в мужья».
Дальнейшее я и рассказывать не стану.
И так ясно, что к концу месяца все трое были бешено влюблены в гордячку и тихо ненавидели друг друга.
У всех троих в кармане лежал заветный Ее телефон, о котором «не знал никто»!
Кончилось лето. Все вернулись в Москву. Друзья как ни в чем не бывало продолжали дружить. Но все уже было не то.
Двое взрослых мужчин, в прошлом верные друзья, каждый по отдельности, втихомолку, звонили «любимой», неохотно наговаривали друг на друга всякие мерзости и готовы были на все, только бы добиться взаимности.
Но Она, сохраняя неприступность, принимала их ухаживания, иногда даже встречаясь то с одним, то с другим.
Только художник не проявлял к ней никакого интереса и продолжал встречаться с «артисткой». Только дело у него пошло ходом.
Он стал писать картину за картиной и вскоре накрапал на персональную выставку. Но он никого из друзей на выставку не пригласил.
К осени дело совсем разладилось.
Она накалила друзей докрасна, от безразличия художника сама раскалилась, как утюг.
Дальше так продолжаться не могло.
Она решила пойти ва-банк! И пригласила всех друзей на свой день рождения. Ничего не подозревая, ребята дружно явились, а художник даже со своей «артисткой».
На пороге их встретила… Нет, не красавица, а оглушительно красивая женщина, которая одновременно напоминала и Мэрилин Монро, и Софи Лорен, и Эдиту Пьеху – одновременно!
Эффект был сногсшибательный!
Ребята остолбенели, и даже художник причмокнул губами и произнес:
– Всю бы жизнь писал таких красавиц!
А «артистка» тихонько шепнула художнику: на твоих картинах она лучше.
А дальше?! Дальше – она подошла к художнику и тихо сказала:
– Я тебя люблю!
Пауза. А потом все замельтешили, стали изображать: кто недоумение, кто справедливый гнев, кто растерянность.
«Артистка» заторопилась домой. А художник ответил, дрожа от напряжения:
– И я тебя!
И вместе с «артисткой» вышел из дома. Компания распалась.
Дружба кончилась.
Любовь так и не осуществилась.
Но тоска… Тоска осталась в душе каждого на всю жизнь.
Тоска по утерянной дружбе, по неизлечимой любви, тоска по потерянной верности. Хорошо бы вам не знать такой тоски.
Эзотерическая комедия
«Земную жизнь пройдя до половины» – эти строки могли бы стать эпиграфом к моему неземному рассказу, который позволила мне поведать вам Магистрисса ближнего круга, ведающая земными проблемами, – Луна. За пределами земной жизни это категорически запрещено, но Луна, обиженная тем, что именно в этот момент Земля затмила ее почти целиком, отступила от Закона и в темноте, под шумок, позволила мне отправить с одним из лунных лучей, не закрытых Землей, этот рассказ, чем я и воспользовался.
Вот мой рассказ.
Итак, дойдя до конца земной жизни, я и моя верная спутница, оставив на Земле все, что нам принадлежало, налегке стали подниматься в небесную высь, прекрасно понимая, что мы, словно молекулы, не имеем ни тела, ни формы, сохранив лишь великое таинство Эзотерического Пространства – сознание.
Объяснить вам, почему мы оказались вместе, очень просто. Дело в том, что мы никогда и ни в чем не привыкли уступать друг другу. И когда со мной случилось то, что должно было случиться в конце земного пребывания, то моя верная спутница, которая прожила в незавидном положении моей супруги всю сознательную земную жизнь, не захотела уступать мне и тут же отправилась следом за мной.
Подниматься ввысь было совсем не трудно, если бы не частые столкновения с такими же, как мы, субстанциями.
О том, что попадем во что-то похожее на рай, мы догадались гораздо позже, а пока возносились с чувством удовлетворения, может быть, даже чуть большего, чем на Земле.
Через некоторое время наше сознание (я говорю «наше», потому что и на Земле мы отличались единомыслием) стало интересоваться: куда это мы вздымаемся и как долго будет продолжаться наш взлет?
Впрочем, причин для неудовольствия у нас не было, и сознание наше несколько угомонилось. Оно откуда-то знало, что впереди нас ждет вечность.
Так как земных проблем у нас уже не возникало, то Магистрисса ближнего круга, ведавшая земными проблемами, – Луна перестала интересоваться нами, тем более что затмение почти миновало и она могла снова красоваться своим полнолунием.
Мы были предоставлены сами себе! И сразу же пробудился интерес к окружающему.
И кто это так стремительно рвется ввысь? И почему надо расталкивать рядом летящих, никому не мешающих молекул? И не стоит ли поприбавить скорости?
Но не тут-то было! Оказалось, что каждой субстанции задана своя скорость и у каждой молекулы свой маршрут!
Покидающих земную обитель набралось такое множество, что даже в космосе было тесно, порой и здесь возникали пробки, и тогда появлялась возможность перекинуться парой слов, мысленно, конечно.
Впрочем, здесь это было ни к чему, потому что никто почти ничего не помнил.
Однако по некоторым косвенным ощущениям можно было кое о чем догадаться.
Откуда, например, у этой молекулы такая скорость и желание всех обогнать?
А эта, необычно пятнистая, постоянно старается отстать от других, как будто знает наперед, что ждет ее наверху.
Конкретно, конечно, не скажешь, кто есть кто, но кое-какие выводы сделать можно.
– Куда вы так торопитесь? – мысленно спросили мы у молекулы, которая подпирала нас снизу, настойчиво пытаясь обогнать.
– На прием к Солнцу, понимаешь! – дала понять молекула без слов и тут же добавила: – Я вижу у вас совсем другой, более скромный маршрут, могли бы и пропустить.
До чего же сильна инерция земных отклонений от нормы!
Мы искренне удивились, зная, что эта высокопоставленная субстанция оставалась еще на Земле, когда мы отправились в путь. И вот она уже здесь.
На этом запас памяти иссяк.
На прием к Солнцу – так вот куда стремится вся эта масса молекул!
Неужели и здесь, как и на Земле… Но как было на Земле, мы уже потихоньку забывали.
