монарха у себя в замке, Амисия неизменно сказывалась больной, ее мать уединялась для поста и молитвы, а Анна спешно увозила дочку навестить дальних родственников. Амисия смутно представляла себе, какие права предусмотрены хартией, но тайно ликовала, когда королю пришлось склонить голову перед волей баронов. Однако даже она подумывала, что те перегнули палку: редкие гости и проезжие путники приносили обрывочные вести о французском нашествии. Гилфрей предпочитал об этом помалкивать, но именно по этой причине большая часть гарнизона Дунгельда временно находилась на службе короля.

— Я готов биться против французов, которые налетели, как саранча, но мне было бы нелегко поднять оружие против соотечественников — англичан. Потому-то я сейчас нахожусь здесь, а не на ратном поле.

Гален произнес это без тени улыбки. Его лицо оставалось непроницаемо-холодным, как Северное море, — любой, кто был близок с его семьей, без труда распознал бы это выражение, унаследованное от отца, который носил прозвище Ледяной Воин.

Лесную тишину прорезал звук охотничьего рога. Гален вскочил и бросился в заросли. Амисия оказалась не столь проворной, но побежала следом, прямо по сломанным в спешке кустарникам.

Выбирая кратчайший путь к пещере, Гален проклинал себя за легкомыслие. Если соратники из-за него попали в беду, он никогда… Нет, он просто не имеет права допустить, чтобы с ними что-то случилось. Пробившись сквозь зеленую стену леса, Гален оказался у заводи и увидел спину Карла, который расхаживал у воды, взволнованно сжимая руки.

— Что-нибудь стряслось с Уолтером? — вырвалось у Галена.

Карл резко обернулся:

— Нет, он пошел в пещеру за оружием.

— Если с ним ничего не случилось, да и ты, как я вижу, цел и невредим, зачем было трубить в рог? — Гален еще не успел успокоиться; теперь к его возбуждению добавилась досада на друзей, которые без видимой нужды подняли шум на весь лес.

Обратившись к своему предводителю и едва скользнув взглядом по девушке, выглядывающей из-за его спины, Карл объяснил:

— Сюда прибегал деревенский мальчуган, весь в слезах. Свистнул три раза, а потом стал умолять о помощи. Мы растерялись: то ли выходить из укрытия прямо у него на глазах, то ли выжидать. Пока мы раздумывали, он убежал в сторону деревни.

— Извини, что усомнился в правильности твоего решения.

Гален сожалел о своей резкости. Карл всегда руководствовался здравым смыслом и, в отличие от самого Галена, ни разу не попадал впросак. Тут появился Уолтер, неся два меча — свой и Карла. Нужно было действовать без промедления.

— Будем продвигаться быстро, но осторожно, — распорядился Гален, презирая себя за пренебрежение долгом. — Мы не знаем, где сейчас враг — и в этом моя вина.

Гален повернулся, чтобы идти в лес, и только тут вспомнил, что за ним увязалась Амисия. Он махнул рукой, чтобы Карл с Уолтером шли вперед.

— Нам наверняка грозит опасность, — быстро сказал он Амисии. — Тебе необходимо вернуться домой — сию же минуту.

Этот короткий приказ выдал то, о чем между ними не говорилось вслух: «домой» — не означало «в деревню».

Амисия обмерла. Хотя Гален повинился, что упустил из виду врагов, она понимала, что это случилось из-за нее. Это она отвлекла его от серьезного дела. Разве могла она после этого спокойно уйти? Однако Амисия сознавала, что в минуту опасности Гален прежде всего бросится защищать ее, а это могло стоить ему жизни; поэтому она молча кивнула и отошла с дороги.

Гален обогнал своих соратников и легко нашел детские следы. Он двигался впереди, за ним шел Уолтер, а Карл прикрывал их маленький отряд с тыла. Вскоре они уже были на опушке леса у деревни Брейстон.

От черного пепелища подле сгрудившихся стайкой бедных хижин поднимался густой дым — совсем недавно здесь стояло жилье из лозняка под соломенной крышей. Трое «разбойников» мрачно наблюдали из-за деревьев, как люди в кольчугах спешиваются с коней и топчут ногами обгоревшие обломки. Над пепелищем разносился зловещий хохот Гилфрея, восседающего на могучем боевом скакуне.

Вдруг до слуха друзей донеслось сдавленное рыдание. Гален обернулся и увидел Амисию, которая раздвинула листья папоротника и опустилась на колени рядом с деревенским мальчуганом, содрогающимся от слез. Хотя Галена не на шутку разгневало ее неповиновение, он отметил, что девушка не лишена сострадания. Она привлекла к себе плачущего ребенка, гладила его по спине и приговаривала какие-то слова, пока он не успокоился. Потом мальчонка отстранился и вытер мокрые от слез щеки рукавом домотканой рубахи. Убитый горем, он сперва не признал в своей утешительнице дочку хозяйки замка, а когда признал, не подивился ее присутствию. У него на глазах творилось страшное зло. Мальчик выпрямился и увидел тех, к кому его посылали за подмогой.

Чтобы не ранить его самолюбие, Гален обратился к нему по-мужски сдержанно и уважительно:

— Скажи, не ты ли приходил за нами, когда здесь творилось бесчинство?

Мальчик кивнул.

— Меня послал отец, его зовут Эдгар. Я все сделал, как он приказывал, — едва сдерживая слезы, ответил он.

Взор Галена снова обратился к горестному зрелищу. Должно быть, барон — в назидание другим — выбрал своей жертвой деревенского старосту.

— Это был твой дом? — спросил Гален, заранее зная ответ. — Они вам угрожали?

Его ровный тон не мог скрыть нарастающей ярости: у него на глазах жестокие каратели вскочили на коней и двинулись прочь вслед за своим предводителем.

Прерывисто вдохнув, мальчик обратился к Галену, признав в нем главного:

— Они тут кричали: вы, негодяи, знаете, где прячутся разбойники, да сказать не хотите. А потом и говорят: мы-де вам быстро развяжем языки — за каждый день, что вы молчите, будем сжигать по одной хижине.

Гален заглянул в детские глаза и спросил:

— Как же тебя зовут, сын Эдгара?

— Дэйви, сэр.

— Ты настоящий храбрец, Дэйви; ценю твое мужество. — Гален приложил к сердцу сжатый кулак и на мгновение склонил голову. — Кажется, я знаю, как отвести угрозу.

Мальчик смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Беги к отцу, — продолжал Гален, — и передай: пусть люди немедля грузят в повозку съестные припасы и все, что есть в семьях самого необходимого. Как стемнеет, пусть запрягает вола и направляется вместе с односельчанами на просеку, где мы раздавали зерно. — Видя недоумение на детском лице, Гален улыбнулся. — Ты, главное, передай все в точности — отец поймет.

Дэйви больше не плакал; он побежал к деревне, спеша принести важное сообщение.

— Так-так, Амисия. — Глаза Галена блеснули холодом, осуждая ее за упрямство, которое могло привести к трагическому исходу. Смелость перед лицом опасности — это одно, а дурацкая неосмотрительность — совсем другое. Гален положил руку ей на затылок, развернул к себе спиной и осторожно, но твердо подтолкнул ее вперед.