неясному шевелению через три ряда от себя. Тяжелый «уэбли» дернулся в мокрых ладонях, но грохот выстрелов почти полностью потонул в шуме цеха. Скитер заморгал, пытаясь прояснить зрение, и махнул Марго, чтобы та пригнулась и не лезла вперед. Смешанный с кровью пот лез в глаза, оцарапанная щека болела как от пчелиного укуса… Черт, надо потом проверить, не осталось ли заноз… Он моргнул еще несколько раз и протер глаза грязным, изорванным рукавом. Когда взгляд снова прояснился, он осторожно выглянул из-за угла — на этот раз на уровне бедра, не выше. Сид Кедермен стоял, привалившись к высокой отливке, держа пистолет наготове, но взгляд его был направлен слишком высоко. Скитер выстрелил, и пуля разнесла в щепки доску в шести дюймах от груди Кедермена. Скитер выругался, проклиная свои слезящиеся глаза, и пот, из-за которого пистолет еле удерживался в руках, и свою бездарную стрельбу…

— Идем! — выкрикнул Скитер, когда Кедермен отпрянул назад. Пригнувшись, они ринулись вперед, задыхаясь в этом лишенном кислорода воздухе. Ряд, другой, третий… так, теперь осторожно выглянуть… Кедермен бежал, припадая на поврежденную ногу. Скитер рванул за ним, стремительно нагоняя его. Наемный убийца оглянулся, увидел его, но почему-то не выстрелил. Ба, сообразил Скитер, у него же патроны кончились! Адреналин ударил в его кровь. А ведь и правда, другого рационального объяснения тому, что Кедермен не открывал по нему огня, просто не было. Марго тоже бежала следом, отставая ярдов на десять. Киллер нырнул в боковой проход и скрылся из вида. Скитер выругался и, ускорив шаг, пригнулся и нырнул следом за ним. В глаза ему ударил резкий, зловещий свет, на мгновение ослепивший его. Проход открывался прямо на форму, в которую литейщики заливали расплав. Одни с металлическими баграми длиной почти в четыре фута тянули вниз один край ковша, тогда как другие толкали другой его край вверх тяжелыми рычагами, регулируя ими угол наклона и толщину струи расплавленной бронзы, лившуюся в жерло формы.

Сид Кедермен добежал до только что залитой формы и принялся размахивать своим пистолетом, угрожая перестрелять потрясенных литейщиков, если те не уберутся с его дороги. Они отшатнулись в сторону, разумно решив не связываться с очевидным безумцем. Кедермен миновал их и бросился вдоль длинного ряда форм к дальней стене цеха, в которой виднелся еще один выход на улицу. Пышущие жаром ковши, только что наполненные расплавленным металлом из печи, покачивались на цепях над очередной здоровенной, футов шесть высотой формой, приготовленной к заливке. Кедермен оглянулся, увидел догоняющего его Скитера…

Он резко повернулся и схватил с пола только что оброненный одним из перепуганных литейщиков длинный стальной багор. Отшвырнув в сторону бесполезный пистолет, Кедермен потянулся багром вверх и зацепил им за край большого, размером с хорошую ванну, ковша, полного светящегося расплавленного металла. Рывок всем телом — и ковш, наклонившись, плеснул расплавленной бронзой на пол, а Кедермен сделал большой скачок в сторону. Жидкая бронза огненным потоком заполнила все узкое пространство между готовыми отливками и продолжала растекаться во все стороны. Ни обойти ее, ни вскарабкаться на раскаленные докрасна отливки не было никакой возможности. А сам разогнавшийся Скитер уже не мог даже затормозить, чтобы избежать этой смертоносной лужи.

Поэтому он прыгнул прямо вперед.

Вперед и вверх. Он вытянул руки вверх, к массивному стальному двутавру, по которому катались тележки с подвешенными к ним ковшами. Он слишком высоко, я промахнусь, о Боже, не дай мне промахнуться… Он выронил «уэбли» — руки были нужны ему свободными. Револьвер с плеском упал в жидкую бронзу и исчез в этой адской, багровой луже. И тут ладони его коснулись нижней полки двутавра, и он ухватился за нее, выбрасывая ноги вперед и вверх. Он крепко сжал балку руками и коленями и несколько мгновений просто висел на ней как ленивец на ветке, задыхаясь и потея так сильно, что даже испугался, не соскользнут ли руки. Отчаянным усилием воли он заставил себя осторожно разжать пальцы одной руки и вытереть их о плащ, потом повторил ту же операцию с другой рукой.

