свои трофеи поверх собственной одежды. Отталкивая друг друга, они вскрывали оставшиеся целыми ящики, а кое-кто ухитрялся тащить их прочь целиком, не проверяя, что находится внутри.
Сильно искалеченная лошадь Кедермена отчаянно билась, пытаясь перебраться через опрокинутых ударом и запутавшихся в упряжи лошадей фургона. Все трое молотили копытами и пронзительно ржали, пытаясь встать. Человек в окровавленном мясницком переднике резал запутавшуюся сбрую широким ножом, высвобождая их. По обе стороны от завала выстроились вереницы экипажей. Какая-то милосердная душа пристрелила смертельно раненную лошадь Кедермена, оборвав невыносимо мучительное ржание. Скитер, хромая — металлические детали упряжи порвали-таки ему штаны и сильно оцарапали бедро, — побежал обратно к завалу в поисках Сида.
Кедермен с окровавленными лицом и руками уже поднялся на ноги. Плащ его был порван и изгваздан уличной грязью и навозом. Наемный убийца пошатнулся, явно оглушенный падением, растолкал толпу мародеров и выбрался на тротуар. Судя по хромающей походке, он сильно разбил себе колено. Тем не менее он перешел на бег, то и дело оглядываясь в поисках Скитера. Впрочем, с разбитым коленом шансов уйти далеко или хотя бы оторваться от погони было у него значительно меньше.
Бросив свою, также раненную, лошадь, Скитер выбрался из копошащегося на месте столкновения человеческого муравейника. Разгоняя возмущенных пешеходов, на тротуаре показался медленно объезжающий завал кеб. Он остановился, не доезжая шести футов до хромающей Скитеровой клячи, которую как раз уводила под уздцы чрезвычайно гордая своей добычей девица лет пятнадцати. Из кеба вывалились Марго, Даг Тэнглвуд и Ноа Армстро, причем детектив перед тем, как спрыгнуть на мостовую, сунул кебмену несколько мятых банкнот и только после этого присоединился к погоне.
— Он двинулся вон туда, — ткнул пальцем Скитер, когда они продрались наконец сквозь толпу зевак и мародеров. — Он ранен и хромает, но двигаться еще в состоянии.
Убийца из Верхнего Времени доковылял до трехэтажного здания постройки восемнадцатого века. Некогда дом был, вероятно, даже красив, пока серый камень и желтый кирпич фасада не покрылся слоем копоти. Кедермен отчаянно вглядывался в закопченные снаружи и изнутри окна, явно пытаясь определить, стоит ему искать убежища внутри или двигаться дальше по улице. Чуть дальше в стене виднелась большая дверь, над которой красовался странный металлический предмет: то ли половина колесного обода, то ли срез большого колокола.
Тут Кедермен увидел преследователей и, отбросив сомнения, захромал мимо входа, за угол, где несколько длинных, низких, выкрашенных в серый цвет зданий примыкали к основному корпусу. Скитер и его спутники как раз сворачивали за угол, когда Кедермен обнаружил распахнутые ворота, ведущие в одно из этих зданий — трехэтажный корпус фабричного назначения, если судить по шуму и жирному дыму, поднимавшемуся из целого леса труб на крыше. В воротах стоял запряженный парой тяжеловозов фургон, в который вспотевшие от усилия и жары работяги грузили какие-то тяжелые ящики. Кедермен проскользнул мимо них и скрылся в полумраке здания.
Несмотря на собственную хромоту, Скитер оказался у ворот почти сразу же. По дороге взгляд его скользнул по аккуратной белой надписи на стене: «УАЙТЧЕПЛСКАЯ КОЛОКОЛЬНАЯ МАНУФАКТУРА, ОСНОВАНА В 1420 ГОДУ, ИЗГОТОВИТЕЛЬ БИГ-БЕНА, ВЕСТМИНСТЕРСКИХ КОЛОКОЛОВ, АМЕРИКАНСКОГО КОЛОКОЛА СВОБОДЫ…» Читать дальше у Скитера не было времени, и он нырнул в ворота.
В лицо ему ударили жар, запах расплавленного металла и угольной гари, невообразимый грохот. Прошла секунда, прежде чем органы чувств его привыкли к новым нагрузкам, а глаза — к царившему здесь полумраку. Длинные ряды высоких окон почти не пропускали внутрь дневной свет. Огромное, полное грохота и лязга помещение высотой в добрых три этажа оставалось погруженным в почти полный мрак.
