непринужденно произнесла:

 – Не думаю, что Джулии следует носить низкое декольте. – Она сделала шаг вперед и подтянула вверх сорочку Джулии, прикрывая отметины. – У неё уже есть прекраснейший из мужей, так что нет никакой необходимости привлекать внимание к своим достоинствам. Мне кажется, лучше всего ей подойдет образ богатой, но скромной элегантности. – Она усмехнулась. – Не то, что мне. Я предпочитаю выглядеть благородной распутницей.

 – Ваша светлость! – в ужасе воскликнула мадам Эльер. – Никогда, никогда и никто не назвал бы вас распутницей!

 Кири рассмеялась:

 – Распутница – да, но определенно самого благороднейшего сорта! К этому стремлюсь и я!

 Grandmere позволила себе удивленно покачать головой.

 Замечания Марии отвлекли внимание от Джулии, и та была ей глубоко благодарна. Эльза, будучи её горничной, узнала бы о шрамах обязательно, но Джулия не перенесла бы унижения, стань все это достоянием общественности.

 После того, как дыхание Джулии восстановилось, она попросила:

 – Если мне позволят высказать своё мнение, я соглашусь с предложением Марии. Мне гораздо больше по вкусу стиль спокойной элегантности, нежели блистательной королевы бала. – Она склонила голову в сторону Марии. – Или золотой герцогини.

 Все семеро женщин изучающе посмотрели на Джулию, взвешивая её слова. Под их взглядами Джулия чувствовала себя куском говядины, к которому прицениваются на рынке. Мадам Эльер, совершенно не смущенная присутствием столь многих герцогинь и дочерей герцогов, решительно кивнула.

 – Tres bien.[46] Пусть будет скромное декольте, но вырез на спине сделаем глубже обычного, ведь у вас, леди Джулия, такая прекрасная кожа – настоящий фарфор. Приоткрыть спину – ход очень тонкий, но эффектный. Бетси, оберни-ка китайский шелк вокруг плеч леди Джулии.

 Помощница модистки, повинуясь, шагнула вперед, и Джулия тоже присоединилась к общему обсуждению. Она должна была удостовериться, что её не разрядят в пух и прах, как циркового пони. Бальное платье обговорили первым: решили сделать его в изысканно простой манере, подходящей для её невысокого роста. Джулию заворачивали по крайней мере в дюжину тканей, но в конце концов все сошлись на том самом шелке, что выбрала леди Кири.

 Затем знатоки моды взялись за наряды для прогулок, накидки, костюмы для верховой езды и остальные атрибуты великосветской дамы. В полдень Мария распорядилась, чтобы для всех, начиная с вдовствующей герцогини и кончая помощницами модистки и горничными, принесли закуски. Атмосфера женского легкомыслия, витавшая в комнате, свела бы с ума любого мужчину, что и подтвердил заглянувший к дамам Эштон, с ужасом оглядевшийся по сторонам и тут же ретировавшийся в поисках более безопасного места.

 Наконец все решения насчет материй, фасонов и отделки были приняты, и Джулия сошла с возвышения. Подняв рулон ткани, она накинула отрез на плечо Марии.

 – Я заметила, каким взглядом ты смотришь на этот переливчатый мантуйский[47] шелк. Золотой отблеск по зеленому – как раз то, что идеально тебе подходит. – Джулия повернулась к остальным присутствующим женщинам: – Вы только посмотрите, как это золото оттеняет золотистые крапинки в глазах её светлости?

 Мария легонько провела рукой по ткани.

 – Адам все время твердит, что мне надо больше тратить на себя.

 – О, безусловно, тебе надо тратить как можно больше денег моего брата, – воскликнула леди Кири с озорной улыбкой. – Он будет просто счастлив, увидев тебя в этом шелке. С изумрудами.

 – Давай-ка на табурет, Мария, – приказала Джулия, – настал твой черед.

 Мария подчинилась, выбрав фасон, который бы учитывал её увеличивающуюся фигуру. К тому времени, как мадам Эльер и её помощницы уехали, и grandmere, и леди Кири тоже обзавелись отрезами ткани и заказали платья.

