9
Но жизнь разлучает влюбленных…
«Зачем я разрешила ему прийти?» — думала Жюльет в такси по дороге в аэропорт. Она рассталась с Сэмом днем. Нужно было заехать домой за вещами и переодеться. Сэм сказал, что приедет в аэропорт и проводит ее до стойки регистрации. Нужно было сразу решительно отказать, потому что она не чувствовала в себе сил, чтобы вынести душераздирающую прощальную сцену. Но она была влюблена, а значит, слаба, и согласилась.
Когда такси остановилось у дверей аэропорта, все вокруг было залито солнцем. Водитель помог вытащить из багажника два тяжелых чемодана. Жюльет подняла глаза и увидела на стене огромное слово: «ОТЛЕТ». Бог знает почему, она вспомнила, что ей сказал тот человек в кафе: «Пустяков не бывает, но мы не всегда правильно оцениваем последствия своих поступков. Вы должны понять это до вашего ухода». Последняя фраза звучала как-то странно: «До вашего ухода».
Жюльет поставила чемоданы на тележку и вошла в аэропорт. Теперь ей хотелось, чтобы Сэм не пришел.
Сэм оставил машину на подземной стоянке и долго поднимался наверх. Не стоило приходить, он это знал. Чтобы лишний раз убедить себя в этом, он запустил в голове диск с рациональными доводами. Да, они с Жюльет подарили друг другу два весенних дня посреди зимы. Им казалось, что в мире не осталось никого, кроме них двоих. Но Сэм понимал, что это всего лишь иллюзия. Для того чтобы возникшее между ними чувство окрепло, нужно гораздо больше времени.
Приходилось признать, что он абсолютно выбит из колеи. В его жизнь ворвалось нечто такое, о чем он даже не подозревал, нечто, совершенно не поддающееся контролю. Он был на седьмом небе от счастья и в то же время угрызался, что соврал Жюльет о Федерике. Что она подумает, если сейчас он скажет правду? Она точно решит, что он псих. И похоже, так оно и есть.
Сэм шел через холл к табло с информацией о ближайших рейсах. Увидев зону паспортного контроля, он тут же направился туда. В этой части аэропорта царило оживление. Он стал искать Жюльет и тут же заметил ее. Она стояла в очереди, чтобы сдать багаж. Сэм несколько минут смотрел на нее. Жюльет сменила деловой костюм на более свободную одежду. На ней были потертые джинсы и пояс с пряжкой, пестрый свитер, замшевая куртка и длинный разноцветный шарф.
На плече кожаная сумка со множеством карманов, на ногах «конверсы» [14] с нашивками.
Она была совсем не похожа на адвоката. Скорее на студентку-хиппи семидесятых. Она выглядела моложе, проще, но была все так же красива.
— Привет! — сказал Сэм, пробираясь к ней мимо недовольного отца семейства, окруженного детьми.
— Привет! — ответила Жюльет, притворяясь беззаботной.
Он обнял ее за плечи. Они были еще так близки и уже так далеки друг от друга. Оба чувствовали себя неловко и едва решались смотреть друг на друга. Нескольких часов, проведенных врозь, хватило, чтобы на смену близости пришло смущение.
Наконец подошла очередь Жюльет. Сэм помог ей поставить чемоданы на ленту транспортера и предложил выпить кофе. Она пошла за ним как робот, словно была уже по ту сторону Атлантического океана.
Кафе вытянулось вдоль огромной застекленной стены аэропорта, сквозь которую была видна взлетная полоса. Жюльет села за столик у самого окна, а Сэм отправился к стойке. Себе он взял кофе латте, а для Жюльет карамельный маккиато. Он поставил поднос на стол и сел напротив нее. Она смотрела в окно, избегая встречаться с ним взглядом. Сэм посмотрел на нее внимательнее. На ее куртке он заметил два значка, один с надписью «Я выжил в Нью-Йорке», а другой — «Занимайтесь любовью, а не войной».
Он собрался с духом и сказал, стараясь говорить спокойно:
— Я думаю, что мы несколько необдуманно бросились друг другу в объятия…
Жюльет не подала виду, что слышала его слова, и продолжала медленно пить кофе, глядя, как самолеты заходят на посадку.
— Все это произошло слишком быстро… Я не знаю тебя, ты не знаешь меня. Мы живем в двух совершенно разных мирах, в разных странах…
— Достаточно. Я тебя поняла, — перебила она его.
Прядь волос упала ей на глаза. Он протянул руку, чтобы убрать ее, но она оттолкнула его. Сэм решил быть вежливым и сказал:
— Но если ты еще будешь в Нью-Йорке…
— Точно! Если я буду в Нью-Йорке, а твоя жена в отъезде, а сам ты — не прочь, то будет здорово снова увидеться.
— Я вовсе не то хотел сказать.
— Ладно… — Жюльет махнула рукой. Ее жест означал, что он может уходить.
Он сделал еще одну попытку:
— Но я же сразу сказал, что правила…
— Иди ты со своими правилами! — крикнула она по-французски и вскочила так резко, что ее стаканчик с кофе упал на пол.
Только в этот момент Сэм понял, как он ее оскорбил.
Под неодобрительными взглядами она вышла из кафе, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. За столиками кафе еще долго звучали слова french girl, словно поступить так могла только француженка…
С билетом в руке Жюльет бежала в зал посадки, кусая губы, чтобы не расплакаться. В глубине души она знала, что Сэм был не так уж не прав. Конечно, двух дней мало, чтобы построить целую жизнь. И любовь с первого взгляда не гарантирует прочных отношений. Кроме того, Сэм был женат, он жил в шести тысячах километров от Парижа, а еще — и это было самым важным — она сама обманула его.
Опустив голову, Жюльет бежала, полностью погрузившись в свои мысли. Но вдруг поняла, что сдала в багаж очки и теперь не может прочесть, что написано на указателях. На втором этаже она пошла не в ту сторону, вернулась, перепутала эскалатор и снова вернулась, толкнув при этом несколько пассажиров, за что тут же получила суровый выговор от полицейского.
Жюльет думала, что это худший день в ее жизни.
Но это было не так.
«Дамы и господа, начинается посадка на рейс 714 Париж/Шарль де Голль. Пройдите к выходу номер 18. Приготовьте посадочный талон и паспорт. Сначала пассажиры с билетами на места…»
Продолжая думать о своем, Жюльет прошла видеоконтроль, разулась, сняла ремень, машинально предъявила билет и паспорт и вошла в самолет.
Почти все пассажиры уже сидели на своих местах. Было очень душно. Жюльет нашла свое кресло. Она любила сидеть у окна, но на этот раз ей досталось место между ноющим ребенком и толстяком. Сидя между этими прекрасными соседями, Жюльет старалась размеренно дышать, чтобы унять отчаянно
