— Хотеть этого.
— О.
— Так что никакого конфликта интересов.
Затем он поведал мне, что он и Лен в течение последнего года крепко сдружились, особенно после того как этим летом он присоединился к группе. После нескольких репетиций Лен признался Маркусу, что он без ума от моей интеллигентности и моей храбрости, когда я выступала перед аудиторией (аминь!). Так вышло, что он решил, будто я «очень привлекательная». А Маркус сказал, что мы с ним вроде как дружили в прошлом году и что он немного меня знает. Тогда Лен стал умолять его помочь ему уложить меня в койку или что-то в этом роде, и Маркус согласился. Вот такие дела.
— Но я не особенно вдавался в подробности, — проговорил он. — Наметил ему основные моменты. Пусть сам ищет свой лакомый кусочек.
— Маркус, зачем ты это делаешь?
— Потому что так и назначаются свидания. Лен — мой друг. Ты — мой… ну хорошо, мы были друзьями, и сейчас вроде как пытаемся наладить отношения. Если я могу помочь тебе и Лену быть вместе, почему бы и нет?
Действительно, почему бы нет? Не было никаких причин считать сказанное им неправдой. Но я не могла купиться на это. Весь наш диалог был слишком логически верным, чтобы быть правдой. Он отвечал слишком быстро, слишком правильно. Это внушало мне подозрение. Я знала, что Маркус не сказал мне всего, но я не стану умолять его на коленях.
— Думаю, да.
Когда разговор подходил к концу, в мозгу у меня что-то внезапно щелкнуло —
— И снова я должна сделать тебе комплимент по поводу твоего костюма.
— Тебе понравилось?
— Ты видел диски у меня дома и знал, что мне понравится, — ответила я. — Но во всем этом есть одна бессмысленная вещь.
— Какая же?
— Если ты действительно радеешь о сексуальных интересах Лена, удивительно, почему ты не вырядил его в Леона. Ну, чтобы поразить меня. Подумай об этом на досуге.
И я положила трубку.
На самом же деле Маркус не хочет, чтобы я была с Леном. Он только хочет, чтобы я думала, будто он так хочет.
Почему?! У меня не было ни малейшего представления! Но сейчас это не имеет никакого значения! Победа за мной! Я ужасно рада! Надо прекратить этот поток бессмысленных восклицаний! Остынь.
Я выиграла этот телефонный звонок. Такая победа была слаще любой другой, трижды продуманной. Только после того, как я положила трубку, я вспомнила, что так и не выяснила, будет ли он работать сегодня. И решила не рисковать статусом чемпиона и остаться дома. Глэдди не будет скучать по мне. У нее есть Мо.
После того как я проковыряла дырку в его алиби «Я помогаю Лену», Маркус отступил. Тихо и как-то внезапно мы решили использовать в наших отношениях не антагонистичный и не слишком задушевный подход. Мы разговариваем, но как-то не по-настоящему.
— Привет, Джессика, — говорит он.
— Привет, Маркус, — говорю я.
— Как Лен? — спрашивает он.
— Лен в порядке, — отвечаю я.
— Это хорошо, — говорит он.
— Думаю, да, — отвечаю я.
Вот как-то так.
Но в то же время Лен выступил вперед. Это не случайное стечение обстоятельств. Его словно прорвало. Он говорил мне о своих чувствах в классе, на переменах, во время ланча, дважды по телефону Я переборола свою телефонофобию и ответила, едва услышала его имя. Во второй раз он попросил меня о чем-то вроде свидания. Не о настоящем свидании. А о чем-то вроде.
— Ээээ… я знаю, ты сейчас не можешь бегать. Может, просто прогуляемся пешком? А?
Это было так мило, что я согласилась. Мои защитные силы, должно быть, окончательно ослабли.
Так что сегодня, к вящей радости моей матери, мы с Леном долго шлялись по длинным и ветреным аллеям парка. Сейчас действительно самое подходящее для прогулок время года, начинают опадать листья — разноцветные, как фломастеры. И в воздухе разлита хрустальная морозная свежесть, напоминающая о том, что скоро зима и можно запросто отморозить что-нибудь, если не поторопиться. Прекрасная погода для кросса по стране. Я не скучала по своей команде, однако скучала по тому ощущению, которое делало мое тело таким живым и упругим…
Мы с Леном гуляли около двух часов. И разговаривали. Много.
Действительное содержание наших диалогов я приводить не буду, поскольку они все сводятся к заголовкам «Нью-Йорк таймс» (если интересно, посмотрите архив газеты за 7 ноября и 10 ноября 2001 года). Лен заканчивал диалог всегда одним из двух способов: 1) длинно и пространно; 2) коротко и отрывисто. Предсказуем донельзя.
Моя же реакция варьировалась.
Иногда я пропускала туманные вступления и сразу прислушивалась к самой сути. Слушая Лена, я понимала, что его умозаключения потрясающе глубоки и почти научны — он был аккуратен с фактами, как никто. Ни спонтанными, ни эмоциональными они не были. Бледный отголосок мудрых бесед. Я заканчивала разговор, чувствуя себя более информированной о текущих событиях.
Иногда я просто отключалась и любовалась им. Пыталась забыть, что этот симпатичный парень с симпатичной челкой, так симпатично падавшей ему на симпатичные глаза, — Лен Леви.
Еще сложнее было с телефоном.
Довольно часто я думала, что моя жизнь была бы намного легче, если бы я могла безумно, безрассудно и страстно влюбиться в Лена. Конечный результат — наша сумасшедшая любовь — был бы не более чем маскировкой ее корней, лишенных всякой романтики. Безумная и страстная любовь к Лену отлично компенсировала бы тот факт, что я позволила ему войти в мою жизнь, чтобы досадить Маркусу, кто, повторюсь,
Где-то в середине нашей прогулки мы ступили на мост Граффити. Я пробегала по нему миллион раз во время тренировок, но до этого ни разу не останавливалась.
— Давай прервемся на секунду, — попросила я.
Мы смотрели вниз, на светящуюся воду, сидя на скамейке. Дерево перил было изрезано инициалами и надписями. Мы с Леном смотрели на воду в уютном молчании, которое может возникать только между хорошими друзьями. Было действительно замечательно. Грязь и опавшая листва делали ручей похожим на темное и горькое колдовское варево.
Я повернулась к нему и проговорила:
— Помнишь, как ты разбил мое сердце в третьем классе?
— Гм. Я? Что?
— Ты разбил мое сердце.
Затем я напомнила ему, как подарила ему валентинку, а он ничего не подарил мне в ответ — первое разочарование в моей никчемной любовной жизни.