А потом он, напрягая силы, ухитрился переползти на верх балки и привстал на ней, опираясь на руки и колени. Адская лужа расплескалась прямо под ним. Багровый расплав уже начал покрываться черной коркой — тонким слоем твердеющего металла, который, казалось, дышал, остывая. По корке бежала сетка трещин, рисунок которой напоминал крокодиловую кожу. Кедермен повернулся, чтобы бежать, и отшвырнул свой железный багор, одним концом упавший в продолжавший медленно расползаться по полу расплав. Марго, слава Богу, удалось отпрыгнуть от этого смертоносного потока назад, в другой проход между отливками.

Восстановив дыхание и равновесие, Скитер осторожно двинулся ползком вперед по балке. Однако одного взгляда в сторону Кедермена стало достаточно, чтобы он отказался от этой тактики передвижения. При такой скорости ко времени, когда он миновал бы лужу раскаленной бронзы, Кедермен успел бы добраться до соседнего графства. Поэтому он снова повис под балкой на руках, по-обезьяньи перехватываясь все дальше и дальше, подтягиваясь только для того, чтобы обходить ковши с расплавом.

Кедермен оглянулся на бегу… оступился и упал ничком. Когда ему удалось снова подняться на ноги, рот его беззвучно шевелился. Скитер уже миновал опасную зону и спрыгнул на пол. Извергая проклятия, Кедермен бросился на него, не дав ему времени выхватить второй пистолет. Они сцепились, лягая друг друга ногами. Колено Кедермена не попало Скитеру в пах, как намечалось, зато угодило прямехонько по порезу на внутренней стороне Скитерова бедра. Боль раскаленной иглой пронзила ногу. Скитер отпрянул на шаг и наступил на железный багор, с помощью которого Кедермен наклонял ковш. Конец багра, погруженный в жидкую бронзу, вырвался из нее, разбросав по полу брызги расплавленного огня. Скитер изогнулся в отчаянном балетном па и восстановил равновесие, замерев в считанных дюймах от смертоносной лужи. Багор с лязгом перекатился по полу и холодным концом ударил Кедермена по ноге — идеальное оружие для рукопашного боя. Лицо Кедермена исказилось гримасой свирепого торжества, и он рассмеялся неприятным, лающим смехом. Прежде чем Скитер успел помешать ему, Кедермен наклонился и схватил багор обеими руками.

За горячий конец.

Раскаленный докрасна багор был покрыт пленкой полурасплавленной бронзы, которая брызнула на руки Кедермену. Лицо его перекосилось, и он пронзительно завизжал. Он еще надеялся уйти. Не прекращая кричать, он отпрянул от лужи. Омерзительный запах паленых волос и горелого мяса ударил Скитеру в ноздри. Только теперь обожженные пальцы Кедермена разжались настолько, чтобы багор выскользнул из них и упал на пол, при этом кожа с обеих ладоней осталась на горячем металле. Колени у Кедермена подогнулись, и он рухнул на пол, едва не угодив головой в остывшую до состояния густого сиропа бронзу. Скитер схватил его за отвороты плаща, бесцеремонно отволок подальше от опасности и плюхнул на пол. Потом приподнял за плечи и улыбнулся прямо в затуманенные болью серые глаза.

— Привет, Сид!

Тот прекратил визжать. Вместо этого из горла его рвался теперь жуткий, захлебывающийся хрип. Сказывался шок от чудовищной боли: его колотила сильная дрожь, и он тряпкой обмяк в руках Скитера. Скитер легонько тряхнул его, чтобы привлечь внимание. Когда не подействовало и это, он вспомнил настоящее имя этого ублюдка и встряхнул еще раз.

— Гидеон! Эй, Гатри! Посмотри-ка на меня! Взгляд серых глаз медленно сфокусировался на его лице.

Губы шевелились, но из них не вырывалось ничего, кроме этих жутких, сдавленных всхлипов.

— Послушай-ка, дружок. У тебя имеется выбор. — Скитер осторожно похлопал его по щекам, не давая отключиться. — Ты меня слышишь?

Тот кивнул и даже сумел выдавить из себя членораздельный звук:

— К-какой?

Скитер достал из кобуры свой маленький полицейский «уэбли» и повертел им перед носом у Кедермена.

— Знаешь, что я обязан был бы сделать, а? Пристрелить тебя прямо там, где ты сейчас лежишь, дружок. Ты не достоин кислорода, которым дышишь. Но я предложу тебе два варианта на выбор. Решать будешь сам. Если хочешь, я уйду и не буду мешать тебе ползти отсюда на все четыре стороны. Никаких обвинений в убийстве. Никаких тюремных сроков. Никаких газовых камер. Ну конечно, при здешнем уровне развития медицины ты наверняка останешься без обеих рук. А если и обойдется без ампутации, ты скорее всего умрешь от шока, инфекции и гангрены.