— Они победили бы, если бы у них было кому победить.
Генеральное сражение состоялось летом 48 года в Фессалии при Фарсале. Накануне ночью Помпей видел странный сон. Снилось ему, что входит он в какой-то огромный театр и народ встречает его восторженными рукоплесканиями, как в прежние счастливые дни. Потом он увидел себя самого украшающим храм Венеры Победительницы. Проснувшись, он недоумевал, радость или горе сулит ему ночное видение. С одной стороны, ликование толпы, казалось, предвещало удачу. Но, с другой стороны, украшал-то он храм Венеры, а она считалась прародительницей его врага. Не значит ли это, что победа над ним, Помпеем, украсит триумф Цезаря? А Цезарь видел ослепительный факел — он пронесся по ночному небу над его лагерем и упал на стоянку Помпея
Наутро состоялась эта великая битва. Она была жестокой и кровавой. Счастье отвернулось от республиканцев. Они были на голову разбиты. Это был конец Республики. «В тот день… от нас навеки ушла свобода и скрылась за Тигром и Рейном… Она позабыла нас, она дарит свои милости германцам и скифам, она более не смотрит на Италию! О, лучше бы италийцы ее никогда не знали! Рим, почему не был ты рабом с того дня, когда Ромул… не к добру при зловещих знаменьях заложил стены, до фарсальской резни! Судьба, я негодую на Брута[107]. Зачем мы так долго жили под властью законов и ежегодно избирали консулов?! Арабы, персы, все страны Востока счастливее нас — они никогда и не знали ничего, кроме тирании. Наш жребий самый ужасный из всех народов, покорных царям. Для нас рабство — позор… И мы воображаем, что Юпитер царит над миром? Неужели молниевержец мог смотреть с неба на фарсальскую бойню?»
Этот крик вырвался из уст поэта Лукана, когда он закончил описание роковой битвы. А Цезарь насмешливо заметил, что после Фарсала Республика стала пустым звуком.
Когда Помпей увидел, что полки его бегут в беспорядке, что-то странное случилось с ним. «Он походит скорее всего на человека, которого божество лишило рассудка»
— Неужели уже дошло до лагеря?
Встал, накинул плащ и молча вышел. За его спиной слышались отчаянные вопли, это цеэарианцы, ворвавшись в лагерь, резали слуг и рабов. Помпей же сел на коня и пустил его вскачь. С ним рядом ехало всего несколько человек, остальные рассеялись кто куда. Спутники Помпея рассказывали потом, что всю дорогу он был как каменный и не промолвил ни слова. «В течение тридцати четырех лет он привык покорять всех неприятелей. Только теперь, на старости лет, он в первый раз узнал, что такое поражение и бегство», за один час потеряв всю свою славу.
Лето было в самом разгаре. Стояла страшная жара. Увидав горный поток, Помпей соскочил с коня, бросился ничком на землю и стал пить прямо из реки. Наконец они достигли моря. Помпей сел в первую попавшуюся рыбачью лодку. В порту на якоре стояло торговое римское судно. Капитан не был другом Помпея, он не был даже знаком с ним. Но сейчас, вглядевшись в человека, сидевшего в утлом челноке, он с изумлением узнал знаменитого полководца и разом понял, что произошло. Не колеблясь ни минуты, не говоря ни слова, он подошел к борту и протянул руку Помпею, помогая ему взойти на корабль.
Здесь на чужом корабле, потеряв все, Помпей заметил вдруг, что отношение к нему окружающих резко переменилось. Все начали оказывать ему молчаливые знаки внимания, никто более не издевался над ним и не упрекал его. Хозяин хлопотал вокруг него. На корабле он увидал своего вечного мучителя Фавония. Помпей наклонился, пытаясь развязать башмаки, но он так был измучен, что даже это было ему тяжело. Увидав это, Фавоний подбежал к нему и снял с него обувь. С того времени он служил Помпею, готовил ему еду и ходил за ним, как за ребенком.
Капитан спросил, куда ехать.
— В Амфиполь, — отвечал Помпей.
