— Именно так! — воскликнул я. — Хочу прояснить некоторые вопросы…
— К сожалению, княжна не может принять вас, — покачала головой графиня. — Она поручила мне выяснить: не нужна ли вам помощь?
— Кажется, я случайно стал свидетелем какой-то тайны, за что подвергаюсь гонениям, — нахмурился я. — Я столкнулся в этом доме на черной лестнице с фельдмаршалом графом Каменским. Какой-то незнакомец напал на него. Он требовал отдать…
Я заметил некоторое напряжение в лице Алессандры.
— Вы столкнулись с генералом-губернатором? — переспросила она.
— Да, — подтвердил я. — И спас его от какого-то злодея. Это случилось накануне бала. И вот благодарность! Наверное, граф Каменский опасается, что я узнал какую-то тайну. Что-то, связанное с Нарышкиной. Незнакомец называл ее Коломбиной…
Графиня вздрогнула, но уже в следующее мгновение улыбнулась, поднялась и подошла ко мне. Я встал, она взяла меня за руки и заглянула в глаза.
— Вы и вправду такой прямодушный? — спросила Алессандрина с лукавой усмешкой.
Я улыбнулся, мечтая об одном — чтобы она не выпускала моих рук.
— Если полагаете, что неприятности случились из-за ненароком подслушанного разговора, то выбрали верный способ усугубить бедственное положение, — сказала графиня.
— Чем же я, по-вашему, могу сделать хуже?
— Излишними расспросами конечно же. Ведите себя так, будто вы ничего не слышали. Пусть ваш рассказ так и звучит: кто-то в темноте напал на кого-то, а вы прекратили потасовку. Не нужно никаких уточнений! Еще лучше было бы вообще забыть эту историю, но вы повторяете на каждом углу: «Генерал! Фельдмаршал! Граф такой-то!» а потом удивляетесь, что у вас неприятности!
— Пожалуй, вы правы, — пробормотал я и легонько сжал ладошку Алессандрины.
Она вырвала руку, шлепнула меня по пальцам и отошла на несколько шагов.
— К сожалению, граф, я занята. Советую вам не предпринимать рискованных вылазок. Доверьтесь друзьям.
— Друзья, к сожалению, отнюдь не всегда оказываются союзниками, — вздохнул я и, размышляя вслух, добавил: — Пожалуй, стоит поговорить с Михаилом Илларионовичем Кутузовым.
— Бывшим военным губернатором? — уточнила собеседница.
— Да, помните, мы встретили его на балу? Он пригласил меня навестить его в кадетском корпусе.
— Как знаете. — Графиня де ла Тровайола протянула руку для поцелуя и, кивнув на парик, добавила: — Не забудьте…
Дома Яков Иванович Репа набросился на меня с упреками:
— Андрей Васильевич! Мы же договаривались! К чему такая беспечность?! Вы должны быть крайне осторожны!
— Я осторожен, — не слишком учтиво ответил я.
— Хотя бы сообщайте мне о своих намерениях! — попросил он. — Не дай бог, с вами случится что, а мы даже не узнаем, где вас искать!
— Ну, полно вам. — Я взял Якова Ивановича за руку. — Ваш Василий прекрасно осведомлен о моих передвижениях!
— А я вас порадую, — вдруг сказал Репа. — Мы сейчас поедем к Александру Сергеевичу, он кое-что выяснил…
Мы отправились в закрытой коляске к Строгановым. Яков Иванович всю дорогу смотрел на меня с лукавым торжеством, и я предвкушал, что Александр Сергеевич и впрямь приготовил нечто крайне приятное. Однако меня ждало разочарование.
— Имя офицера, Андрюша, мы выяснили.
— Так-так. — Я с воодушевлением потер руки, еще не подозревая о неприятном сюрпризе. — Назовите же скорее негодяя!
— Но ты должен дать слово, что не станешь предпринимать никаких действий в его отношении, — сказал Александр Сергеевич.
Он говорил мягко и смотрел на меня с сердечным участием, как семейный доктор на безнадежно больного пациента. Я заподозрил неладное.
— Помилуйте! Какие действия? Я надеюсь, что злодея арестовали. В крайнем случае арестуют в ближайшие часы…
— Не совсем так. — Старый граф продолжал смотреть на меня с осторожностью. — Я говорил с Федором Федоровичем…
— С обер-полицеймейстером! — вскрикнул я.
Старый граф кивнул:
— Я совершенно уверен, Эртелю можно доверять. Оставив тебя на попечение этого человека, он ничего не знал…
— Но как в такое поверить?! — воскликнул я.
Штабс-капитан Репа с сомнением почесал затылок и пробормотал:
— И впрямь странное совпадение.
— Но назовите же имя, — попросил я.
— Андрюша, ты должен обещать…
— Сперва объясните почему, — потребовал я.
— Очень просто. — Старый граф улыбнулся, словно получил уверенность, что наш спор разрешится к обоюдному удовольствию. — Сейчас арестовывать никого нельзя, иначе спугнем крупную птицу. Пусть заговорщики думают, что они вне подозрения. Тебе нужно обождать совсем немного.
— А с меня обвинения сняли? — спросил я.
— Еще нет, — с сожалением признал Александр Сергеевич. — Нужны доказательства.
— Значит, первый же частный пристав меня арестует. И что же? Сидеть в кутузке?! А ночью приставленный солдат задушит меня!
— Федор Федорович обещал, что в ближайшие дни все прояснится…
— Да! А те четыре тысячи… им тоже обещали, что все прояснится…
— Андрюша, ты должен обождать. И главное, не предпринимать самостоятельных действий!
— Как же обождать? Как же не предпринимать ничего, когда решается моя судьба?! — не унимался я.
— Позволь тебе заметить, — отчеканил старый граф, — если бы не твоя самодеятельность, так и не оказался бы в бедственном положении. Ты же подслушал в доме фельдмаршала о его племяннике Рябченко! Сведения эти скрыл! Никому не сказавшись, отправился на Моховую! И вот чем закончилось дело: и убийства не предотвратил, и сам попал под подозрение.
Он был прав, и тем обиднее стало б мне признать свою опрометчивость, ведь я понимал: нужно рассказать о водопроводе. Нужно прямо сейчас, чтобы потом не краснеть, не сгорать от стыда под отеческим взором Александра Сергеевича.
Но я промолчал. И старый граф, и мои друзья отвели мне никчемную роль. Но я же не глупый недоросль, обязанный дожидаться, пока взрослые дяди обо мне позаботятся. Но они и думать об этом не хотели. Верно, забыли, как, оказавшись в плену у англичан, я в одиночку развернул эскадру адмирала Паркера прочь от российских берегов.
А с другой стороны, скрывая эти сведения, возможно, я подвергаю смертельной опасности еще кого- то. Один человек уже погиб. А его друзья? Что, если его единомышленники сейчас мечутся по столице, не зная, кому довериться?
Я корил себя, полагая, что только тщеславие заставляет меня держать в тайне важные сведения. Старый граф заметил смятение на моем лице и смотрел на меня с беспокойством.
— Да я тебя не виню, Андрюша. Понимаю, хотел как лучше, — начал он успокаивать меня.
Говорить или не говорить? Говорить или нет?
Heus-Deus! А если говорить, то о чем?! Злоумышленники задумали пустить яд в водопровод — но это
