– У вас отличные шпионы.
– Глупо шпионить за партнерами. Вы сами должны выкладывать карты на стол. Втемную играть вам не выгодно, здесь не ваша власть. Вот когда осядете в Снежинске, тогда и хозяйничайте, а сейчас правила игры выбираем мы, мы же и условия ставим. Сладков должен охмурить Мезенцеву. Он молод, симпатичен и прекрасно шельмует. Парочка вечеров в ресторане, бокал на брудершафт – этого хватит. В постель она все равно с ним не ляжет, важно их отношения выставить напоказ. Славу алкоголички, азартной пустышки свести до уровня шлюхи.
– Перебор. Но вам виднее. Кирилл выполнит поручение, можете быть спокойны.
– Тогда на сегодня все. За Мезенцевой наблюдает сыщик. Мы хотим, чтобы у него получились хорошие фотографии. Больше трех дней он за ней следить не будет.
– А что дальше?
Артем склонился над столом, за которым сидел старик, и тихо прохрипел, понизив голос:
– А дальше, Дед, твои головорезы, охраняющие Бочкарева, перережут бабе глотку, как это они умеют делать. Саперными лопатками.
Артем ушел довольный собой, все складывалось как нельзя лучше. Он вообще себе нравился.
Вот и сейчас, подойдя к машине, нагнулся, чтобы взглянуть на себя в зеркало у водительской дверцы. Неожиданно над ухом что-то просвистело, и зеркало треснуло, в центре образовалась круглая дырка. Артем вздрогнул и побледнел. Две-три секунды он был не в силах двинуться, потом как ошпаренный запрыгнул в машину и рванул с места так, что из-под колес повалил дым.
Только добравшись до дома, он немного успокоился. Завалившись на диван, курил сигарету за сигаретой, глядя в потолок. Где допущена ошибка? Зачем Бессонов вернулся? Как он мог узнать, что подстрелил на балконе не его, а подставного? Может, он никуда не уезжал? Но почему так долго ждал? Этот выстрел был предупреждением. Неужели не боится ответных мер?
Раздался телефонный звонок. Артем тут же схватил трубку. Низкий, немного глуховатый голос сказал:
– Ты на мушке, Артем Требушкин. Теперь не спрячешься, будешь работать на меня. Подряд на убийство Марии я беру под контроль. Если с нее упадет хоть один волосок, ты труп. Мезенцев – пустышка, весь капитал принадлежит ей. Дойных коров не убивают, салажонок! Загляни в свой электронный ящик.
В трубке раздались гудки. Артем присел на стул. За свою жизнь он ни разу не попадал в перекрестье прицела снайперской винтовки. Всегда было наоборот. Он понял, что имеет дело с достойным противником. Бессонов опасен, он знает его настоящее имя, адрес и многое другое, значит, тетрадь Лиды попала к нему в руки. Такого врага перехитрить не удастся, его надо привлечь на свою сторону. Парню нужны деньги, и он нашел способ их заработать. Идея неплохая – взять себе в союзники Марию Мезенцеву. Дмитрию ничего не угрожает. Ну заплатит гонорар за смерть жены, а она под дамокловым мечом и отдаст гораздо больше, чтобы выжить. Подход верный. Как же он, Артем, сам до этого не додумался?
Он сел за компьютер, открыл электронный почтовый ящик и увидел прекрасный снимок Марии, связанной по рукам и ногам в каком-то загородном доме. Текст письма гласил: «Подбросишь под дверь Мезенцева в ночь с 15 на 16 число. Это то, что ему надо. Выкуп забери себе. Где искать ее труп, сообщу потом. Подготовь своего представителя для опознания, Дед подойдет для этой роли. Сценарий для него я вышлю позже. Мезенцев останется доволен, но главное, чтобы мы получили свое».
– Вот как? Значит, сам предлагаешь сотрудничество. – Артем облегченно вздохнул. – Меня это устраивает. Мне гонорар, а тебе куш от Марии? Вы уже спелись, если она согласилась тебе позировать. Ладно, ребята, я в вашу кухню не полезу, как вы добьетесь результата, не мое дело.
