займись стяжанием своего духовного равновесия.

О чём ты? - спросила она меня раздражённо.

Ну, например, поезжай за город, природа успокаивает...

О чём ты? Тебе легко говорить, тебе бы в мою шкуру.

А события развивались дальше. Робко позвонили в дверь, и Ольга метнулась к дверному глазку, но не увидела там долгожданного, ненаглядного Артура. А увидела Марину, бледную, взволнованную.

- Проходи, - сказала Марине тихо и измучено, Та сняла обувь, вошла в комнату, села на краешек кресла, сложив перед собой на коленях руки.

Ольга Станиславовна, Артур мне всё рассказал. Простите его и меня тоже. Сколько белы принесли я в ваш дом... Я вам сейчас скажу что-то очень важное, -заволновалась Марина. - Только прошу, Артуру не говорите, он ничего не знает о моём приходе. Я так решила, если вы против нашего брака, и, я не буду..» Я не выйду за него. Нельзя строить своё счастье на несчастье других — мне мама так сказала. Я попробую забыть Артура. — Марина глотала слёзы» хотела справиться с ними, голос её дрожал.

А в Ольге... В ней что-то вдруг развернулось, что-то вроде ковровой дорожки, которую, всеми забытую, лежащую в углу, вдруг развертывают но случаю торжества. Душа затаилась в предчувствии надежды.

Да, да, вы не пара с Артуром. Сейчас, кажется, любовь, а пройдёт время, сама пожалеешь. Он музыкант, ему большое будущее пророчат, а ты, ты девочка хорошая...

- А я портниха, - тихо сказала Марина.

Она закрыла лицо ладошками и заплакала. Потом взяла себя в руки.

Он домой не хочет идти, говорит, что не может простить вам, ну, слов всяких... Напишите ему письмо, вот адрес... Он очень переживает.

Конечно, напишу, — Ольга Станиславовна почти весело проводила девочку до двери. Потом спохватилась. - Может быть, чайку?

— Нет, Ольга Станиславовна, не хочется— Воскресный день весело пролился в Ольгину квартиру устойчивым солнышком. Она даже взялась за уборку, но раздумала, приняла дум, помыла голову, сделала яблочную маску. Ей хотелось встретить сына не разбитом горем, а подтянутой, элегантной женщиной. Как всегда. Как привык видеть ненаглядный свою красивую маму. Никуда не денется, — думала Ольга, - никуда не денется. Если Марина будет против, он ничего не сделает. Покручинится, да и успокоится, не он первый, не он последний... - Села писать письмо. Но — ничего не получилось. Болела голова, мысля беспорядочно прыгали. Отложила на завтра.

А ночью ей снится сон. У неё день рождения, госта, шум, веселье. И сын среди гостей. «Мама, мама, я тебе подарок принёс...», - вручает ей лёгкий, почти воздушный пакет. Платок. Большой, тонкий, ласковый, нежная ткань, зелёный. «Это мой любимый цвет, мама...» Проснулась от собственных слёз.

Была ещё ночь. Она встала, вошла в комнату к сыну. Блестел рояль, книги на полке одна к одной, на письменном столе стопкой ноты. Сын любит порядок, с этим у них проблем нет. Она включила маленький ночник и свет мягко коснулся родных стен. Фотографии. Подросток Артур смеется и держит в руках большую рыбину. Это когда в школе ходили они в байдарочный поход. А это он на конкурсе скрипачей. Во фраке, с бабочкой, в очках. Важный, но важничать не умеет, вот-вот рассмеётся. Как интересно, оказывается, смотреть фотокарточки. Ольга достала альбом, присела на Артурову кровать. Маленькое фото выскользнуло из альбома и упало к ногам Ольги. Марина... Зачёсанные назад и собранные в хвост волосы, простое лицо, серьёзные глаза. «Моему ненаглядному Артуру. Я буду любить тебя всегда». Дрогнуло сердце. Даже сейчас, в эти минуты, девочка помешала ей, ворвалась в её пустой дом, безжалостно порушила карточный домик её обнадеживающего одиночества. Она смотрела на Ольгу серьёзно, чуть печально. «Нельзя строить своё счастье на несчастье других, мне мама так сказала». А она, она, Ольга, разве не затеяла она это своё неправедное строительство? Своё счастье, вернее, свои удовлетворённые амбиции хочет она взгромоздить на непрочный фундамент зыбкого будущего. Каким окажется оно для Артура? Может быть, отстрадав, забудет он Марину, время лечит и не такие язвы, а потом, если вдруг неудачная семейная жизнь измотает душу, сколько раз упрекнёт он любящую мать в том, что встала поперёк его счастья. Наверное, пришёл срок. Она боялась его и только поэтому рисовала себе желанные эскизы: сын-музыкант, известный, талантливый, рядом красивая, благополучная, образованная жена. «А я портниха», - услышала она грустный голосок Марины. И - ужаснулась от собственного стыда. Вспомнила все слова, сказанные Марине в своё оправдание. «Да, да, вы не пара...» Дура, какая же я дура! Что я делаю, что я делаю? Она стала искать чистый лист бумаги, но не нашла, и на обложке потрёпанной нотной тетради стала писать письмо своему ненаглядному Артуру и — Марине. Она так и начала его. «Дорогие мои!..» А дальше, торопясь, почти не черкая, о том, что всё, что было с ней - наваждение. И она в прозрении своём ужаснулась погибельному сердечному бреду. И она, она просит... простить её. «Благословляю вас, благословляю вас, благословляю вас». Три раза повторила эту фразу и - заклеила письмо. Написала адрес. Господи, это пока оно дойдёт... Три