– Я раз и навсегда запретила тебе называть меня мамочкой! Да у тебя, видно, ослиная голова, заладила одно: мамочка, мамочка!

Назан потупилась и молчала.

– Ну, зачем пришла?

– Так… Хотела у вас спросить… Перстень…

– Какой перстень?

«Значит, она не скажет, – вся трепеща, подумала Назан. – А может, свекровь действительно не знает?»

– Что ещё за перстень? Отвечай!

– Да вот Мазхар купил мне перстень.

– Мазхар? Экая невежа! Как ты смеешь называть мужа Мазхаром! Он для тебя господин, Мазхар-бей. Можно подумать, что в доме твоих родителей было полно таких господ. Ну, что ты стоишь здесь, словно вросла в землю? Какой ещё перстень? Молчишь? Может, Мазхар тайком от меня купил его тебе?

Назан совсем растерялась.

– Почему же ты мне об этом раньше не сказала? – гремела свекровь. – Выходит, сын стал заводить от меня тайны? Да накажет его аллах… Но погоди, погоди! Похоже, что это твоя проделка. Ну, конечно, это ты всё подстроила! Наверняка! Ведь Мазхар… Да он сейчас придёт, мы всё и выясним.

Назан схватила свекровь за руку:

– Умоляю вас, не говорите ему ни о чём!

– Почему? Чего ты боишься?

– Перстень-то пропал… Нигде не могу его найти…

– Уж не считаешь ли ты, что его украла я?

– Помилуй аллах, мамочка!

– Опять мамочка! Чтоб твоя мамочка в гробу перевернулась! Если ты ещё хоть раз так меня назовёшь, я выдеру все твои космы! Нет у меня никакого перстня! – отрезала Хаджер-ханым и величественно выплыла из комнаты.

Приближалось время обеда. Пора было накрывать на стол. Назан дрожала, руки у неё тряслись. Не видя ничего перед собой, она расстелила скатерть, поставила тарелки и, сама не зная зачем, пошла в спальню. На полу валялись узлы. Назан спохватилась, ведь сейчас придёт Мазхар. Она быстро побросала всё в сундук и, как затравленный зверёк, снова кинулась в кухню. Где-то в глубине души ещё теплилась надежда – может быть, Мазхар подшутил над ней?

В наружную дверь постучали. Сердце Назан забилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Ноги у неё подкашивались. Сделав над собой усилие, она побежала открывать. По лицу мужа Назан поняла, что он куда-то очень торопится.

Мазхар вошёл в дом, небрежно помахивая тростью. Он был в коричневом щёгольском костюме и искусно надвинутом на самые брови элегантном кепи. После обеда ему предстояло отправиться на свидание с Жале. На этот раз они собирались совершить загородную прогулку в фаэтоне.

Мазхар решил встречаться с Жале регулярно. Они могли сидеть до поздней ночи в баре, но если бы удалось снять для Жале квартирку, то он сразу заставил бы её покинуть бар. Хозяин бара даже сам говорил ему: «Ради вас, Мазхар-бей, я готов лишиться не то что одной, а хоть пяти таких девиц, как Жале!». Но как можно было это сделать в таком маленьком городишке, где всё сразу становилось известно?

– Почему стол ещё не накрыт? – с раздражением спросил Мазхар.

– Сегодня я немного задержалась, – елейно пропела Хаджер-ханым. – Извини, не углядела за твоей женой. Но сейчас всё будет готово! Поди сними пиджак и садись за стол.

Мазхар ничего не ответил. Он не пошёл переодеваться, а, как был в своём парадном костюме, опустился на стул.

Хаджер-ханым понеслась в кухню.

– Ты смотри, мужу ничего не говори о перстне, – прошипела она.

Назан с надеждой посмотрела на свекровь:

– Не говорить?

– Я же сказала: мне ничего не известно, ничего! Но зачем портить аппетит моему сыну?

Назан почуяла в этих словах недоброе, но сказала покорно:

– Хорошо.

Обед проходил в молчании. Боясь встретиться глазами с мужем, Назан обратила всё своё внимание на Халдуна. Лишь изредка уголком глаза она посматривала на Мазхара. Но тот был погружён в хвои мысли и ничего не замечал. Что с ним? С этой памятной ночи, когда она бросилась ему на шею, Мазхар стал совершенно другим человеком. Она не смела доискиваться причины: ведь мужчина не обязан отдавать отчёт в своих действиях. Но на сердце у неё становилось всё тревожней…

С Мазхаром между тем творилось что-то странное. Кусок застревал у него в горле. До еды ли ему было? Ведь в половине второго они должны встретиться с Жале. И зачем только он пошёл домой?

Но не мог же он отправиться с Жале в ресторан. Наверно, со временем можно будет ходить с женщинами и в рестораны. Жаль, что его тогда уже не будет в живых. Разве только сын доживёт до этих дней…

Он посмотрел на Халдуна. Мальчик сидел потупясь. Мазхар тряхнул головой, словно пытаясь отделаться от наваждения. Нет! Нет! Он никогда не покинет Назан!

А если жена узнает о его похождениях и попросит дать ей развод? Допустим, он опостылеет ей, и она сама пожелает уйти. Ну, тогда другое дело… Хоть он и полюбил другую, но разве так просто вытравить из сердца Назан, мать его сына? Халдун всегда будет соединять их невидимыми узами, потому что мужчину связывает с женщиной не только любовь… Что же? Жалость? Нет, не то! И вдруг он подумал: «Хорошо, что я подарил Назан этот перстень. Если когда-нибудь обстоятельства переменятся… то бриллиант может ей пригодиться…»

– Ты что-то очень задумчив, сынок, – услыхал он голос матери.

– Сегодня после обеда начнётся слушание дела по иску хозяина бара, – сказал Мазхар и тут же поднялся из-за стола.

«Сегодня!» Да, сегодня он в первый раз поцелует Жале. Что бы там ни было, но он твёрдо решил это сделать. Как влекла его эта женщина! К тому же она совсем не стремилась к законному браку. «Хорошо, что я встретил её, – думал Мазхар. – Что знал я до этого? Простую, безыскусную любовь. А теперь стану возлюбленным „дамы с камелиями“. С той, однако, разницей, что у её героя не было ни гроша, а я человек со средствами. Правда, он был немного моложе меня, но…»

Мазхар взял трость и направился к двери.

– Ты опять придёшь поздно, дитя моё?

– Не знаю, мама. Всё зависит от того, как сложатся дела.

– По ночам в суде делать нечего, – сказала Хаджер-ханым и бросила взгляд на Назан.

– Не имею привычки отдавать отчёт в своих действиях, – холодно сказал Мазхар и стал спускаться по лестнице.

Хаджер-ханым с шумом отодвинула стул и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате. На обеденном столе задребезжала посуда.

Её душила злоба. Как? Сын смеет ей грубить при этой потаскушке? «Погоди же, – шипела Хаджер- ханым, – я тебе покажу! Будешь знать, как следует обращаться с матерью!» Она торопливо набелила и нарумянила лицо и, накинув чаршаф, выскочила на улицу.

Вскоре, завидев свободный фаэтон, Хаджер-ханым вскарабкалась на подножку, плюхнулась на сиденье и бросила извозчику:

– В контору сына!

Извозчик не понял.

– Куда прикажете, ханым-эфенди? – переспросил он.

– Вот бестолочь! К адвокату Мазхар-бею.

– А-а-а! Хорошо! – оторопело пробормотал извозчик и стегнул лошадей.