– Что случилось, дитятко моё? Плохой сон приснился?

Халдун всё ещё не мог прийти в себя.

– Да, – прошептал он едва слышно.

– Что ж ты видел во сне?

– Папа бил мою маму.

Мальчик спрыгнул с кровати и, путаясь в длинной ночной рубашке, побежал к двери.

– Куда ты в такую рань?

– А где мама?

Хаджер-ханым нахмурилась:

– Пусть лучше глаза мои повылазят, чем смотреть за твоей матерью!

Халдун стремглав бросился из комнаты. Хаджер-ханым крикнула ему вдогонку:

– Погоди! Вот прогонит её отец, тогда я тебе покажу! – и с шумом захлопнула дверь. Видит аллах, ей помешали завершить намаз. Свёртывая молитвенный коврик, она бормотала: «Не успеет глаза продрать, сразу бежит к матери. Змеёныш, чего и ждать от такого?»

После завтрака Хаджер-ханым, основательно накрасив и напудрив своё лицо, отправилась к Наджие. Рыза пришёл из бара очень поздно и ещё спал. Завидя направлявшуюся к ним мать адвоката, Наджие принялась будить мужа. Рыза вскочил как ошпаренный, ошалело озираясь по сторонам.

– А? Что?!

– Вставай, старуха идёт!

– Какая ещё старуха в такую рань? Спать хочу! Отвяжись!

– Вставай, дорогой, потом поспишь. К нам идёт мать Мазхар-бея!

– Вот мерзкая баба! Начнёт сейчас языком чесать, только держись!

Встав с тахты, он в одних кальсонах бросился в кухню. Наджие пошла открывать дверь.

Увидев неприбранную постель, Хаджер-ханым сказала:

– Кажется, Рыза-эфенди ещё спал?

– Нет, дорогая, он уже поднялся. Входите, пожалуйста!

Гостья прошла на почётное место, приговаривая:

– Если спал, так и спал бы себе. Ведь я не чужая. Грустно мне стало, вот я и решила заглянуть к вам… Рыза-эфенди, – крикнула она, усаживаясь, – иди сюда, сынок! Иди, не стесняйся. Наверно, лёг поздно?

Натянув брюки и наспех умывшись, Рыза вошёл в комнату. Лицо у него было заспанное.

– Рад приветствовать вас, ханым-эфенди!

– Рада видеть тебя, сын мой! Только зачем было вставать? Лежал бы себе в постели. Разве я чужая?

– Так я уже всё равно проснулся. Очень хорошо, что вы зашли. Выпьем кофейку. Наджие, свари-ка кофе!

– Хорошо, что сказал, сама-то я не догадалась бы, – съязвила Наджие, у которой кошки заскребли на сердце при мысли, что она оставит эту молодящуюся старуху наедине с мужем.

– Ха-ха-ха, – засмеялась Хаджер-ханым. – О дети мои! Вы напомнили мне молодость. Мы с мужем тоже любили иной раз позабавиться допоздна. Ах, где они, былые денёчки? Да, в те времена были женщины так женщины. Какой мужчина не заглядится на такую?.. Умели мы со вкусом одеться, поболтать… Женщина, словно корона, украшала мужчину… А нынешние? Нет, не то! Совсем не то!

Наджие, свёртывая одеяло, сказала с нервным смешком:

– Вот слушай и наматывай на ус!

– Так это ж раньше было, жёнушка, – попытался отшутиться Рыза. – Были стаканы да стекляшками стали. Из них люди воду пить перестали. Оставим прошлое, будем жить сегодня. Не так ли, ханым- эфенди?

Хаджер-ханым вздохнула:

– Какая там жизнь! Сдаётся мне, конец света приходит! Пооткрывали разные бары, мужчины развратничают, всякий стыд потеряли…

«Так вот куда ты, голубушка, клонишь! – подумал Рыза. – Всё ясно: пришла пронюхать что-нибудь о сыне. Ну да с чем пришла, с тем и уйдёшь. Мазхар-бей строго-настрого приказал: никому ни слова. Как же, скажу я тебе, жди!»

– Мазхар-то мой в эту ночь домой не приходил, – как бы невзначай бросила Хаджер-ханым.

