Позже Куит-Лауака били еще несколько раз — в плечо, в живот, по голове, но его снова и снова спасало снаряжение для игры. А потом наступил момент, когда в живых осталось от силы два десятка вождей, и Куит-Лауак осел на колени, стиснул челюсти и с горьким ощущением несмываемого позора заставил себя упасть лицом вниз, — как мертвый среди мертвых.

И лишь тогда подоспела подмога.

Уже на третий день после парада собственные солдаты и даже капитаны Кортеса начали проявлять недовольство. В основном, неумеренной щедростью генерал-капитана к побежденным капитанам Нарваэса.

— Я не пойму, Кортес, — наступал Алонсо де Авила, — из каких таких бездонных запасов это золото?

— Ты хочешь сказать, что я вор?! — прищурился Кортес.

— Нет, — благоразумно сдал назад Авила. — Просто я не пойму, с чего такая щедрость? На кой ты этих новичков задабриваешь?

— Мне нужны новые солдаты, — отрезал Кортес. — Вот и все. Кому не нравится, пусть катится обратно на Кубу!

Авила побагровел.

— Будешь такими словами бросаться, вообще без солдат останешься.

Кортес хотел, было, тоже вспылить, но удержался.

— Кастильские бабы еще нарожают, — холодно произнес он. — Слава Богу, у нас в Кастилии каждый мальчишка — солдат.

А тем временем недовольство стремительно росло, и однажды, перед самым подписанием капитанами Нарваэса контрактов с Кортесом, прибыли делегаты из крепости Вера Крус.

— Мы слышали, ты золото даришь, Кортес, — мрачно изрек старший делегации Хуан де Алькантар, известный под кличкой «Старый».

— Только за службу, — усмехнувшись, развел руками Кортес.

Делегаты переглянулись.

— А разве мы плохо тебе служили? Где наша доля, Кортес?

Капитаны Нарваэса заинтересованно следили за развитием беседы.

— Никуда ваша доля не делась, — рассмеялся Кортес.

— Так, где она?

Кортес на секунду замешкался и понял, что ни врать, ни отказывать при новичках нельзя.

— В Тлашкале, — почти равнодушно кинул он.

— А почему она в Тлашкале? — насторожились делегаты. — Главная казна в Мешико, а наша доля почему-то оказалась в Тлашкале…

Кортес криво улыбнулся.

— Для безопасности, друзья, только для пущей безопасности…

Делегаты помрачнели и поджали губы.

— Мы хотим получить ее, Кортес, — внятно произнес Алькантар. — У нас в карманах — как раз самое безопасное место.

Кортес мысленно чертыхнулся. Прежде чем отдать долю гарнизона, от нее следовало отделить не учтенное сходкой «лишнее» золото. Однако ответить гарнизону он должен был немедленно…

— Собирайте сходку гарнизона, избирайте доверенного человека и — вперед! — пожал он плечами. — Письмо к отцу Шикотенкатля я дам.

Кортес уже прикинул, что пока делегаты будут добираться до Вера Крус, собирать сходку, а затем еще и возвращаться назад, он вполне успеет вывезти из Тлашкалы все лишнее.

— У нас уже есть доверенное лицо, — победно улыбнулись делегаты, — Вот он: Хуан де Алькантар. Давай письмо, Кортес. Он поедет прямо сейчас.

Кортеса как ударили в живот.

Альварадо едва успел ввалиться в ворота старых апартаментов дворца, когда в небе сверкнула первая молния начавшегося сезона дождей, а через высоченные каменные стены посыпались первые, наудачу пущенные стрелы.

— Все живы? — выдохнул он.

— У нас один погиб, — отозвался один из старших команды.

— А у меня четверо.

— И у меня двое…

Альварадо грязно выругался: сколько он помнил, головы кастильцев оказывали на индейцев прямо- таки магическое действие, — язычники тут же рвались в бой.

— Осмотреть и укрепить все ворота! — хрипло скомандовал он. — Проверить боезапас! Усилить караулы вдвое.

В ворота тяжело ударили.

— Всем остальным — на стены! — выдохнул Альварадо.

Солдаты кинулись выполнять приказание, и Альварадо поймал на себе взгляд вождя двух тысяч крепких тлашкальских «носильщиков», предусмотрительно вызванных Кортесом в столицу перед тем, как уйти.

— Вам пока работы не будет, — мотнул головой Альварадо. — Ждите.

Вождь оценивающе глянул, как взбираются на стены кастильцы и развел руками, — нельзя так нельзя. Но прошло не более двух часов, и Альварадо, едва сумев отправить переодетого в одежду дворцовой прислуги гонца за подмогой, признал, что заблуждался, и ему нужен каждый человек. А осаждающие все прибывали.

Уже после первых попыток ворваться в старые апартаменты с налета среди индейцев мгновенно появились командиры, а, не прошло и суток, как осада приняла продуманный и бескомпромиссный характер. На улицах стремительно росли баррикады, мосты убирались, а ведущие к дворцу каналы круглые сутки углублялись, на глазах превращаясь в почти непреодолимую водную преграду. И — Бог мой! — сколько же здесь было людей… они шли и шли, и Альварадо прошибал холодный пот, едва он представлял себе, что его — рано или поздно — постигнет, если Кортес и Нарваэс перебьют друг друга, а он с гарнизоном останется в этой мышеловке.

А потом из расписных керамических труб перестала поступать вода.

Никогда ни сидевшие в кандалах и вчетверо превосходящие числом «старичков», капитаны Нарваэса быстро осваивались. А когда они увидели, с какой легкостью Кортес выдал гарнизону Вера Крус его изрядную по размерам долю, вдруг посыпались двусмысленные шутки насчет повторного дележа Мешиканской добычи — нет, разумеется, только шутки…

И тогда Кортес решился. Зная, что позволить нагловатым нахлебникам войти в столицу — ни под каким предлогом — нельзя, он стремительно принялся формировать два отряда для экспедиций в Пануко и на Коацакоалькос. Пропорция состава была тщательно продуманной: двадцать своих на сто новичков — самых буйных.

— А где этот Коацакоалькос? — уже приготовившиеся хотя бы подержать в руках сказочную мешиканскую добычу, кривились новички.

— Какая вам разница? — хмыкнул Кортес. — Главное, что это золотоносная провинция, пригодная еще и для разведения скота. Вы ведь еще помните, сколько на лошадях можно заработать? Да, и прииски…

Капитаны уважительно притихли.

— Деньги на закупку скота я дам, — развел руками Кортес. — Работников там полно. В долях не обижу, — вон, Ордас хорошо знает.

Уже сидевший в кандалах, однако отнюдь не обиженный долей Диего де Ордас преданно ощерился.

— Завтра с утра выходите, — коротко распорядился Кортес. — И учтите: если кто-то с вечера не