Лаэрт фыркнул:

— А я смогу?!

— Ты же царь.

— Царь Одиссей. Или ты решила, что он не вернется? Плоха та жена, что начинает сомневаться в возвращении мужа, едва исчез пенный след за его кораблем.

— Ты хорошо знаешь, что я честно жду Одиссея и верю в его возвращение. Но я женщина, а кроме работ по дому, в небрежности к которым ты не можешь меня упрекнуть, есть еще царство. Итаке нужен царь.

— Царь Одиссей, — упрямо буркнул Лаэрт.

— Но его сейчас нет дома. — Пенелопа решила разговаривать мягко и сдержанно со строптивым стариком, хотя делать это было трудно.

— Пока Одиссея нет, царь вон, — Лаэрт мотнул головой в сторону спящего Телемаха, — твой сын.

Пенелопа вдруг поняла обиду старого царя! Одиссей не попросил его править, а объявил, что царем будет маленький Телемах. Конечно, не крошку Телемаха, а старого Лаэрта нужно было назвать царем на время отсутствия Одиссея. Домом управляла бы Антиклея, а царством Лаэрт. Пенелопа согласна с таким распределением, все равно властная ворчливая свекровь не позволяла ничего делать по-своему, но стоило случиться какой-то неприятности, немедленно объявляла, что вина в том молодой царицы, мол, она хозяйка. И все понимали нелепость такого положения. А когда понимают, то смеются. Но если смеются, ни о какой власти речи не может быть.

Подумав об этом, Пенелопа еще раз порадовалась своему решению отправиться в Спарту. Давно нужно было сделать это, не тратила бы столько нервов и не проливала б столько слез! Ничего, скоро, совсем скоро она исправит допущенную ошибку. Пусть себе Лаэрт ругается на рабов, а Антиклея — на рабынь, а сама Пенелопа в отцовском, куда более уютном и богатом, чем здешний дворец, доме будет жить в свое удовольствие. Воспитывать подрастающего Телемаха, сама учить его многим премудростям, вволю заниматься гимнастическими упражнениями, ткать из хорошей шерсти, а не из такой, какую прядут местные рабыни… И вообще, дома в Спарте все лучше, чем здесь, — трава зеленее, небо синее, солнце ласковей, а то, что нет моря и часты засухи, так это мелочи!

Очнувшись от своих мыслей, она миролюбиво попросила:

— Лаэрт, Одиссей вернется не скоро, оракул сказал, что через двадцать лет, но даже если раньше, у Итаки должен быть эти годы царь, я уплыву, Антиклея женщина, сохрани трон для Одиссея.

— Ты решила уплыть в Спарту?

— Да, решила. Если вернется Одиссей, вернемся и мы с Телемахом…

— Одиссей не простит тебе ухода в Спарту.

Она разозлилась:

— Я не виновата, что война и что Итакой некому править! Вернись во дворец, возьми все в свои руки, и я останусь и буду сидеть за ткацким станом, ожидая мужа!

Разговора не получилось, Лаэрт был против ее отъезда, но возвращаться во дворец не желал.

Ну и ладно, главное, она предупредила, сняла со своей совести груз ответственности. Не хочет возвращаться, пусть сидит в своей норе. Мелькнула еще одна хитренькая мысль: может, вернувшись в Итаку и поняв, что место занято, Одиссей предпочтет их владениям земли в Спарте? Спартанские владения Икария куда больше Итаки.

Они преодолели уже большую часть обратной дороги. Один из шедших с женщинами рабов, Тифий, вернулся, чтобы забрать то, что по рассеянности забыли, и с женщинами теперь был только Фриних, но это мало их заботило.

И вдруг…

Впереди явно поднимался дым. Причем это был дым над их дворцом. Что там случилось?! Как мог загореться дворец, если очаг не топится, поскольку хозяев нет дома? Что такое могли натворить слуги, чтобы устроить пожар?

Царицы переглянулись. Может, не стоило уходить обеим, всем известно, сколь нерадивы бывают слуги, если хозяев нет дома. И Эвриклею забрали…

Тревожась, Пенелопа решила пройти пусть неудобной и даже опасной, но близкой дорогой, скорее тропинкой. По этой тропинке трудно спускаться вниз на берег, зато там дворец почти рядом. Остальные подождут наверху, а они с Гипподамией и Меланфо сбегут вниз, чтобы понять, что произошло. Потом можно будет прислать рабов, помочь спуститься остальным.