 Джулия налила себе чашку чая.

 – Я и не представляла, насколько это сложная задача – быть одетой как великосветская леди, ведь до своего замужества я не провела в Лондоне ни одного настоящего сезона.

 – Изысканное общество должно признать тебя, – провозгласила grandmere. – После чего ты спокойно можешь одеваться в жуткие тряпки в соответствии со своим вкусом и слыть эксцентричной особой.

 – Я бы хотела остаться как можно более неприметной, никак не эксцентричной, grandmere, – вздохнула Джулия. – Надеюсь, ещё раз через такое испытание мне проходить не придется!

 – Вряд ли это потребуется. Сегодня ты заложила хорошую основу для своего гардероба, – ободряюще заметила Мария. – Ты выбрала классический стиль, а он всегда смотрится великолепно.

 Grandmere поднялась и обняла Джулию.

 – Я уведомила мадам Эльер, что счет за сегодняшний сеанс она должна прислать мне, – спокойно произнесла она. – Мой подарок любимой внучке.

 – Grandmere, это уж слишком! – задохнулась Джулия.

 – Это я слишком долго была лишена подобной возможности. – Голос пожилой женщины явно дрожал. – Как же давно я не испытывала такого наслаждения от проведенного дня, с тех самых пор, как... как умерла твоя мать, ma petite. Ты же знаешь, что я горжусь тем, как ты прожила все эти годы, но я безмерно рада, что ты вернулась домой.

 Джулия сморгнула слезы.

 – Я тоже, grandmere. Я тоже.

 Рендалл почти забыл, насколько красив Роскомб. Осадив коня на холме, он осматривал широкую панораму Котсуолдских холмов[48] и особняк из ракушечника.[49] В нём он родился. Роскомб – поместье дворянина, а не величественный замок. Родной дом для многих поколений со стороны матери. После смерти родителей и назначения Давентри его опекуном, Рендалл редко бывал в Роскомбе. Сколько же времени прошло с его последнего визита? Милостивый Боже, больше двух лет – он был здесь ещё до ранения.

 Майор пустил коня вниз по холму. Большую часть времени, пока выздоравливал, Рендалл провел в Лондоне. Оттуда он отправился в Шотландию на поиски Эштона, после чего снова отплыл в Испанию.

 И все же, несмотря на то что в последние годы Рендалл бывал в Роскомбе краткими наездами, тот все ещё оставался его настоящим домом, и никакое другое место заменить его никогда не сможет. Рендалл миновал старые никогда не закрывавшиеся железные ворота и поднялся вверх по длинной подъездной дорожке, ведущей к дому и хозяйственным постройкам.

 Маленький олененок умчался прочь, не слишком встревоженный присутствием человека. Всё выглядело ухоженным и содержалось в должном порядке. К чести Давентри, он нанял хорошего управляющего. Колдуэлл – настолько компетентен, что Рендаллу ни разу не приходило в голову задуматься о замене.

 Утром надо будет вызвать Колдуэлла и обсудить состояние коттеджей арендаторов, дренажную систему, а также стоимость нового сельскохозяйственного оборудования. Вполне вероятно, что Рендалл согласится со всеми рекомендациями Колдуэлла, поскольку в течение двадцати лет под его управлением Роскомб исправно приносил доход, а земля содержалась в отличном состоянии.

 На самом деле в этой поездке не было необходимости, но Рендаллу хотелось покинуть Лондон хоть на несколько дней. Гордон, похоже, расстроился, что его опять бросают, но с Эльзой, живущей с ним под одной крышей, он довольно быстро оправится.

 Рендалл объехал дом, направляясь к конюшням, и спешился, заводя усталого коня внутрь. Конюх Уиллетт находился в амуничнике,[50] занимаясь починкой упряжи. Подняв глаза, он вскочил и засеменил навстречу Рендаллу поприветствовать своего хозяина, словно тот был здесь не далее, как на прошлой неделе.

 – Добренького вам дня, майор. Надолго ль на сей раз приехали?

 – Пока нет, но очень скоро переберусь сюда жить. – Рендалл расседлал коня и начал чистить его,