вкус ли у него был таков, или такой тип красоты воплощала леди Джейн? Красота добра и сочувствия.

— Как поживаешь? — спросил он, с улыбкой поднимаясь навстречу.

— Замечательно, просто замечательно, скучать не приходится. Тото вчера устраивала ужин в узком кругу — жаль, что тебя не было. Поздно вечером вернулся Мак-Коннелл и привез в мешке дохлую кошку: бедная Тото, она чуть не потеряла сознание! Этим она обязана тебе, не так ли?

— Боюсь, что так.

Ничего не изменилось, прежняя Джейн, верная своему жизнелюбию, мило подтрунивала — но от Ленокса не укрылось, что ее снова гложет тайная печать.

— В общем, они опять шипели друг на друга, и вечер спас только Эдвард Лестер — он споткнулся на пороге, когда приехал, чем здорово всех рассмешил.

Она говорила и одновременно стягивала перчатки, разглаживала складки на серой юбке, смотрела в зеркало, поправляя прическу, — какие знакомые жесты! Не их ли не хватало Леноксу в его одинокой холостяцкой жизни?

— Да, похоже, Мак-Коннелл и Тото снова взялись за старое: ругаются. Просто наваждение какое-то. Я говорил с Мак-Коннеллом, должен признать, он подавлен.

Джейн кивнула с грустью и пониманием.

— И Тото расстроена. Как я раньше не заметила? Нужно, чтоб они ненадолго расстались. Я, пожалуй, свожу ее отдохнуть в Бат. Не зря я говорила, что она слишком рано вышла замуж. До любви доросла, а до замужества — нет.

— Верно.

— Однако хороша же я, трещотка! Смех и грех. Чарлз, как ты, как твои дела — они ведь куда важнее!

Она с такой теплотой посмотрела на него, когда задавала вопрос, что он растерялся, но в ответ пробормотал только:

— Спасибо, хорошо. Загадочный случай в Оксфорде. Безо всяких видимых причин пропали два студента.

— Как странно.

— В том-то и дело. Что-то здесь не так, а что — сказать не могу, не знаю. — Ленокс замолчал, но через минуту вышел из задумчивости. — Лучше ты расскажи, как течет жизнь. Я столько пропустил.

Джейн рассмеялась:

— Это за два-то дня?

И принялась описывать вчерашний званый ужин, пересказывать слухи о грядущих переменах в Парламенте — и между ними завязался тот особый разговор, в котором они были заодно, одновременно заливались смехом, в ответ на одну забавную историю вспоминали другую. Несколько раз решающие слова чуть не сорвались с губ Ленокса, но вслух он их так и не произнес.

Когда леди Джейн собралась уходить, раздался нетерпеливый стук и в комнату влетел Мак- Коннелл.

— А, здравствуй, Джейн, — торопливо сказал он. — Извините, что вторгаюсь, но у меня важные новости. Чарлз, ты должен знать.

Вопрос «Что случилось?» Ленокс и леди Джейн задали одновременно.

— Я получил телеграмму от Радли.

— От кого?

— Это мой друг, он преподаватель в Оксфорде. Дело в том, что полиции нашла труп.

Ленокс не мог себе простить, что уехал. Более эгоистичного поступка он в своей жизни не помнил. Что только на него нашло?

Снова и снова задавал он себе этот вопрос, глядя из окна поезда в беспросветную — такую же, как и у него на душе, — темень, пришедшую на смену тускло-серому вечеру. На сей раз даже призрачная перспектива найти убийцу не сулила утешения. И ничья поддержка не сможет вернуть ему уверенность в себе.

Там, в Лондоне, он спросил Мак-Коннелла:

— Чей труп?

— По всей видимости, Пейсона. Но приятель посылал телеграмму в спешке, может, тревога ложная.

— Конечно, нет. Я вел себя как редкостный болван. Где нашли тело?

— На лугу Крайст-Черч, сразу за колледжем — Мертон, если не ошибаюсь?

— Да-да, — подтвердил Ленокс. — Телеграмма с тобой? Позволь мне взглянуть.

Мак-Коннелл протянул листок, на котором значилось:

Отправлено из почтового отделения напротив Пемброк-колледжа.

— Радли — кто это? — спросила леди Джейн.

— Мой приятель по Королевскому обществу. Чудесный парень, совсем не паникер. Я заходил к нему, пока ты провожал леди Аннабел, и рассказал о случившемся.

Ошеломленные, они молча стояли в библиотеке. И тут леди Джейн сделала то, за что сейчас, на пути в Оксфорд, в черный час отчаяния, Ленокс был ей благодарен. Она сказала:

— Чарлз, тебе надо собираться и ехать.

Пустяк, казалось бы, но это был тот редкий случай, когда так бесконечно нужна дружеская решительность. Пока Мак-Коннелл ездил домой за вещами, леди Джейн придирчиво осмотрела пальто и шляпу Ленокса, а потом чемоданчик, нетерпеливо указывая Грэхему, что надо положить еще то-то и то-то. Когда же Ленокс начал ее благодарить, она не стала слушать, а со словами: «Сейчас не время, иди уже! Поговорим, когда вернешься», — подтолкнула его к ждавшему у дверей кебу.

Теперь, в поезде, Мак-Коннелл, сидя напротив Ленокса, изучал его утреннее письмо в полицию и регулярно прикладывался к фляжке.

— Сбрендить можно от этого дела, — грустно пошутил он, завинчивая флягу, и сам усмехнулся игре слов.

— Это я виноват, — заметил угрюмо Ленокс. — Я совершил две ошибки: зря уехал из Оксфорда и зря медлил с обращением в полицию.

— С первым еще можно согласиться, но со вторым — никак. Леди Аннабел просила полицию не вмешивать, — возразил Мак-Коннелл.

— Томас, ведь детектив я, а не леди Аннабел.

— А мать мальчика она, а не ты.

Заметив сочувственный взгляд, Ленокс только пожал плечами. Остаток пути оба молчали.

В Оксфорде они велели кебмену гнать прямиком в Линкольн-колледж. Во внутреннем дворике маленькими группками бродили взбудораженные студенты, а со ступенек на входе в часовню смотрели встревоженные преподаватели. Отовсюду глядели расстроенные лица и слышались взволнованные голоса.

Ленокс заметил в толпе белое как мел лицо. Стамп.

— Говорят, это бедняга Пейсон! Его задушили!

— Мне очень, очень жаль, — вздохнул Ленокс.

— Вам себя винить не в чем, это точно. — Молодой человек по привычке взъерошил волосы.

— Что будете делать?

— Нанял карету. Уезжаю через десять минут, если ничем не могу быть вам полезен. Не вижу толку