карте', мировоззренческий стержень произведения всегда один. Это Путь и Выбор. Путь, от которого ты не властен отказаться. Выбор, который ты властен сделать.
Мир 'Армагед-Дома' в своей обыденной жизни мало отличается от нашего. Те же люди, те же проблемы, сходный уровень развития 'науки и техники'. Единственное отличие — раз в 20 лет происходит конец света. Землетрясение разрушает дома, милые морские животные дальфины оборачиваются пожирающими людей глефами, метеоритные дожди и извержения вулканов уничтожают все живое. Спасаются только те, кто за несколько отпущенных часов успевает укрыться в Ворота — неизвестно откуда появляющиеся, неизвестно в каком параллельном пространстве дающие приют на время катастрофы. Дальше — нужно восстанавливать дома и школы, оплакивать растоптанных и задавленных при штурме Ворот, одним словом — готовиться к следующему Армагеддону.
По мере того как герои романа проходят свой путь, неумолимо нарастает чувство отчаяния и безысходности. Интеллектуальные усилия ученых, организаторский талант и несокрушимая воля политиков — все оказывается бесполезным перед чуждой загадочной силой, из каких-то своих соображений надевшей на человечество намордник. Понять эту силу, 'договориться' с ней, преодолеть созданные ею ограничения — кажется невозможным.
Но выход есть. Главное — не сворачивать с Пути. И не бояться сделать Выбор.
Заключение: перспективы развития ТМ-темы в России
Неоднократно замечено было мною, что в нашем обществе совершенно отсутствует тот дух инициативы, с помощью которого великие народы совершают великие дела…
Ввиду всего вышеизложенного, я вновь и в последний раз предлагаю принять решительные меры (не прибегая, однако ж, до времени, к экзекуциям) к поднятию общественного духа и возбуждению в оном наклонности к деяниям смелым и великим…
Тайм-менеджмент — чрезвычайно мощный инструмент преобразования людей и организаций. Надеемся, все предыдущее изложение достаточно наглядно раскрыло этот тезис. В конце книги стоит задаться вопросом о возможной роли этого инструмента в достаточно широком общественном и государственном контексте.
Дальнейшие несколько страниц написаны для тех, кто не ограничивает свои интересы собственной кормушкой; для тех, кому не безразлично, в каком Отечестве живет он сам и будут жить его дети; для тех, кому интересна Жизнь, а не существование. Причем, что самое главное, для готовых действовать для реализации своих ценностей, а не выплакивать их на кухне за коньяком по широко распространенной у нас традиции.
Задача этого текста — поставить достаточно глобальные задачи и вопросы. Как уже было сказано в разделе о стратегическом планировании, любой человек, желающий совершить что-то заметное и интересное, неизбежно придет к рассмотрению роли и места своих дел в жизни больших социальных систем. Решение же вопроса о том, собираетесь ли лично вы совершать что-либо значительное, зависит только и исключительно от того, на дела какого масштаба вы решаете потратить необратимое время своей жизни.
Исходная ситуация
В деловом мире при обсуждении вопросов, связанных с эффективностью и развитием в России, почти принято сетовать на испорченность 'славянской ментальности' различными историческими и идеологическими факторами, сделавшими ее мало приспособленной к активной и эффективной деятельности.
Позволим себе не согласиться с этим стереотипом, как правило, обусловленным недостаточным знанием 'матчасти'. Вырастившая русскую культуру православная вера явно не годится на роль источника пассивного отношения к жизни, которую ей приписывают. Приведем несколько ярких примеров, не являющихся объективными доказательствами, но эмоционально близких автору.
Сергий Радонежский, будучи образцом 'созерцательного' подвижника, отшельника, в то же время принимал активное участие в жизни государства на самом высоком, можно сказать, правительственном уровне, оказав, в частности, неоценимую помощь Дмитрию Донскому в укреплении связей русских князей перед внешней опасностью; ту же линию продолжили его многочисленные ученики.
Иоанн Кронштадтский, организуя для кронштадтских нищих Дома Трудолюбия, реализовал 'социальную стратегию', которую впоследствии практически буквально повторит Генри Форд в своих производственных училищах для детей-сирот, а именно: 'Не давайте голодному рыбу, дайте ему удочку и научите ловить'.
Игумены Валамского монастыря в XIX в. одновременно с возрождением 'созерцательных' аскетических традиций в удаленных скитах устраивают колоссального масштаба эффективное хозяйство по последнему слову техники. Молочная ферма с паровыми машинами и железной дорогой; первый водопровод раньше, чем в Петербурге; 40 тысяч специально выращенных мальков, ежегодно выпускаемых в Ладогу, — это в те времена, когда даже слова 'экология' еще не существовало. Все это очень плохо стыкуется с 'отсталостью', 'пассивным отношением к жизни' и прочими поклепами на 'русский менталитет'.
Краткие, но яркие периоды нашей истории, когда государство умеряло свои параноидальные попытки самостоятельно построить общество благоденствия и процветания и давало гражданам свободу думать и действовать более или менее независимо, на наш взгляд, достаточно убедительно показывают: нет никаких серьезных оснований считать русских пассивным и безынициативным народом. Более того. Признаем в качестве полезной и небезосновательной рабочей гипотезы наличие у нас 'дурной наследственности' от советского уничтожения предпринимательского духа или петровского насаждения бюрократии по немецкому образцу. Что это меняет по существу для нас сегодняшних, строящих свою жизнь и жизнь своей страны? Для кого-то дает прекрасный повод сложить руки и сетовать на неподходящие исторические или географические условия. Для кого-то придает дополнительную энергию в ответе на вызов, которой нам бросает история.
Эффективность государства
Задумаемся на несколько минут об эффективности общества и государства. Вряд ли необходимо доказывать, что современная Россия патологически неэффективна в большинстве аспектов своей жизни. Можно ли с этим что-то сделать, и если да, то как?
Невозможно говорить об эффективности, пока не определена цель. Невозможно говорить о цели, пока нет идеи. Откуда возьмется идея?
Можно точно сказать, откуда она не возмется. Никакие самые умные, искренние и болеющие о судьбе своей Родины писатели, академики, журналисты, собранные вместе, не 'родят' национальную идею, которую затем можно было бы начертать на знаменах, с ее помощью сформулировать стратегические цели и т. д.
Не может родиться идея, общая для всей страны и для всего народа, когда большая часть этого народа — не свободные и ответственные люди, сознательно строящие свою жизнь, а винтики
