Дождавшись рассвета, Тор спустился вниз, чтобы проверить, завершена ли подготовка к отъезду. Благодатный сон, который мог бы снизить накал его гнева, не пожелал явиться к нему в оставшуюся часть ночи, и вождю очень хотелось поскорее уехать.

Ему не нравилось чувство, не дававшее ему покоя. Примерно за час до рассвета Тор наконец понял: это было чувство вины. Но, кровь Христова! Они же обманули его! Ему не из-за чего чувствовать себя виноватым!

Как и следовало ожидать, хозяин замка уже поджидал его.

— Ты ранняя пташка, — усмехнулся Макдоналд, — хотя, насколько я слышал, у тебя была долгая ночь.

Понятно. Фрейзер не терял времени и все рассказал Макдоналду. Все равно это ничего не изменит.

— Я выхожу в море с приливом, — ответил Тор, игнорируя упоминание о ночных событиях.

— Тогда у тебя есть еще несколько часов. Давай поговорим в соларе. Полагаю, мы сможем урегулировать вопрос к всеобщему удовлетворению.

— Он уже урегулирован.

Старый воин приподнял седую кустистую бровь.

— Разве?

Тор выдержал пристальный взгляд, скрипнул зубами и пошел за Макдоналдом в комнату, примыкающую к большому залу. В конце концов, хозяин заслуживал объяснения.

Он понял, что, выбрав солар, а не зал совета, Макдоналд хочет, чтобы состоялась именно беседа, а не судилище. Тор совсем не удивился, когда увидел, что в соларе уже есть люди — мужчины сидели вокруг маленького стола. Это была та же группа, которая пыталась убедить его присоединиться к Брюсу, — Ламбертон, Кемпбелл, Максорли и, конечно, Фрейзер.

— В свете последних событий, — начал говорить Макдоналд, как только они сели, — надеюсь, ты пересмотришь свое решение.

Тор бросил холодный взгляд на Фрейзера.

— Не произошло ничего такого, что могло бы заставить меня пойти на это.

Фрейзер сделал над собой видимое усилие, чтобы сдержать рвущуюся наружу злость.

— Ничего, кроме того, что ты обесчестил мою дочь, — прошипел он.

Ламбертон нахмурился.

— Это правда?

Хотя Тор отлично понимал, что в создавшейся ситуации должен дать какие-то объяснения, он не привык, чтобы его допрашивали, и не привык защищаться. Теперь он обнаружил, что все это ему не нравится.

— Я взял ее девственность, это правда. Но обесчестил ее отец.

Фрейзер вспыхнул от злости.

Кемпбелл взглянул на него с откровенным изумлением.

— О чем он говорит?

Когда тот промолчал, Тор сказал:

— Спросите у него, каким образом его дочь попала в мою комнату.

Ответ на этот вопрос ему и самому хотелось бы услышать.

Ламбертон прищурился.

— О чем он говорит, сэр Эндрю? Вы сами послали дочь в его комнату?

Теперь на Фрейзера были устремлены взгляды всех присутствующих. Было ясно, что он чувствует себя не в своей тарелке.

— Как моя дочь попала в его комнату, совершенно не важно. Все видели, что он хочет девчонку. Я просто дал ему возможность. Я же не просил насиловать ее.

Мужчины разглядывали Фрейзера с разной степенью негодования и отвращения, но Ламбертон был в ярости. Он был священнослужителем не только по должности, но и по убеждениям.

— Собственную дочь? Как вы могли? Девочка, должно быть, до смерти перепугана!

Слова Ламбертона понравились Тору еще меньше, чем Фрейзеру.

— Все это не имеет значения! — злобно выкрикнул Фрейзер. — Будь он человеком чести, он бы все равно сделал ей предложение, вступил в брачный союз и объединил силы с нами. Настоящий рыцарь должен…

Тор подался вперед и схватил мужчину за горло. Ему уже изрядно надоел сэр Эндрю Фрейзер.

— Я не рыцарь, — рявкнул он. — И как раз по этой причине вы хотите, чтобы я возглавил вашу команду. Я не играю по правилам и делаю то, что необходимо для победы. Убить или быть убитым — вот мой кодекс.

Он еще несколько мгновений держал Фрейзера за горло, а потом с отвращением отбросил.

В комнате воцарилось молчание, прерываемое только хриплым дыханием Фрейзера. Тор сказал правду, и все это знали. Наконец Макдоналд поднял голову и приказал собравшимся:

— Оставьте нас.

Фрейзер, казалось, хотел заспорить, но Ламбертон потянул его за рукав.

— Пойдем. Ты уже сказал достаточно.

Когда в комнате остались только хозяин и Тормод Маклауд, Макдоналд окинул Тора долгим оценивающим взглядом.

— Ты прав. Жители низменности не любят говорить прямо. Они пришли к нам не потому, что в христианском мире нет лучших воинов. Все дело в том, что мы не придерживаемся рыцарского стиля в войне. Но их мнение о нас как о диких пиратах вовсе не означает, что мы такие и есть. Возможно, мы не живем по рыцарскому кодексу, но понятие чести отнюдь не является привилегией рыцарей. — Он усмехнулся. — Оно знакомо всем. Полагаю, тебе не понравится то, что я собираюсь сказать, но ты борешься сам с собой.

Маклауд твердо встретил взгляд хозяина замка, но ничего не сказал, а по выражению его лица невозможно было определить, о чем он думает. Макдоналд был прав, черт бы его побрал. У Тора было чувство, что вокруг его шеи затягивается петля.

Он знал, что поступает правильно, отвергая брачный союз, но от этого ему не было легче. Он ведь действительно взял эту девчонку, и притом довольно-таки грубо.

Тор стиснул зубы, вспоминая ее лицо. Молящее. Испуганное. Потрясенное, когда она поняла, что он не намерен делать ей предложение.

Он весь кипел от гнева. Черт бы побрал ее, поставившую его в такое положение. Черт бы побрал виски. Черт бы побрал его бездумную реакцию на нее.

— Мне могут не нравиться методы Фрейзера, но в одном он, безусловно, прав: никто не заставлял тебя принимать ее маленький подарок.

— Я же не знал, кто это. Думал, это ты послал ко мне женщину.

Это было не извинение, а объяснение.

Макдоналд кивнул.

— Ну, я что-то подобное и подозревал. А девчонка ничего не сказала?

Тор покачал головой, встал и заходил взад-вперед по комнате, зная, что если посидит еще мгновение, то непременно что-нибудь сломает. Утрата самообладания злила еще больше. Наконец он остановился и обернулся к Макдоналду.

— Меня никто не заставит жениться без выгоды для моего клана.

— Отказавшись жениться, ты приобретешь врага в лице Фрейзера и его семейства.

— И Брюса. Ты это хочешь сказать?

Макдоналд пожал плечами.

— Ты же знаешь жителей низменности. У них свои правила. Ты взял невинность девицы, значит,