этажи каменные, верхние — из бревен. Только выкрашены по-дурацки, в серый цвет.

Народа на улице было немного, но яркие одежды жителей резко контрастировали с серыми каменными стенами. С высоты кабины грузовика казалось, что это разноцветные бабочки попали в мрачную пещеру и теперь, уставшие и голодные, еле ползают в поисках выхода.

Полубородый нажал на тормоз, и машина, хрипя и натужно постанывая, остановилась. Мотор недовольно взревел, и водитель крикнул, стараясь перекрыть скрежет деталей:

— Бар «Дракон»! Здесь жилье найдете. И все прочее… Вон, слева бар, через дорогу.

Дмитрий оторвался от своего окна и поглядел в другую сторону, куда указывал полубородый. Грузное трехэтажное здание с окнами-бойницами вплотную подступало к дороге. Рядом, у коновязи, топтались на многочисленных ногах оседланные слейпы.

— Нам точно туда? — спросил он на всякий случай.

— Точнее не бывает, — подтвердил полубородый и вдруг хмуро спросил, — если тебя спросят, как зовут, ты что ответишь?

Дмитрий пожал плечами:

— Фленджер.

— А что это значит?

— Прибор такой. Электронный. Звуки портит.

— Сойдет. Ладно, снимай шубу и проваливай. Если они тебя там сдуру станут в рыцари посвящать — не сопротивляйся. Пусть.

— Они — кто?

— Рыцари Предместий, шушера. Собрались, ситуацию обсуждают. Тайный совет. Они нам сейчас нужны, но именно как шушера. Что ни предложат — соглашайся. Да. А спросят, откуда ты, скажи — тебя Нифнир прислал. И все, ничего больше. Ясно? — Полубородый повернулся к Толику, — а ты вообще молчи по возможности.

Дмитрий и Толик, подхватив сумки и бесформенные кули, в которые превратилась их зимняя экипировка, вывалились наружу. Полубородый, перегнувшись через всю кабину, захлопнул за ними дверцу. Она как-то влажно хлюпнула.

В следующий момент мотор взревел, «Колхида» резко дернула с места и оставила в воздухе черное вонючее облако выхлопа.

— Бр-р-р… Жуткое место, правда? — сказал Толик и демонстративно поежился, улыбнувшись во всю мордочку. На самом деле он чувствовал себя превосходно.

Зато Дмитрию и впрямь было жутко. Предательские воспоминания, серые стены… Хорошо хоть, мускусная вонь пропала. Мимо бочком скользили местные жители. Их утонувшие в плечах головы и подобострастные взгляды не сулили ничего хорошего. Какой-то мужик в малиновом камзоле с роскошными фестонами и в рваных на коленях джинсах отсалютовал путешественникам длинной ржавой шпагой. Они неловко поклонились, и мужик проследовал дальше.

— Что делать будем? — Дмитрию хотелось вжаться в стену и исчезнуть, настолько ему было не по себе. Он шагнул к каменной кладке, оперся на нее спиной и внезапно почувствовал, что сзади ничего нет.

Замахав руками, Дмитрий чуть не завопил. Толик вовремя вытащил его из стены:

— Ты сейчас провалишься.

Обернувшись, Дмитрий заметил, что на месте каменных блоков теперь находится узкая распахнутая дверь. А над ней тихо гудит неоновая надпись кривыми рунами: «Бар Дракон». Дмитрий мрачно отметил, что понимает руническое письмо.

— Это не дом, — тихо сказал Дмитрий, — это и есть тот самый кабак.

— «Дракон»? Сюда-то нам и надо, если верить водиле.

— А если не верить? — Спросил Дмитрий, но тут же понял, что обращается к спине Толика. Толик, не раздумывая, топал в душный полумрак, начинавшийся за дверью. Дмитрий пожал плечами и вслед за Толиком проследовал внутрь.

Зал заведения был практически пуст. В конце длинного стола сидели несколько человек и о чем-то шептались. Еще двое молча стояли у стойки, угрюмо пялясь прямо Дмитрию в глаза. За стойкой небритый толстяк в накрахмаленном переднике протирал матовые стаканы, а над ним…

Над толстяком прямо из стены торчала гигантская голова фантастического чудовища. Судя по сверкающим чешуйкам, каждая из которых напоминала размерами и цветом компакт-диск, многочисленным шипам, рогам и зубам, ощерившимся в хищной ухмылке, она когда-то принадлежала доисторической рептилии.

Дмитрий сделал шаг вперед и налетел на низкорослого Толика, чуть не сбив того с ног.

— Вот это зверюга… — Восторженно прошептал Толик. — Ее, наверное…

— Закрыто! — прорычал толстяк, — я же дверь запер! Как вы сюда вошли?

— Что значит закрыто? — возмутился Толик, — вот у вас народ…

Дмитрий со всей силы пнул Толика коленом под зад. Толик заткнулся — но уже было поздно.

— Народ в поле, — спокойно сказал один из мужчин, стоявших возле стойки. На нем были короткие кожаные штаны до колен, мягкие полусапожки, стальной шлем-шишак. Красная шелковая рубаха навыпуск перепоясана двумя ремнями, и с каждого ремня свисают увесистые ножны. Но пока что этот воин не