Садовников испугался. Он, в свою очередь, позвонил тебе и сообщил, что я вышел на него, а это грозило вам обоим скорым разоблачением и, как следствие, потерей десяти миллионов долларов. Ну а подобного ты, конечно же, не могла допустить. И ты решилась на убийство своего компаньона, свидетеля и единственного человека, через которого я мог бы выйти на тебя. Прихватив пистолет Паштета, ты отправилась к Садовникову на работу, но заходить в офис не стала, а позвонила ему на мобильник и вызвала в подъезд. А когда ничего не подозревающий парень вышел, ты хладнокровно пристрелила его и скрылась.

Опоздали мы с Дашкой минут на сорок. И вот там-то, у дома, увидев в подъезде труп красавчика с рельефной мускулатурой, я стал прозревать. Мне вспомнилась твоя одноклассница Лена Комарова — та самая вертлявая девица, встретившаяся нам у элитной многоэтажки в тот день, когда я вез тебя из института гинекологии якобы к тебе домой. Лена еще, узнав, что мы направляемся к тебе домой, ужасно удивилась и заметила, что добираемся мы до него «дальней дорогой». В тот момент я не придал словам Лены особого значения, но после двух убийств и довольно странных событий, произошедших со мной с тех пор, замечание Лены требовалось как следует проанализировать. Черт возьми, а какой еще ближней дорогой можно дойти от центральной улицы до дома Ветровой, если мы шли до него кратчайшим путем? Вот я и прикинул: а может быть, ты жила на самом деле не в этом доме? Более того, я пошел дальше и предположил — а что, если девушка, которую я знал как Ветрову, и не Ветрова вовсе? Ведь Джига же оказался не Джигой. И когда я выдвинул подобное предположение, многое стало объяснимым. Я тут же решил проверить свою теорию и, прихватив Дашку, сразу же от офиса Садовникова поехал к Лене домой. Грешен, девицу пришлось немного подурачить, но не рассказывать же ей о своих подозрениях — чего доброго, за психа примет, если я стану ей растолковывать, кто у кого что украл и кто кого убил. Да и не было необходимости посвящать в историю первого встречного. И я, объяснив, будто мне для медальона нужна твоя фотография, попросил у Лены одолжить мне на время один из твоих снимков. Девушка не отказала. Кроме того, ее ничуть не удивило, что я говорю о тебе как о живой. Чего не произошло бы, если бы речь шла о Ветровой, которая жила рядом с Леной и о смерти которой она должна была бы знать. Ну а то, что Ветрова была мертва, я знал точно из официального источника, а именно — от майора Самохвалова. Так что спокойная реакция Лены на разговор о тебе подтвердила, что я на правильном пути. Лена была так любезна, что вынесла мне из дому не одну какую-то конкретную твою фотографию, а целый альбом, и предложила мне выбрать любой понравившийся снимок. Альбом-то мне и нужен был. Конечно же, медальон и фотография Оксаны — это всего лишь предлог. На самом деле я хотел взглянуть на вашу виньетку. А когда до нее дошло дело, я не очень-то удивился, увидев на виньетке под твоим овальным портретом подпись «Оксана Стенькина». А вот то, что здесь же, на виньетке, под снимком незнакомой мне девушки с пышными волосами стояла фамилия «Ветрова», стало для меня сюрпризом. Оказывается, с Ветровой ты училась в одном классе. Все, что мне нужно было, я узнал у Лены в доме, а когда уходил от нее, то поинтересовался, какой иной «ближней дорогой» можно к тебе домой попасть. Девушка и подсказала.

— Дура! — вырвалось у Оксаны.

— Может быть, — с готовностью подхватил я, — но благодаря Лене мне удалось разоблачить тебя, а потому лучшего человека, чем она, для меня на свете не существует. И если вся эта заварушка с тобой благополучно завершится и меня оправдают, то я в знак благодарности непременно отведу Лену, а заодно и очень помогшую мне Дашу в кабак.

Линия рта Оксаны причудливо изогнулась, когда девушка покривила в губы в злой усмешке.

— Ты же признался, что все сказанное тобой — предположения. А без доказательств они так предположениями и останутся.

Я постучал ногтем по столу рядом с лежавшим на нем пистолетом.