6
Паромщика звали Славой. Он сидел на стуле в углу комнаты, а Бессонов сравнивал свой снимок с местом съемки. По фону не трудно определить, что фотография сделана в дачном домике: сквозь обои просматривался контур досок, да и кровать с железной спинкой в городских квартирах не встретишь. Благодаря широкоугольному объективу в кадр попал потолок. Яша поднял глаза и увидел в углу протечку.
– Завтра же замажь. Потолок должен быть чистым.
– Что это меняет? – спросил паромщик.
– А то, что когда сюда придут, пятна быть не должно.
– Мудришь ты, Яша. Ментов здесь отродясь не было. В деревне живут одни старики, да и тех раз, два и обчелся.
– Человек, которого отправят на поиски иголки в стоге сена, найдет, сразу выберет нужный из десятка на поле. – Бессонов посмотрел на приятеля и, улыбнувшись, спросил: – А как бы ты нашел самого себя, если бы взялся за поиски?
– Никак. Невозможно выйти на след. Попался я по дурости. Черт дернул поехать в город, мать навестить. До шоссе пехом шел, там словил попутку, никто меня не видел. Она мне сапоги новые купила, я их тут же надел, а старые у нее оставил. Потом менты их нашли.
– И что?
– А то. Они перепачканы белой глиной. У нас только один такой карьер, и дорога одна. И деревни – наша да Бугримово на пути. Если бы паромом воспользовался, меня бы не нашли.
– Отличная подсказка, Славик. Представь себе, что у сыщика есть подозреваемый, он осматривает его машину и находит на крыльях белую глину. Материал редкий, но сыщик не местный и ничего о карьере не знает. Что он будет делать?
– О карьере во всех путеводителях сказано. Жена городского мента стала миллионершей благодаря карьеру. Смекалистая бабенка. Начала делать фигурки, обжигать их и раскрашивать. Теперь ими по всему миру торгуют. Ее муж в капитанах бегал, когда она начинала свой бизнес. Поэтому и узнал глину на сапогах. Сейчас в большие начальники вышел. Ладно, давай выпьем.
Паромщик поставил на стол бутылку, достал из буфета стопки. Выпили.
– Так эта хибара принадлежит твоему тестю?
– Принадлежала. И кто его надоумил искать меня здесь! Гнида.
– Он знал, что ты купил второй дом?
– В том-то и дело, что нет. Потому я не дергался. Дочка в саду играла, он ее увидел через забор, а так бы уехал ни с чем. Но теперь мне хана, Варька меня сдаст, сука. Она за грош удавится, два дома денег стоят. Юльку в детдом заберут.
– Никому мы твою дочь не отдадим, Слава. По каким еще приметам они могли тебя найти?
– Участок запущен, я ведь жил один. Тесть служил в Снежинске, а мать – давно в городе. Они к тому времени уже разошлись. Менты знали, что я городской и работаю. Ну кто же садом заниматься будет? Он и сейчас запущен. На два огорода у меня рук не хватает. А Варьку земля не интересует, она грабли от тяпки отличить не может. Сейчас только я огородом занимаюсь, да и то ради дочки, чтобы ей свеженькое на стол подать. Верчусь, как могу.
– Варька не работает?
– Что такое труд, ей неизвестно. Она же шлюхой была. Как освободился, я ее в Хабаровске на ночь снял. Бабу хотелось до смерти. Ну и прилип. А ей-то терять нечего, ни родных, ни близких, да и климат в Хабаровске тот еще. У всех шлюх придатки отморожены. Побегай в одних чулочках по морозу. Позвал, она и поехала за мной. Думал, матерью для Юльки станет. Какой там. Она людей ненавидит. Всех, кроме себя. В деревне жить не может, ее на панель тянет, о какой семье тут говорить можно. Я-то сдуру с ней расписался. Случись что со мной, все ей достанется. Все продаст, Юльку – в детдом, а сама – на панель. Ты ее видел, баба красивая, на ту, что ты привозил, похожа. И рост, и фигура такие же. Я за вами наблюдал, когда вы сюда приехали.
– Ты уверен, что она тебя сдаст?