Из Амфиполя они поплыли в Митилены, где находилась Корнелия, жена Помпея, которую он обожал, с которой не мог расстаться ни на минуту и о которой думал непрерывно. Молодая женщина знала о недавней победе мужа, свято верила в его гений, со всех сторон слышала заверения, что уже через несколько дней война придет к счастливому концу, и теперь с нетерпением ожидала известия о полном успехе. И вдруг перед ней предстал мрачный, как ночь, вестник. Корнелия глянула ему в лицо и помертвела. Она поняла все прежде, чем он промолвил хоть слово. Наконец вестник сказал:
— Поспеши, если ты хочешь видеть Помпея — на одном корабле, к тому же чужом.
Она рухнула на землю и долго лежала без памяти. Наконец она очнулась, вспомнила все и бросилась бежать через весь город к морю. Увидав мужа в его жалком, униженном состоянии, она покачнулась и упала бы вновь, но Помпей подхватил ее на руки и внес на корабль.
Постепенно к Помпею собрались некоторые из бывших сторонников. Вместе с горсткой друзей побежденный военачальник держал совет, куда теперь ехать. После долгих споров решено было отправиться в Египет. Тамошний царь был сыном человека, многим обязанного Помпею, и можно было надеяться найти у него приют. Итак, они повернули корабль к Африке.
Царь Птолемей был еще совсем ребенком. И, как всегда в Египте, всем заправляли временщики, люди самого темного происхождения, невесть откуда взявшиеся и, казалось бы, меньше всего подходящие для управления. Их было трое — евнух Потин, школьный учитель Феодот и какой-то Ахилла. Известие от Помпея их порядком смутило. Помпей был разбит и потерял все. Помогать ему было глупо — это означало навлечь на себя гнев победителя Цезаря. Но, с другой стороны, отказать Помпею тоже было опасно. Вдруг он еще сумеет объединить сторонников и отомстит египтянам? И тут выступил учитель. У него есть превосходный план, сказал он. Надо пригласить Помпея и умертвить. Голову его можно послать Цезарю, это будет для него очень приятный подарок. Таким образом, они приобретут любовь победителя, а Помпея уже нечего будет бояться.
— Мертвые не кусаются, — закончил он с улыбкой.
Его совет пришелся всем по сердцу.
Помпей стоял на палубе и глядел в сторону берега. Берег был пустынен. Ни царя, ни вельмож, ни блестящей свиты, пришедшей встречать его. Ему сразу стало тяжело на сердце — не так принимают в Египте почетных гостей. Наконец от берега отделилась маленькая лодочка и поплыла к их кораблю. И тут уж все его спутники закричали, что надо как можно скорее ехать прочь — тут явный обман и засада. Но Помпей покачал головой. Наметанным глазом старого полководца он заметил у берега несколько кораблей. Он увидел, как что-то блеснуло на их палубе, и понял, что там скрывались вооруженные воины. Если они сейчас попытаются уйти в море, за ними кинутся в погоню. И тогда он подвергнет опасности сына и Корнелию. У него не оставалось выбора. Он должен был отвлечь врагов и принять удар на себя. Четко и повелительно, не терпящим возражения тоном он отдал спутникам приказ — всем оставаться на местах, он сойдет на берег один. Если же с ним что-нибудь случится, немедленно вести корабль в открытое море.
А лодка, которая должна была отвезти Помпея на смерть, уже приблизилась. Ахилла привстал и протянул ему руку. Помпей шагнул уже к борту, но вдруг остановился, повернулся к горько рыдавшей Корнелии и прочел по-гречески строки из Софокла:
«Это были последние слова, с которыми Помпей обратился к близким» (Плутарх).
Кроме греков в лодке был некий Септимий, когда-то сражавшийся под началом Помпея. Помпей сразу его узнал, улыбнулся и сказал:
— Если я не ошибаюсь, то узнаю своего старого соратника.
Септимий что-то пробормотал в ответ. Все хранили угрюмое молчание. Было напряженно и тягостно. Помпей достал свиток, где по-гречески набросал речь к Птолемею, и стал ее просматривать. Лодка была уже у берега. Помпей оперся о руку одного из своих спутников и приподнялся. И тут Септимий пронзил его сзади мечом. Помпей упал. Тогда все остальные осмелели и стали колоть его кто куда. Помпей натянул на
