Но, будучи все-таки человеком нормальным, то есть умеющим в общих чертах соотносить желаемое и действительное, он посмотрел на часы и спросил в свою очередь:

— А не могу ли я поинтересоваться, друг мой сердечный, ты хоть иногда на часы поглядываешь?

— А что, не понял?

— Наверно, трудно понять, не спорю, когда человек звонит в три часа ночи и задает совершенно идиотские вопросы. Чего не спится-то? Или ты все-таки успел куда-нибудь сходить? Я же тебя, если помнишь, у дверей оставил!

— Куда я ходил? Да никуда я не ходил! — озабоченно откликнулся Турецкий. — А вот ты, скажи, в свои карманы залезал? Ничего не находил там?

— Погоди, а что я там должен найти?.. Странный ты, ей-богу, Саня… Нет, не залезал… сейчас посмотрю… — Он прижал трубку к уху плечом, бормоча при этом: — И чего там может быть?.. Чего искать- то? Вечно у него хреновина какая-то… Ирки нет, вот и колбасится… Эва! А это еще откуда?! Эй, слышь, а у меня тут конверт. А чего в нем? Ну-ка… Е-о-о! Ну, блин, сплошные «франклины»… И откуда их столько?.. — И уже заговорил в трубку: — Саня, у меня тут баксов, оказывается, до едрени фени! Ты, что ль? Твои шуточки?

— Ты лучше глянь сколько. А письма нет? — не очень твердым голосом спросил Турецкий.

— А, вот… есть. Вячеслав Ива… ага. Чего-чего? А-а-а, ну это совсем ведь другое дело!.. Хотя… Так, а у тебя, Саня, как я понимаю, наверное, та же картина? А чего тебе написали?

— Да написано-то, что это особая благодарность за помощь. Только я что-то не помню, чтобы оказывал им ее и требовал за это гонорар. А ты помнишь?

— И я не помню… Постой, Вадька же говорил сегодня, что с нашей подсказки они таки обнаружили тот сейф! С документами и прочим… Ну точно! Вспомнил. По делу того барыги, помнишь? У которого целый килограмм взяли! А вначале там баба этого… не помню фамилии, фигурировала. Ей еще моя «Глория» помощь оказывала. Ну так что? Надо понимать, что это гонорар за помощь?

— Славка, мне не нравится такая постановка вопроса. А тебе?

— Ну-у… Я не могу сказать, что в восторге от изобретательности моих ребятишек, однако, с другой стороны… Ладно, не бери в голову, я завтра им устрою форменный допрос. И если это взятка, то я их сам возьму за одно место…

— А за что взятка-то? — возразил Турецкий.

— Ну вот, Саня, видишь, — даже расстроился Грязнов. — Ты теперь сам себе противоречишь! Слушай, может, тебе бабки совсем не нужны? Кстати, сколько, если не секрет?

— Не секрет. Десять тысяч.

— Ага, и у меня столько же. Выходит, они наши таланты ценят на равных. Черт его знает, Саня, вроде бы как, с одной стороны… а с другой?.. Мужики-то ведь свои в доску. Ну сам подумай, на кой хрен им просто так, ни с того ни с сего, двадцать кусков кому-то отстегивать? Предположим, даже собственному начальству? Цели не вижу… Ну если бы, к примеру, какую-нибудь подлянку еще за душой имели, а так? Нет, не вижу… Да и не хотелось бы мне, честно говоря, думать о них плохо.

— Вот и я об этом, — устало вздохнул Турецкий. — В общем, Славка, давай так договоримся. Я эти бабки вкладываю обратно в конверт. Вместе с их запиской. И не трогаю. А когда ты выяснишь детали, вот тогда давай и решим, вправе мы распоряжаться этими деньгами или нет. И число проставлю, когда принял это государственное решение. Если ты возражаешь, поступай по-своему. Но я тебе все сказал. Я, конечно, верю твоим парням, тем более что тот же Вадим обещал мне подкинуть кое-что по грузинам. Поэтому обострять ничего сейчас не хочу. Если я не прав, зачем зря подозревать ребят, верно? А если все-таки?.. Ладно, все, теперь, Вячеслав, я буду спать… Ну, блин, и какой после этого сон, а?

— Саня, спи спокойно, в конце концов, не та сумма, чтоб из-за нее столько переживать. Отдыхай, не бери в голову, утром отзвоню на мобилу…

Звонок застал Турецкого в машине. Он ехал на работу. Еще не было девяти.

— Ты, что ль? — глупо спросил Александр Борисович, услышав Славкин голос.

— Нет, не я, — раздраженно ответил Грязнов, — а, как ты говоришь, тень моего папы.

— Это не я, — ухмыльнулся Турецкий, — это Шекспир так говорил. Вернее, так его играли в еврейском театре. Призрак является Гамлету, понял? Призрак убитого короля Дании. Вот принц и спрашивает: ты кто, говорит, такой? А тот отвечает: Гамлет, я тень твоего папы. Понял теперь, как надо правильно излагать? Ну и что, тень своего папы, скажешь в такую рань?

— Что, что? Ты спал?

— Да так… после разговора с тобой… прикорнул маленько.

— А вот я — нет! И с утра отыскал Вадима. Видишь, какие они засранцы? Не могли по-человечески все сделать! Вручить, объяснить… У них, понимаешь, игрушечки, а мы ночами не спим! В общем, всыпал я ему, он стал извиняться, объяснил… Ладно, у меня нет вопросов. Это гонорар именно за то дело. Премия от клиентки, которой мои опера помогли разоблачить ее преступного мужа и вернуть собственность. Но так как мы с тобой оказались в нужное время в нужном месте и дали единственно нужный совет, то это не их, а ее благодарность. Просто Вадька по ее просьбе взял на себя такую миссию — передать нам премию. Вот и все. Уфф! Прямо гора с плеч! Намек понял?

— В смысле?

— Ты ж вчера хвастался полянку накрыть? Вот и повод. Ребята, я уверен, будут очень признательны. А в общем, думай.

— Да тут-уже думай — не думай, а слово было сказано, значит, выхода нет, верно?

— Я тоже так полагаю. Он, кстати, сказал, что кое-какие материалы подбросит тебе уже сегодня. Имей в виду.

— Ладно, буду теперь иметь, куда я денусь…

Турецкий и представить себе не мог в данную минуту, какой ну просто замечательный сюрприз приготовил ему полковник Лыков. Даже не столько ему лично, сколько следователю городской прокуратуры, которого курировал Александр Борисович.