— Мое имя Гален. А тебя как зовут?

— Эдгар.

Крестьянин, до крайности исхудавший, в рваной рубахе, спокойно смотрел в зеленые глаза, ожидая ответа.

Гален всегда гордился тем, что хорошо разбирается в людях. Ему сразу понравился этот человек: в нем не было ни угодливости, ни враждебности.

— В этой телеге — мешки зерна, только что с мельницы. Они доставлены сюда для вас и ваших близких.

По толпе пробежал недоверчивый ропот.

— Какую же цену ты запросишь за свою щедрость? — В голосе старосты звучала непреклонность: он не хотел лишать надежды своих односельчан, но слишком хорошо знал, что чужаки — в особенности такие великодушные — чаще всего являются в эти края с корыстными целями. За их злодейства потом расплачивались невиновные.

— Разбирайте зерно по домам, накормите родных, а мне нужно только одно: чтобы об этом не узнала ни одна живая душа за пределами вашей деревни.

Староста прищурился. Видать, этот богато одетый чужак не хочет, чтобы о его подарке прознал барон со своими прихвостнями. Что-то уж слишком просто. Но ведь проведай барон про это зерно — он мигом пришлет сборщика податей и все, почитай, отнимет. И все же в крестьянской душе гнездилось неистребимое подозрение: а что, если этот Гален хочет навлечь на них господские кары? Только ему-то какая корысть? К тому же доверие аббата дорогого стоит — святой отец никогда не станет пособником в неправедном деле, ни за что не навлечет на крестьян злобу того, кто занял место их доброго лорда, царствие ему небесное.

Наконец Эдгар принял решение и коротко кивнул. Повернувшись лицом к односельчанам, он подал им знак становиться в очередь. Привыкшие полагаться на своего старосту, они подчинились, и вскоре Карл уже раздавал мешки с зерном.

Гален не понимал, как эти ослабевшие от голода люди потащат на своих плечах увесистые мешки.

Стоя за спиной друга, он наблюдал за происходящим потемневшими глазами. Каждый, кто отходил от очереди, благодарил его робкой улыбкой. Наверно, от радости у них прибыло сил.

Когда Карл оделил зерном последнего крестьянина, к телеге приблизился Эдгар со своей ношей на плече.

— Эта штуковина сгодится в хозяйстве? — Гален легонько похлопал по рассохшимся доскам телеги. — Или ее опасно привозить в деревню?

Эдгар не сводил глаз с рослого незнакомца, в котором нетрудно было угадать знатного господина.

— Скажи, почему ты так щедро одарил нас, бедняков из забытой Богом деревни?

Гален проникся уважением к этому простолюдину, который, стоя перед ним, сохранял достоинство. Впрочем, напомнил он себе, Эдгар не может знать наверняка — хотя, вероятно, догадывается — что говорит с человеком благородного происхождения.

— Понимаю твои сомнения, дружище, — ответил Гален. — Многого я не могу тебе поведать, но я не держу камня за пазухой. Клянусь святым крестом, у нас с вами общий враг; моя цель — свести с ним счеты, но вам я никогда не причиню зла.

Только теперь, в упор посмотрев в его зеленые глаза, Эдгар окончательно поверил в бескорыстие незнакомца и впервые за все время сверкнул открытой улыбкой.

— У нас есть общинный сарай — в случае чего повозку туда и закатим.

— Так забирай ее и припрячь вместе с остатками зерна. Барон со своим отрядом рыщет по округе в поисках неприятелей — чего доброго, нагрянет и сюда.

— Так и сделаю. — Без лишних слов Эдгар подозвал односельчанина, который на всякий случай остался поблизости и явно прислушивался к разговору.

Гален невольно улыбнулся, услышав, что Эдгар распорядился пригнать общинного вола. На ярмарках волы стоили недешево, да и содержать такую крупную скотину было накладно, не говоря уж о том, что владельца облагали непосильными поборами. В тех имениях, в которых хозяйство велось разумно, крестьянам позволялось брать господских волов на время пахоты. Но, видя нищету здешних мест, трудно было поверить, что сельчане держат вола.

Переводя взгляд с Карла, который деловито выпрягал из убогой повозки двух добрых коней, на нежданного благодетеля, Эдгар заметил недоумение Галена. Хитро прищурившись, он объяснил:

— Мы его всем миром кормим — остальную скотину барон отобрал, чтоб ему пусто было. Жадность его одолела, право слово. Вот мы и договорились вола прятать — и молчок.

На загорелом лице Галена отразилось раздумье. Он был наслышан о вероломстве и хитрости придворных и испытывал только отвращение к тем, кто не гнушался ложью ради наживы или власти. Однако, приехав в Райборн, он увидел священнослужителя, который не считал для себя зазорным отступать от истины, только воздерживался от лживых речей; а теперь перед ним предстали простолюдины, которые задумали обвести вокруг пальца тирана, присвоившего титул и земли всеми любимого покойного лорда, и одержали пусть скромную, незаметную, но все-таки победу. Следовательно, бывают случаи, когда неправда служит во благо. Гален порадовался такому умозаключению — его в последнее время совсем замучила совесть.

— Придумано на славу, — сказал он вслух. — Если хоть чем-то смогу быть вам полезен, буду рад удружить.

Склонив голову набок, Эдгар пытался понять, насколько можно доверять этому господину.

— А как же мы в случае нужды отыщем незнакомца, который явился Бог весть откуда и вот-вот уберется восвояси?

— Могу еще раз повторить, что мне понятны твои сомнения, — усмехнулся Гален. — Знаешь заводь у водопада — на полпути между морским берегом и вашей деревней?

Эдгар кивнул. Гален заметил, что его волосы припорошила ранняя седина.

— Пошли туда какого-нибудь мальчонку, чтобы пришел дважды: сперва на закате, а потом на рассвете следующего дня. Пусть трижды свистнет и бежит домой. Я живо прискачу сюда или пришлю одного из своих соратников.

Эдгар опять кивнул; он надеялся, что нужда не заставит их разыскивать этого господина, но был благодарен, что тот проявил добрую волю и отплатил ему доверием за доверие. Впервые за два десятилетия жестокого гнета у крестьянина вспыхнула искра надежды. Он проводил взглядом незнакомцев, которые, оседлав коней (благородством породы под стать всадникам), ускакали туда, откуда появились.