– Может, он на следствие выезжал? – словно ни чего не зная, проговорил Рыза.

– Какое там следствие ночью?

– Так он мог выехать днём, а ночью не на чем было возвращаться.

Хаджер-ханым захихикала:

– Ну и Рыза! Скажи, ради аллаха, за кого же ты меня принимаешь? Ты свои байки невестке моей рассказывай. А меня не проведёшь! Я всё читаю как по раскрытой книге… Скажи-ка лучше: был он в баре?

Рыза вопросительно взглянул на жену: не проболталась ли?

– Я про это узнала совсем не от неё, – кивнула Хаджер-ханым в сторону Наджие.

– От кого же?

– О-о-о! Об этом прослышал даже глухой султан! Знаю, с кем он там время проводит! Жале, или Нериман? Так, что ли?

Рыза потупился.

– Но я его не осуждаю, – продолжала Хаджер-ханым. – Если мужчина не находит в жене того, что ему нужно, он ищет это у других. Женщина должна уметь держать мужчину в руках. Не умеет, пусть пеняет на себя. Так уж аллах создал мир… Будь у меня такая жена, как Назан, и дня её не терпела бы в доме. Не подумайте, что я говорю как свекровь. Но до чего она глупа, неряшлива, неповоротлива… Видишь, муж идёт, бросай все дела и беги к дверям, встречай! А там приласкайся, расспроси о том о сём. Так нет же! Муж в дом, а она по углам прячется. Мне приходится самой его встречать, спрашивать, как он себя чувствует, какое настроение? Словно не она, а я его жена.

Наджие не торопилась варить кофе.

– Ну а как кончилось дело с перстнем? – спросила она, чтобы оттянуть время.

– Как могло кончиться? Колотушками! Представь те, эта дурёха уронила перстень под кровать! Ищет – туда, сюда – нет перстня. До того дошло, чуть ли не в воровстве меня обвинила, потаскушка! «Уж не вы ли, – говорит, – надо мной подшутили?» Посудите сами, какое у меня доброе сердце, – ведь я и рта не раскрыла. А стоило мне сказать сыну хоть слово – и дело с концом!.. Но я молчу: ребёнок у них, жалко. Я женщина сердобольная, не такая, как другие свекрови. В сердце моём сильна вера в аллаха. Ни одного намаза не пропущу. Об одном молю всевышнего, чтобы он послал в наш дом мир и спокойствие.

Хаджер-ханым пустила к потолку столб дыма и, задумчиво глядя как тает синеватое облако, продолжала:

– Верно говорят, чужая душа – потёмки. Сначала для сына Назан была всем, теперь вот появилась Жале. А там, может, ещё кто будет. Пусть поступают, как хотят. Я им мешать не собираюсь. Мальчонку жалко. Что с ним будет, если Назан от нас уйдёт? Ей-то что, уедет к своей тётке, найдёт себе ровню, а там и замуж выйдет. Да и Мазхар найдёт себе подходящую жену. Была я как-то в доме у судьи, видела там женщин. Вот это были дамы! Так они, как только зашёл разговор о Мазхаре, всё «ах» да «ах», журчат, словно ручейки.

– Ваша правда, Мазхар-бей, слава аллаху, – настоящий мужчина! – вставил словцо Рыза.

Хаджер-ханым вздохнула:

– А сколько я пролила слёз, чтобы вырастить его? Сколько горя пришлось мне хлебнуть? Зато и сыночек не отходил от меня: всё «мамочка» да «мамочка»! Заболею, так он всю ночь, не смыкая глаз, сидит у моей постели… Да он таким и остался. Уважает меня. Что случится у него, сейчас ко мне. Ни шагу без моего благословения не сделает…

– Я хотел бы попросить вас, – перебил её болтовню Рыза. – Не говорите, пожалуйста, сыну, что от меня услыхали о девице из бара.

– Ну и скажешь ты, Рыза-эфенди, – засмеялась Хаджер-ханым. – Да у него от меня нет никаких тайн. Он и сам всё расскажет. Ну а я ему: молодец, так и надо! Назан ему не ровня. Стоит мне слово сказать – и он