Она предложила Антиклее пойти дальней, привычной дорогой, но свекровь почему-то отказалась. Когда они выбрались из леса и стали пробираться между большими камнями, чтобы выйти к спуску у пещер, Пенелопа махнула рукой:

— Идите медленно и осторожно, только не пытайтесь спуститься, я за вами пришлю…

Сама, ловко перескакивая, двинулась вперед. Меланфо тут же принялась ойкать, и раздраженная Пенелопа приказала и ей оставаться со старой царицей.

Они уже выбрались к пещерам, осталось только обогнуть несколько больших камней и начать спуск, когда Пенелопа вдруг замерла, сделав знак Гипподамии, чтобы та не двигалась. Внизу слышались голоса, но это были ЧУЖИЕ голоса! Подобравшись ближе, царица осторожно посмотрела в щель между камнями и тут же отпрянула назад.

У берега уже стянуты с песка в воду три корабля, явно пиратские! Сами бандиты занимались тем, что грузили на них награбленное. Большего Пенелопа разглядеть не успела, но и без того ясно, что только отсутствие дома спасло их от рабства или вообще смерти. Внизу хозяйничал вовсе не Фрасиник, и на сей раз корабельные трюмы полны уже добром из их дворца!

Мысль билась, как птица, попавшая в силки. Ни возвращаться назад, ни идти вперед нельзя, их и так чудом не заметили. Царица знаком показала Гипподамии, чтобы та вернулась к остальным и приказала им молчать. Девушка кивнула и скрылась за вторым большим камнем.

Что делать?! Из всего оружия у них с собой только ее меч, а из всех защитников она сама. Даже стрелы из лука разметаны, да и помогут ли несколько стрел против целой банды? Царица едва не застонала от бессилия.

И тут Пенелопа вспомнила об убежище, которое совсем под боком. В малой пещере есть ход в глубину скалы, конечно, там темно, сыро и страшно, но там можно скрыться. Не вечно же будут пираты грузиться? Только как пробраться в пещеру стольким женщинам и маленькому Телемаху, достаточно одного неосторожного движения или вскрика, и пираты услышат, тогда не спастись.

Но другого выхода все равно не было…

Пенелопа вернулась к Антиклее с женщинами, склонилась к самому уху старого Фриниха, зашептала что-то, показывая рукой на лес, откуда они пришли. Тот кивал, тревожно озираясь. Антиклея разозлилась, но возмутиться не успела, Пенелопа так же прямо в ухо сказала и ей, что внизу пираты и нужно осторожно проскользнуть внутрь пещеры, она знает ход и проведет, только нельзя шуметь, совсем нельзя.

Телемах блестел любопытными глазенками, приключение ему явно нравилось, очень хотелось спросить, скоро ли они будут дома, но мама прижала палец к губам, показывая всем, что нужно молчать. Потом так же зашептала ему на ухо. Было щекотно, и он с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.

В воздухе повисло ощущение тревоги.

Пенелопа снова ловко подхватила Телемаха в полосу ткани на спине и сделала знак, чтобы следовали за ней, только молча и на цыпочках.

Добраться бы в пещеру, пройти за поворот, там их найдут не сразу, там можно будет немного подумать, как быть дальше. Сейчас главное — скрыться в пещере.

Она проследила, чтобы в темноту пещеры нырнули все, потом, дотрагиваясь рукой до каждой, выстроила всех одну за другой так, чтобы женщины касались левой рукой идущей впереди, а правой стены пещеры. Глупую Меланфо поставила следом за собой, а Гипподамию последней и решительно двинулась вперед.

Меланфо почти сразу попыталась ойкнуть, но получила удар от Антиклеи и заткнулась. Хотелось бежать, но Пенелопа, сдерживая себя, двигалась медленно, чтобы никто не упал в темноте.

Царица знала в этой пещере проход подальше вглубь. Этот ход не сразу найдешь; кроме того,