— Это что тебе, не доказательство? Наверняка и картины где-то здесь, в доме, припрятаны. Да ты не волнуйся, Оксана, у ментов есть сотни способов раскалывать преступников. Они же профессионалы. Хотя до приезда ментов, которые вот-вот должны прибыть в дом Ветровой, я могу сам тебя расколоть.

— Вот этого крокодила на меня спустишь? — Стенькина насмешливо кивнула в сторону Дашки.

— Да я тебя, суку, порву! — тут же завелась Дашка и, подскочив с места, растопырила пятерню с намерением наложить ее на лицо Оксаны.

— Остынь, Даша, — бросил я укоризненно девушке. — Охота тебе связываться?

Дашка, весьма агрессивно настроенная против Стенькиной с первых минут встречи с ней, все же справилась со своим желанием врезать Оксане как следует и, ворча что-то себе под нос, весьма неохотно села в кресло.

Я же, вступаясь за свою подругу, заявил Оксане:

— Дашка, может, и крокод… — Я запнулся и поправился: — Не такая красавица, как ты, зато у нее ноги длинные и душа чистая. А вот ты — крокодил в душе. Но у меня есть иной способ заставить тебя признаться. Вызову-ка я сейчас сюда Паштета с дружками, пусть с тобой побеседуют.

Я достал мобильник и сделал вид, будто отыскиваю в записной книжке телефона номер Паштета, которого у меня на самом деле не было.

По лицу Оксаны пробежала судорога, а мышцы на едва прикрытых коротким халатиком ногах напряглись.

— Э-э… — Несколько мгновений она боролась с собой, потом неуверенно произнесла: — Не нужно звонить Паштету. — Оксана замолчала, а когда заговорила вновь, голос ее уже окреп: — Игорь, мне нужно сказать тебе пару слов. Только пусть эта… — Стенькина кивнула на Дашку, — выйдет.

Мне, в общем-то, говорить с Оксаной было не о чем. Все, что следовало, я уже знал. Теперь дело было за полицией. Однако любопытство пересилило: вдруг Стенькина что интересное скажет… Я просительно взглянул на свою подругу.

— Даша, пожалуйста!..

Девушка фыркнула, но тем не менее поднялась.

— Вы только поосторожней с ней. Не поддавайтесь на ее провокации. Сами же знаете, какая она штучка.

Я не смог удержаться от улыбки.

— Уж поверь, мне это известно лучше, чем кому бы то ни было.

— То-то же! — задорно и свысока взглянув на Стенькину, проговорила Дашка и двинулась к выходу. Но у двери остановилась и обернулась: — Может, за ментами сразу сходить, чего тянуть-то?

— Нет, нет! Погоди, прошу тебя! — вдруг взмолилась Оксана, и лицо ее исказилось и стало похоже на маску плачущего Пьеро. — Пожалуйста, только после того, как я поговорю с Игорем!

Дашка вопросительно посмотрела на меня. Я пожал плечами.

— Ну, раз просит, пойдем навстречу.

Моя подруга изобразила на лице неопределенную мину, что могло означать и «как знаете!», и «а ну вас всех!», и вышла за дверь.

Я выжидающе уставился на Оксану. Я видел Стенькину насквозь и прекрасно понимал, о чем пойдет разговор и чего она от меня хочет.

Помолчав немного, Оксана начала издалека, немножко играя и как бы задумчиво глядя куда-то поверх моей головы на оклеенную веселенькими обоями стену:

— Понимаешь, Игорь, некоторые люди не заслуживают счастья…

О-о, эта демагогия надолго. Я был не расположен выслушивать пространные речи, а потому сразу перебил:

— Слушай, для меня это слишком умно. Тем более я считаю, что все люди заслуживают счастья. Давай-ка попроще, покороче и желательно без театрализованного представления. Пускай Станиславский со своей системой отдыхает.

Оксана вздрогнула, как бы очнулась, и, взмахнув пушистыми ресницами, взглянула на меня.

— Можно и попроще, — произнесла она с таким видом, будто сожалела, что вынуждена лишить меня весьма интересной информации. — Я считаю, что такой простушке, как Ветрова, сильно повезло. Что она собой представляла? Ни ума, ни фантазии, ни образования… И вдруг Паштет на нее глаз положил. Обеспечивать взялся. Мало того, задумал на ней жениться. Да еще несколько миллионов ей на блюдечке решил преподнести. С какого перепугу ей вдруг счастье такое выпало…

— Но ведь и у тебя Джон был тоже, между прочим, мужик не бедный, — начал было я, но Оксана