Люди с трудом перекрикивали грохот исполинских машин, тяжелых цепных транспортеров, свист кожаных приводов и звон только что отлитых колоколов, которые проверяли на чистоту звука. Расплавленная бронза — а где-то, возможно, чугун, серебро или медь — светилась тусклым багровым светом в огромных, пышущих жаром подобно жерлу вулкана плавильных чанах. Тяжелые ковши с расплавом покачивались на цепях на высоте восьми футов от пола литейного цеха, перенося свое раскаленное, смертельно опасное содержимое от печей к бесконечным рядам литейных форм, среди которых попадались гиганты шести или даже семи футов в высоту. Заполненные отливками формы перетаскивали остывать в сторону, и их нагромождения занимали большую часть цеха, оставляя только узкие проходы.
Литейщики, вооруженные длинными стальными баграми с крюком на конце, наклоняли ковши, разливая их переливающееся зловещим красно-золотым свечением содержимое по формам; при этом расплавленный металл каждый раз разбрызгивал по сторонам целый фонтан светящихся искр. Судя по всему, плохо защищали даже тяжелые робы, поскольку литейщики старались держаться от них подальше. Другие рабочие с помощью тяжелых железных щипцов оттаскивали в сторону готовые отливки, освобождая место для новых форм под двутавровыми балками, по которым перемещались ковши. Над плавильными печами громоздились стальной паутиной подвешенные к конструкциям перекрытия мостки для обслуживания. Громыхающие ленты транспортеров подавали наверх металлические слитки, которые мокрые от пота взрослые и подростки сбрасывали в жерла печей, тогда как внизу полуголые кочегары швыряли лопатами уголь в топки, поддерживая в печах необходимую для плавления бронзы температуру.
И в самом центре этого адского пекла ковылял в поисках выхода Сид Кедермен. Стараясь не обращать внимания на противный привкус горелого металла на языке и в горле, Скитер бросился в его сторону.
— Разделяемся! — крикнул Скитер, перекрывая грохот цеха, когда Кедермен, пригнувшись, нырнул в один из проходов между остывающими отливками. — Попытайтесь не дать ему добраться до противоположного выхода… или залечь где-нибудь, пока он не предпринял какой-нибудь новой пакости! И ради Бога, поосторожнее с этими печами и ковшами! Пошли!
Тэнглвуд и Армстро свернули направо и осторожным шагом скрылись в полумраке. Лишь изредка их фигуры высвечивались силуэтами или обозначались бликами, когда они проходили мимо очередной заполняемой расплавом формы. Марго следовала за Скитером.
— Ты в порядке? — крикнула она ему в ухо. — Ты хромаешь!
— Пустяк! Царапина! Щиплет немного, и все! В детстве, когда он учился ездить верхом, ему приходилось и хуже. Много хуже. Скитер держал свой тяжелый «уэбли-грин» наготове, на полусогнутых руках на уровне груди — так чтобы Кедермен не мог выбить его из рук, если вдруг выскочит из-за какого- нибудь угла. Идти, выставив пистолет вперед на вытянутых руках — самый верный способ расстаться с оружием и жизнью. Так ходят только кретины в кино — и те идиоты, что этим кино верят.
Скитер и Марго осторожно пробирались по узкому ущелью из остывающих отливок в обшитых деревом формах. Им приходилось перемещаться буквально спина к спине, обшаривая взглядами и стволами все неровности и зазоры между отливками. Литейные формы имели самые причудливые очертания, а торчащие доски угрожали коленям, лбам, плечам… От остывающей бронзы исходил жар, как от раскаленных полуденным летним солнцем камней; жара притупляла реакцию и обволакивала сознание багровой пеленой. Дышать было тяжело, а уж услышать что-то в царивших в цеху звоне и грохоте — так и вовсе невозможно. Расплавленный металл в жерлах печей освещал помещение редкими сполохами, и тогда отливки отбрасывали на пол фантастические, безумные тени.
Скитер двигался, повинуясь инстинкту охотника, попавшего на незнакомые земли. Шаг вперед, взгляд направо… налево… еще чуть вперед… взгляд на пол: не видно ли капель крови?., взгляд вдоль прохода — не шевельнется ли что-нибудь в полумраке?.. И так из ряда в ряд, смахивая со лба пот, стараясь не обращать внимания на зуд кожи под насквозь промокшей шерстяной одеждой, на ноющую царапину с внутренней стороны бедра, на скользкую от пота рукоятку пистолета в руках… Так… пригнуться… еще взгляд вперед…
Деревянная обшивка формы у самой головы Скитера брызнула щепками от попадания пули. Острая щепка больно ударила по щеке и по носу. Он стиснул зубы от боли и пригнулся, открыв ответный огонь по
