прямая. Это верно только для геометрии.

— По какой же кривой я, по-твоему, должен пройти сегодня вечером? — сухо осведомился он.

— Если вы хоть упомянете имя Монтойи, то не дойдете и до первой базы — обязанность Маккэррона в том, чтобы защищать его. Стало быть, Монтойя вас не интересует. В сущности, вы даже никогда не слышали его имени. Вам нужен Сэмюэл Бенарес.

— Зачем мне нужен Бенарес?

— Потому что он — отец моего будущего ребенка, а вы — мой адвокат, и он кое-что обещал мне, причем в письменном виде. Мы скажем Маккэррону, что Бенарес, которого мы ищем, происходит из весьма состоятельной семьи, так что мы охотно потратим несколько сотен долларов, чтобы убедиться, тот ли это Бенарес…

— Какую легенду придумали они для Сэмюэла Бенареса? — спросил Беккер.

Она пожала плечами.

— Какая разница? Прелесть этого подхода в том, что Маккэррон знает, что это не тот Бенарес, потому что ему известно, что на самом деле это Энтони Монтойя.

Беккер одобрительно кивнул.

— Понимаю, — сказал он. — Если Маккэррон — друг Монтойи, он знает, что Монтойя не может быть человеком, которого ты ищешь, поэтому он сообразит, что на самом деле он вовсе не нарушает приказа. Он всего лишь зарабатывает легкие деньги, позволяя мне убедиться, что Монтойя — не тот, кто мне нужен. Возможно, он даже убедит себя, что просто выполнит свои обязанности, не допустив, чтобы я вызвал Монтойю в суд и тем самым разнес к чертям его вымышленную личность.

— Вот именно, советник!

— Макс.

— Макс, — поправилась она. — Вот увидите, это сработает.

— Еще как сработает, — сказал Беккер. Он помолчал, задумавшись. — Ты, конечно, понимаешь, что тебе нельзя идти со мной. Едва ты увидишь Монтойю, ты поймешь, что это не счастливый будущий папаша, и у меня не будет причины поговорить с ним.

— Знаю, — сказала Джейми. — Правда, мне ужасно не хочется оставлять вас без присмотра. Вы совершенно не приспособлены к такого рода делам.

— К разговору со свидетелем?

— К притворству.

— Какая мне может понадобиться помощь? — спросил он. — Мне нужно задать ему всего-то два вопроса — один об убийстве, другой о наркотиках.

— А вы понимаете, что, поскольку он помещен на секретном этаже, в его палате наверняка есть жучки?

— Ну и что? — спросил Беккер.

— Находясь там, вы нарушаете закон.

Он покачал головой:

— Ничуть. Это Маккэррон нарушает свои инструкции, впустив меня. Я всего лишь действую во благо своего клиента.

— Кстати, о Маккэрроне — как вы с ним-то разберетесь?

— Никак. Как только я окажусь в палате, неприятности, если он вздумает устроить сцену, грозят скорее ему, чем мне, так что я спрошу все, что хотел спросить, и уйду. — Беккер помолчал. — Ты абсолютно уверена, что Маккэррон может провести меня в палату?

— Он работает в службе безопасности госпиталя. Если уж он не сможет этого сделать — значит, не сможет никто.

— А если все-таки не сможет?

— Тогда он устроит вам разговор с Монтойей по видеофону.

— Я бы предпочел говорить с ним лично. Если я буду стоять в четырех футах от него, он не сможет отделаться от меня, бросив трубку.

— Еще как сможет, — сказала Джейми. — Завопит во все горло, и сбежится охрана.

— Но тогда он подставит Маккэррона.

— Именно на это я и рассчитываю — что Маккэррон его близкий друг и Монтойя не захочет причинять ему неприятности.

Они ненадолго смолкли. Затем Беккер заказал, еще две порции мартини.

— В этом плане слишком много слабых мест, — сказал он, когда ушла официантка. — Может быть, нам стоит обдумать его поподробнее?

Джейми покачала головой.

— Нет ничего хуже чересчур подробного плана. Он мешает приноравливаться к обстоятельствам.

— Интересно, как ты сможешь приноровиться к обстоятельствам, когда охрана госпиталя откроет по тебе пальбу? — мрачно осведомился Беккер.

— Именно тогда и настанет время соображать на всю катушку, — ответила она, — а подробный план ограничил бы ваши возможности.

— Я адвокат. Я привык строить дело, как дом: вначале фундамент, потом…

— Вы не строите дело, Макс, — оборвала его Джейми. — Вы готовитесь проникнуть на вражескую территорию.

— Армия Соединенных Штатов — не враг, — поправил ее Беккер. — Черт побери, я и сам принадлежу к ней!

— Будь военные вашими друзьями, вы бы задумали все это? — спросила она.

Беккер спокойно взглянул на нее.

— Некоторые военные скрывают факты, которые нужны мне для подготовки защиты. Вот и все.

— Если б я решила, что вы в это верите, я смоталась бы сию же минуту, — сказала Джейми. — Нет, советник, это что-то очень-очень серьезное. Они прячут ваших свидетелей по всей Солнечной системе или держат их под охраной в засекреченном месте. Для этого нужно куда больше, чем пара-тройка высших чинов.

— Знаю, — устало признался Беккер. — Мне просто не хочется думать об этом.

— Нет уж, лучше думайте. И более того — думайте, зачем они это делают.

Он кивнул и вдруг поднялся на ноги.

— Что такое? — спросила Джейми.

— Пожалуй, мне пора позвонить Джиму Магнуссену.

— Обвинителю?

— Угу.

— Зачем это вам?

— Затем, что, если я не позвоню, он может решить, что я нашел Монтойю.

Джейми улыбнулась.

— Вы быстро учитесь, советник.

— У меня чертовски хорошая учительница. — Он помолчал. — Ты можешь наладить какой-нибудь из здешних аппаратов, чтобы невозможно было проследить звонок?

— Нет, но я могу сделать так, чтобы разговор нельзя было засечь, если он будет меньше одной минуты. Звоните прямо здесь, в баре — незачем ему знать, что вы в отеле — и дайте мне полторы минуты на то, чтобы подняться в свой номер и все наладить.

Беккер кивнул. Джейми вышла из бара, а он направился к мужскому туалету, переждал две минуты, вернулся в бар и прямиком направился к видеофонной кабинке.

Магнуссен в своем кабинете тотчас же снял трубку.

— Привет, Макс, — сказал он, уставясь на экран. — Что нового?

— Да ничего. По правде говоря, дела движутся так медленно, что я решил развеяться и смылся поиграть в гольф, — ответил Беккер. — Разузнал что-нибудь о Монтойе?

— Нет.

— Черт! Придется мне, видно, обойтись без него.

— Мне очень жаль, Макс. Я сделал все, что мог.