– Бэд, они не обманщики. Результаты анализов крови не могут лгать, ДНК и…

– Ба! ДНК, все эти мудреные термины. Ну и что из этого, черт возьми? Какого-то исследователя осеняет идея, ее подхватывают газеты и все принимают эту идею за непреложную истину, а спустя пару лет мы читаем: «Возможно… Результаты дальнейших исследований показывают, что первоначальные выводы были сделаны слишком поспешно». Ба!

– Бэд, оставим в стороне анализы. Если бы ты там был, ты бы сразу увидел сходство. Мать и дочь и Том…

– Сходство! – Бэд гневно возвысил голос. – Сколько, ты думаешь, существует типов человеческих глаз, носов, ртов? Каждый из нас похож на миллионы других людей. Люди видят то, что хотят увидеть, или, как в данном случае, то, на что кто-то другой обращает их внимание. Нет, Лаура, не впутывай больше мальчика, нашего мальчика, в эту историю. Я никогда не приказывал тебе, а сейчас приказываю: оставь Тома в покое.

– Я слышал ваш разговор, – Том стоял в дверях. – Папа прав. Они пытаются отнять меня у тебя, неужели, мама, ты этого не видишь?

– Ах, нет. Никто не сможет этого сделать.

– Я их ненавижу, всю эту еврейскую братию.

На лице ее любимого мальчика появилось какое-то гнусное выражение.

– Что именно вызывает у вас такую ненависть? – Она говорила почти умоляюще. – Ярлык? Ведь если бы вас не перепутали, Том, ты был бы евреем, но при этом остался бы все тем же Томом, с той же кожей, теми же руками, ногами и головой.

– Уверен, твоя мать в конце концов образумится и поймет, что все это какой-то обман. – Бэд обнял Тома за плечи. – Нам нужно набраться терпения и подождать, только и всего.

Тимми, вошедший вместе с Томом, выпалил:

– Хорошо бы эти люди вернулись туда, откуда они приехали.

– Куда же это? – поинтересовалась Лаура.

– В Германию, говорит Том.

Она вздохнула.

– Начать с того, что Артур Кроуфильд и его родители родились в Америке. Что до их предков, то вы не должны забывать, что в Америку все откуда-нибудь да приехали. Даже индейцы попали сюда из Азии, переплыв через Берингов пролив. Ты знаешь это, Тимми.

С минуту Тимми молчал. Потом пробормотал:

– Их сын умер от цистофиброза, говорит Том.

Она ведь специально предупредила Тома не говорить об этом Тимми. Должно быть, разволновавшись, он проговорился.

– Ты видишь? – взвился Бэд. – Видишь, к чему это привело? Выпустили тараканов из банки. Послушай, Тимми, – принялся объяснять он, – там был совсем другой случай. Я все об этом знаю. Этот проклятый адвокат все мне растолковал. У того мальчика были всякие осложнения, что-то у него было не в порядке с сердечным клапаном, вдобавок, он страдал диабетом, одним словом, это был совсем другой случай. У тебя, Тимми, сердце здоровое, и проблем с другими органами тоже нет. Пошли на улицу. Покидаем мяч в корзинку.

Из окна Лаура наблюдала, как они забрасывают мячи в баскетбольную сетку. Трое мужчин, одни, без нее. Против этого она не возражала.

Ее пугала реакция Бэда. Он так переживал, что не мог ни думать, ни говорить разумно. Подобный уход от реальности был опасен.

Проезжая по Фейрвью, Лаура с изумлением увидела большой щит с объявлением о продаже, установленный на лужайке перед старым домом Блейров. Значит, их все-таки выжили. Напрасно они решили сдаться и уехать. Но в то же время она спрашивала себя, хватило бы у нее мужества и душевных сил остаться в этом доме, подвергнись она нападению в ту ужасную ночь. Она решила, что, вернувшись домой, сразу же позвонит Лу Фостер, узнает у нее что к чему.

– Да, – сказала Лу, – я слышала. Не от Иджвудов, они по-прежнему ни с кем не разговаривают, а от агента по продаже недвижимости.

– Какой стыд! Жаль, что мы ничего не можем сделать.

– Как раз можем. Я собиралась позвонить вам, вы следующая в моем списке. На днях несколько человек собрались в церкви после службы и, посовещавшись, решили, что неплохо было бы составить петицию к Иджвудам от имени всех прихожан и вообще всех живущих поблизости с просьбой не уезжать отсюда. Объяснить им, что мы рады их соседству, что мы самым решительным образом осуждаем имевшую место хулиганскую выходку и просим их остаться. Что вы об этом думаете?

– Что я думаю? Вы хотите знать, согласна ли я подписать эту петицию?

– Не совсем, – засмеялась Лу. – Я вообще-то не сомневалась, что вы подпишете.

Уже повесив трубку, Лаура подумала: «А как же быть с Бэдом?» Всем покажется странным, если на петиции будет стоять только ее подпись. Что ж, всему свое время. Этот вопрос она решит, когда дело дойдет до подписи.

Несколько дней спустя ей принесли длинный список фамилий. Молча положив его на письменный стол, она поставила свою подпись и задумалась, что делать с подписью Бэда. Ей не хотелось провоцировать новых бесплодных споров.

– Что это? – осведомился Бэд, едва войдя в комнату.

В ответ на ее объяснение он ухмыльнулся. Брови его поднялись, выгнувшись чуть ли не углом, а щеки округлились от раздвинувшей губы улыбки.

– Полагаю, мне придется подписать это. Я и так все тебе испортил с Бетти Ли. Лучше не ставить тебя в неловкое положение перед прихожанами.

– Особенно если учесть, что ты и сам ходишь в эту церковь, – напомнила она.

– Хорошо, я подпишу. Какая, черт возьми, мне разница, я ведь не живу на Фейрвью. Интересно, что скажет на это Ордвей.

– Не беспокойся, он тоже подпишет, или я не знаю Лу Фостер.

Итак Бэд, как, наверное, и многие другие, проглотил пилюлю ради соблюдения внешних приличий. Спустя несколько дней щит с лужайки Иджвудов убрали. А спустя еще несколько дней Лауре позвонила Лу Фостер.

– Я получила от них сердечное письмо с благодарностью. Они, наконец-то, вылезли из своей скорлупы. Я прослезилась, читая письмо.

«Надо пойти навестить миссис Иджвуд, – сказала Лаура самой себе. – Обязательно схожу на следующей неделе. На этот раз визит будет приятным».