— Наша база видов. Сейчас я тебе наглядно продемонстрирую основные расы и их различия. Ну, с шантийцами мы уже знакомы. Катаринцы — потомки ящеров и шантийцев. Кроме того, одно время они активно скрещивались с тау и машмба. Последние вымерли почти сорок лет назад, во время вспышки мора. Очень малочисленная была раса. Причиной вспышки смертельной болезни была долгая война между ящерами и людьми. Точнее — волшебниками. Они с переменным успехом конфликтуют последние двести лет. Только вот человеческая популяция за это время увеличилась в сотни раз, а ящеры почти вымерли.

— Ну, не в сотни, — влез Яша, наблюдавший за дискуссией и ожидающий удобного момента, чтобы встрять.

Но Лео был непробиваем и давать слова коллеге больше не собирался.

— А гляди, — Лео ткнул пальцем в направлении экрана, — Тау. Раса, возникшая в результате скрещивания физлингов и шантийцев. Одна из древнейших. Еще есть сенты — потомки мешлингов. Они выделились в отдельный вид по двум причинам. Сами мешлинги вымирают. Выродились из-за близкородственных браков. Сенты появились от их связей с шантийцами, но полукровки из рода изгонялись, поэтому создали собственную популяцию. У водяных вообще пунктик в плане чистоты крови. В результате первые почти загнулись, а вторые процветают.

— Странно… — задумчиво произнес Богдан.

Он сел удобнее и, как обычно, когда задумывался, начал покусывать подушечку большого пальца.

— Что странного? — переспросил Лео. Он покинул боевой пост и как раз наполовину залез под стол, пытаясь дотянуться до укатившейся туда кружки.

— Шантийцы породили половину рас на Янусе?

— Новых рас. Ну да, можно сказать и так.

— Но их социальная роль в таком случае должна быть иной. А по моим сведениям, они, скорее, цыгане Януса, нежели родоначальники цивилизации.

— Верно. Но шантийцы заслуживают отдельного разговора. Все сведения, что мы знаем о них, так или иначе противоречат друг другу. На мой взгляд, они представляют такую же загадку, как и люди с островов, как волшебники. Говорю же, Янус полон загадок.

— Ладно. Объясните мне.

Лео с победным рыком вылез из-под стола, сжимая в руке кружку.

— Сделаю кофе и расскажу о социальном устройстве Януса. Ступенях, кланах и родах. Так проще будет понять, какое место в этом бедламе занимают шантийцы.

Занимательные беседы имеют пагубное свойство — увлекать, заставляя полностью отключиться от реальности. Как следствие, приходишь в себя в самый неподходящий момент и по неподходящему поводу.

— Не могу больше.

Богдан осоловело посмотрел на Лео. С кофе они явно переборщили: напиток плескался в глазах и уже норовил перелиться через край.

Эффект получился неожиданным, прямо противоположным нужному. Вскоре обоих начало неудержимо клонить в сон.

— Ты завтра придешь? Нужно закончить, — пробубнил Лео, добавил еще что-то уже совсем неразборчиво.

Богдан покорно кивнул, зевнул, с трудом поднялся и тяжело пошел к выходу. Единственное, о чем он сейчас мечтал — доползти до койки. Сегодня позволено. Богдан еще разок вяло мотнул головой, с трудом разминулся со стенкой и вышел в раскрывшиеся перед ним автоматические двери.

Перенапряжение последних дней, постоянные нагрузки и внезапно подвернувшаяся возможность расслабиться обернулись для него коварными последствиями. В голове царила абсолютная каша, ничего из рассказанного за последние три часа вспомнить или тем более воспроизвести Богдан не мог. Он очень надеялся, что полноценный отдых поможет разложить знания по нужным полочкам. Если нет, придется слушать курс лекций от Лео Благого снова… О, ужас!

Инспектор ввалился в свою каюту и рухнул на постель.

Уютную дрему нарушил какой-то навязчивый звук извне. Очень раздражающий. Богдан попытался открыть глаза. Как оказалось, порой совершенно невозможно выполнить отданный себе приказ. Тело просто-напросто отказывалось подчиняться. Звук тем временем стал отчетливее и, наконец, визуализировался: мигающий красным вызов по внутренней связи. Богдан почувствовал, что ненавидит станцию и особенно того, кто его вызывает. Он с удовольствием проигнорировал бы пиликанье, но профессиональное чутье не позволяло совершать необдуманные, хотя и эмоциональные шаги. Богдан тяжело вздохнул и с трудом поднялся с койки. Пошатываясь, добрел до панели вызова и вскользь хлопнул по ней ладонью. Его качало, в голове царил неприятный дурман, мозг категорически отказывался работать в штатном режиме. Мало того, всячески пакостил, нарушая координацию движений, раздирая рот зевотой и уговаривая послать вызывающего по известному адресу.

— Слушаю, — хрипло произнес Богдан, сурово внушая расслабленному организму видение пытки сухим холодным душем.

Попытался встряхнуться. Больно ударившись плечом о выступающую деталь панели, ругнулся и замер, услышав ответ:

— Это я.

Он понял, что дрема скатилась по его плечам, словно дождевая вода, а мысли сами собой приобрели четкость и ясность.

— Эмилия? Что тебе нужно? Как ты смогла активировать связь? Тебя же отключили.

Голос девушки звучал едва слышно, словно она шептала. Голос был полон надежды. Что-что, а эти оттенки Богдан хорошо умел различать.

— Я же гений, — грустно хмыкнула она. — Отключили, да. За что? Одни предположения, доказательств по-прежнему никаких. А ты не допускаешь мысли, что все это только выглядит как преступление, совершенное моими руками, а на самом деле я обычная жертва обстоятельств?

— Ты же гений, — сухо напомнил Богдан.

В голосе Эмилии появились умоляюще-слезливые, растерянные нотки.

— Неужели ты слепо доверяешь словам своего начальника?

Богдан пожал плечами, не учтя, что девушка не видит его.

— Друга, напарника и профессионала, Эмилия. А потом это ведь не он установил в моей каюте жучок. И не он попытался провернуть противозаконную аферу, приведшую к массовым жертвам. Поводов доверять ему гораздо больше, чем тебе.

— Все это домыслы. Понимаешь? Бездоказательные обычные слова-пустышки. А ты уже поверил. Да, обстоятельства для меня сложилось неудачно. Да, из-за того, что я попыталась защитить станцию и будущее Януса, тебе кажется, будто бы я предала тебя и наши отношения, замешана в чем-то грязном. Но вы не дали мне возможности объясниться. Привести доказательства невиновности, объяснить причины моих поступков.

— Разве?

Богдан начал злиться. Ему был неприятен разговор, неприятна ситуация, он почему-то чувствовал вину, хотя и не был виноват. Богдан не мог понять, чего девушка хочет добиться от него, но точно знал: зря. У него начала болеть голова. Тупо застучало в висках, постепенно перемещаясь к затылку.

— Жучок… я должна была узнать, что со станцией все в порядке и ее существованию ничего не угрожает. Ведь говорила же тебе и не раз, как для меня это важно…

— Почему? — перебил ее Богдан. — Ты все время твердишь о станции, но ни разу не назвала подлинную причину столь нежной привязанности.

— В Янусе — моя жизнь. Ученому, который сделает столько открытий, сколько смогла бы я, обеспечено бессмертие.

— А, так ты тщеславна, дорогая? — съязвил он, морщась. — Ближе к делу, Эмилия. Зачем ты