Взяв кувшины, он направился к ручью. Пройдя через сад, огород с весенней зеленью капусты и огурцов, миновав рощицу с оврагом, убедился, что до него не меньше пяти стадиев.
'С ума сошла старуха! — ругнулся он про себя. — Да разве мыслимо до обеда наполнить пифос, когда от дома к ручью полчаса хода и столько же обратно?!'
Он опустил кувшины в прозрачную воду, подставил горлышки быстрым струйкам. Задумался, вспоминая Афины, свой дом...
Очнувшись, подхватил кувшины и бодрым шагом отправился с ними обратно. Вскоре, однако, кувшины стали оттягивать руки, дыхание сбилось, пот заструился по лбу. Эвбулид пошел медленнее, с недовольством заметив, что дорога от ручья все время идет в гору.
Ключница встретила его у двери кухни упреками.
- Ты что ж это, миленький, двигаешься, как неживой! В доме ни капли воды, повара ругаются, грозятся оставить управляющего, госпожу и бедного Публия без обеда, а ты принес
всего только два кувшина!
- Я и эти-то еле донес! — задыхаясь, огрызнулся Эвбулид.— Разве можно быстрее?
- А ты, миленький, бегом, бегом! — посоветовала ключница. — Прежний водонос все только бегом делал и до обеда пифос стоял полненький, и все были довольны, и повара, и я, и он!
- А чем же он мог быть доволен? — через силу усмехнулся Эвбулид.
- А тем, миленький, что не остался без обеда! Как?! — изумилась она. — Он не предупредил тебя, что у нас здесь такой порядок: кто норму не выполняет, тому я не даю никакой еды? Поэтому ты, наверное, и не спешил! Так что давай, миленький, до обеда у тебя еще есть время. А после, как я и обещала, — на поле, миленький, там тоже хотят пить!
Ключница подтолкнула Эвбулида к выходу и захлопнула за ним дверь.
До обеда Эвбулид, ничего не видя от заливавшего глаза пота, успел принести всего лишь шесть кувшинов, каждый раз с тоской убеждаясь, что пифос уже пуст. Вычерпывали ли воду повара или хитрая ключница выливала ее под садовые деревья, он не знал. Ключница же, не дав ему и присесть, после последнего его прихода показала на солнце и замахала руками:
- Все, миленький, уж ты не подходи сегодня ко мне вечером за едой! А теперь давай на поле, иначе не миновать тебе плетей управляющего!
Как Эвбулид добрался до своей лежанки на полу незадолго до полуночи, как упал на нее, он не помнил. Закрыл глаза — и сразу повалился в темную и бездонную, как огромный пифос, пустоту.
Очнулся он от настойчивых толчков и шепота на ухо:
- Вставай, миленький, вставай!
- А? Что?! — завертел головой Эвбулид и, видя темные полоски за дверью, спросил: — Разве уже утро?
- Что ты, миленький, полночь! — объяснила ключница.— Придется тебе сегодня начать работу чуть пораньше. Иначе ты опять останешься без еды, а мне жалко тебя, ой, жалко! Небось дома у жены под теплым крылышком мяско с чесночной подливкой едал да разные там салаты? Привыкай, миленький, здесь тебе скоро гнилой чесночок слаще вашей афинской рыбы покажется! Ну, вставай, миленький, пошли!
Эвбулид невольно проглотил слюну, чувствуя, что его уже мутит — то ли от голода, то ли от вчерашнего напряжения. Шатаясь, двинулся к выходу и услышал позади себя шепот:
- Вот мерзкая баба — скорпиона ей под юбку! — не отстанет теперь с Афинея, пока не загонит его в могилу!
- Сам виноват! — зевнул кто-то в ответ. — Сделали рабом, так сиди и молчи, радуйся лепешке, да тому, что тебя сегодня били на два удара меньше, чем вчера! А то себя решил показать: я эллин, грамматик, мне все дозволено!
- Да! — вздохнул старый привратник. — Это ему не Афины, где, говорят, рабы пьянствуют, обжираются и даже женятся. Это — Пергам, ослиный хвост ему в
