— Послушайте, это недоразумение. Никакой я не вор и не наводчик.
— А кто?
— Рогоносец.
— В каком смысле? — не понял следователь Иванов.
— В прямом, то есть в фигуральном. В этом списке любовник моей жены.
Следователю послышалось «любовники».
Он вытаращил глаза и вытянулся на три сантиметра.
— Во! Все? Зациклилась на Ивановых?
— Надеюсь, что только один, — хмуро ответил Володя.
Когда он закончил рассказывать свою печальную историю, следователь расхохотался:
— Ну, мужик, ты даешь! Мы сегодня все утро телефоны обрываем, звоним по городам и весям, народ отправили по адресам, которые ты вычеркнул. Ни одной зацепки. Умора! А он любовника вычисляет! Не обижайся, что я смеюсь. Представляешь, серийный грабитель, который чистит только Ивановых? Давай знакомиться. Как тебя, Володя? А я Егор.
Они пожали друг другу руки.
— На работе что у тебя? — поинтересовался Егор.
— Прогул запишут.
— Сейчас устроим. Давай телефон.
Егор разговаривал с Володиным начальством так строго, что на том конце поинтересовались, сколько еще дней Соболев будет занят на важном оперативном задании.
— Он вам сам сообщит, — отрезал Егор.
— Ну что, я пойду? — спросил Володя. — Не выспался я из-за ваших преступников и тренировку пропустил.
Егор задумался, потом вдруг заявил:
— Я тебе помогу. Конечно, использование служебного положения и прочее, но в таком деле… Должна же быть мужская солидарность? Ты у меня поспи здесь на диване, пока я смотаюсь в тюрьму на допрос. Потом возьмем милицейскую машину и проедем по твоим адресам. Этот мой однофамилец в штаны наложит, гарантирую.
Утром, то ли от выпитого накануне джина, то ли из-за стихов Шульгина, у Лены болела голова, вставать не хотелось. Петя стоял рядом с кроватью и что-то быстро бормотал.
Расчет его был прост: промямлить информацию, чтобы она была не понята. Потом, когда дело дойдет до разборки, честно вопить: я говорил, я передавал, я не виноват, что ты не слушала!
Номер не прошел.
— Меня в школу вызывают? — переспросила мама. — Почему? Говори четко! Как это не знаешь? Кто вызывает? Мария Гавриловна? Ладно, приду. Ой, как голова болит! Скажи Насте, чтобы принесла мне анальгин и воды.
Классный руководитель 6 «Б» класса, Мария Гавриловна, чей педагогический опыт исчислялся полутора годами, увидев Лену, невольно воскликнула:
— Ой, как вы изменились!
— У меня неприятности дома, — пояснила Лена.
— Да, конечно, я понимаю.
Что она понимала, осталось для Лены загадкой, как и то, о чем вела речь учительница.
Она говорила о проблемах полового воспитания в школе, о выпущенных учебных пособиях, которые вызвали критику педагогов и родительской общественности. Однако вопрос с повестки дня не снят, половая жизнь…
«Куда ни плюнь, — думала Лена, — кругом половая жизнь, другой не осталось. Но я-то здесь при чем? В эксперты точно не гожусь».
Мария Гавриловна приблизилась к сути.
В 6 «Б» классе началось и уже перекинулось на 6 «А» увлечение пририсовывать великим ученым и писателям, чьи портреты представлены в учебниках, гениталии, обозначающие их половую принадлежность. Мальчики обзывают девочек сексапильными чудачками. Обзывают всех, кроме Наташи Бочкаревой, потому что она лопоухая.
— И Петька рисует, обзывается? — уточнила Лена. — Я дома ему такие гениталии нарисую на его собственных ушах — ремнем!
— Бить — это не метод. — Мария Гавриловна поправила очки на переносице. — Собственно, я выяснила, что все началось с книги, которую Петя принес в школу.
— Какой книги? — замерла в страшном предчувствии Лена.
— О сексуальной жизни мужчины и женщины.
У Лены закружилась голова и подступила тошнота. Ее мальчик читал это!
— …Проблемы полового воспитания, — Лена с трудом вслушалась в то, что говорила учительница, — актуальны для подрастающего поколения. Но эта книга… Мне кажется, она для них слишком откровенная и перегружена информацией. Мальчики вычитали, что у одной женщины эрогенная зона находилась под коленкой, и теперь тычут всем девочкам шваброй в это самое место, то есть под коленку. Кроме Наташи Бочкаревой. Вам плохо? Воды?
«Своими руками. Дура, забыла, что мать. Ногти наклеила, идиотка, брови выщипала, по вечеринкам шляюсь, а сына упустила», — бичевала себя Лена мысленно.
— Где эта книга? — спросила она. — Я поговорю с сыном.
— Не могли бы вы, — замялась Мария Гавриловна, — немного подождать? Сейчас завуч читает, а потом еще учительница пения просила.
Адрес в Химках, по которому приехали Володя и Егор, был уже пятым.
— Последний, — сказал Егор и нажал на кнопку звонка.
— Кто там? — спросили за дверью.
— Милиция, откройте!
Послышались шум, возня, что-то упало с металлическим грохотом. Егор еще раз нажал на звонок.
— Улики прячут, — усмехнулся он, — ну, детский сад. Открывайте!
«Он!» — мысленно сказал себе Володя, когда дверь открылась и перед ними оказался здоровенный детина, в спортивных штанах и футболке, на голову выше Володи.
Егор давно усвоил привычку не задирать голову при разговоре с людьми выше его ростом, пусть сами склоняются. Поэтому и сейчас он уперся взглядом в грудь своего однофамильца и показал удостоверение пряжке на своем ремне.
— Иванов? — спросил Егор.
— Иванов.
Сердце у Володи застучало азбукой Морзе.
У детины оно тоже, очевидно, билось активно, потому что выглядел он испуганным и растерянным.
— Пройдемте, — сказал Егор.
Хозяин шагнул им навстречу.
— Да нет, в комнату, — усмехнулся Егор.
— Ага, понятно, сюда, — суетился Иванов.
— Изобретатель? — строго спросил Егор, рассматривая комнату.
— Нет, то есть да, то есть вроде того.
«Что мне сейчас делать? — спрашивал себя Володя. Они с Егором не договорились о совместных действиях, оплошали. — Бить этого Иванова? Дьявол, кастет забыл! Бить прямо сразу? Какой-то он жалкий, дрожит.
Начну драку, подведу Егора, он представитель власти».
— Значит, изобретатель. — Егор уселся на стул возле стола, положил портфель и достал бумагу.
