подойти к ней достаточно близко, теперь уже это не играет роли. Судно разваливается.

— Знаю.

— Зайдем в помещение. — Начальник гавани похлопал себя по бокам. — Ветер очень холодный.

Мы пошли в его контору, расположенную на волнорезе, у края пристани. Я присутствовал при разговоре, сидя на почти пустой кровати, ибо в комнате оказалось всего три стула. На борту разбитого судна они никого не обнаружили. Никого не видел и шкипер рыболовного сейнера, который первым обнаружил судно и сообщил об этом. Вопрос заключался в следующем: как могла «Королева ацтеков» выйти из бухты для яхт и проплыть девять миль вдоль берега?

При официальном разговоре Марио особенно не откровенничал. Он сказал, что не имеет представления. Но посмотрел на меня с таким видом, как будто ждал, что объясняться стану я.

— Это ваше судно, не так ли? — спросил начальник гавани.

— Ясно, что мое. Я купил его в подержанном виде у Расси в январе.

— Застраховано? — поинтересовался лейтенант.

Марио покачал головой:

— Не смог осилить страховой взнос.

— Не повезло. Как вы его использовали?

— Рыбалка, эпизодически. В эту пору фактически не рыбачил, вы же знаете это, шеф. — Он повернулся к Шрайберу, который сидел на стуле, облокотившись о стену. Диаграмма прибрежных вод за его спиной показывала круглое жирное пятно, над которым он только что склонялся.

— Давайте не будем отвлекаться, — сказал он грубовато. — Судно не могло сорваться с якоря и само вырулить на рифы. Кто-то должен был находиться на борту.

— Я это понимаю, — сказал Марио, беспокойно пошевелившись на своем стуле. Если бы разговор продолжился, ему хотелось, чтобы разговаривал кто-ни-будь другой.

— Ну, так что же? Не капитан же Кидд был там. Закрывался ли мотор на ключ?

— Да. Ключи были у брата, моего брата Джо.

— Почему вы не сказали об этом? Теперь что-то начинает вырисовываться. Вашего судна уже не было сегодня утром, когда я пришел на дежурство. Я думал, вы ушли на нем.

— Меня уложили в кровать, — сказал Марио, — Произошел несчастный случай.

— Да, понятно. Похоже на то. что ваш брат попал в более скверную историю. Вы разрешили ему взять судно?

— Он не нуждается в разрешении. Частично оно принадлежит ему.

— Ну, теперь оно стоит немного, — глубокомысленно произнес Шрайбер. — Не больше двух ломаных центов. Вы уверены, что судно взял ваш брат?

— Разве я могу быть уверен? Я находился дома, в постели.

— Сегодня утром Джо приезжал сюда, — вставил я. — Его привезла жена еще до рассвета.

— Говорил ли он, что собирается выйти в море? — спросил лейтенант.

— Насколько я знаю, он вообще ничего не сказал.

— Где находится сейчас его жена?

— Она у своей матери в Санта-Монике. У миссис Самуэль Лоуренс.

Шрайбер записал фамилию.

— Думаю, нам стоит с ней связаться. Похоже, что ее муж пропал в море.

Лейтенант встал и надел на голову форменную фуражку с козырьком.

— Я позвоню шерифу. Мы проведем поисковые работы. — Он посмотрел в окно, на бухту. Красные лучи заходящего солнца угасали на горизонте. — Уже довольно поздно, чтобы предпринимать что-либо сегодня. До отлива мы не сможем подойти к судну.

— Хотя лучше попробовать. Не исключена возможность, что он все еще находится в каюте. — Шрайбер повернулся к Марио: — У вашего брата бывают сердечные приступы или что-нибудь в этом роде?

— Джо на борту нет, — уверенно отрезал Марио.

— Откуда это вам известно?

— У меня такое предчувствие.

Шрайбер встал и пожал своими широкими плечами.

— Вы лучше поезжайте домой, парень, и опять заползайте в теплый мешок. Не знаю, как вы себя чувствуете, но выглядите, видит Бог, ужасно.

Мы вернулись в машину и поехали в направлении города, который безмятежно расположил на террасах холмов в лучах заходящего солнца. Подобно ранним звездам, вспыхивали отдельные фонари. Белые африканские здания виднелись в розоватом тумане, как в цветных отражениях памяти. Все дышало покоем, за исключением моря, которое барабанило и стонало за нами под размеренный такт времени.

Мне доставило определенное удовольствие на время удалиться от океана и не слышать его однообразного шума. Но далеко уехать не удалось. Марио не захотел возвращаться домой.

Он попросил меня остановиться у бара на набережной и сказал, что был бы не прочь пропустить рюмочку. Я запарковал машину и вышел из нее. Я тоже был не прочь выпить. За стеной, которая отделяла другую сторону бульвара от океана, стонал и бился, как уставшее сердце, прибой. Толстая дверь бара заглушала наружные звуки.

К двери подошел полный пожилой официант, поздоровался с Марио за руку и по-матерински начал причитать, когда увидел его лицо. Он поместил нас в кабине, в глубине зала, и зажег на нашем столе красную свечу, вставленную в бутылку. На бутылке накопился толстый слой застывшего воска, похожего на запекшуюся кровь. Я вспомнил Дэллинга, лежавшего на полу в луже крови. Теперь он находится в морге или под ярким светом на прозекторском столе. Дэллинг казался мне чем-то очень далеким, миражем из прошлого.

Официант закончил поверхностную уборку стола кончиком грязной салфетки.

— Что-нибудь покушать, джентльмены? Или хотите просто выпить?

Я заказал себе бифштекс и бутылку пива. Марио попросил двойную порцию виски, без содовой.

— Не возьмете ли что-нибудь закусить? — спросил я. — Вас это свалит с ног.

— Марио, у нас сегодня макароны минестрони, — заметил официант. — Прекрасная вещь для разнообразия.

— Мне нельзя перебивать аппетит, — объяснил он. — Мама готовит мне обед.

— Не хочешь ли ты позвонить своей маме?

— Нет, не могу с ней сейчас разговаривать.

Официант побрел. Было видно, что у него плоскостопие.

— Что я ей скажу? — спросил Марио, ни к кому конкретно не обращаясь, — Мое судно погибло. Это скверно уже само но себе. Она всегда была против покупки яхты. Я оказался круглым дураком, что разрешил Джо уговорить себя сделать эту покупку. Я вложил в нее все наличные, и теперь с чем остался? Ни с чем. Я на мели. А ведь мог бы купить долю в этом заведении, известно ли вам это? Всю прошлую осень я проработал здесь в баре, у меня сложились хорошие отношения с посетителями. Я прекрасно ладил с Джорджем, старым приятелем. Он собирается отойти от дел, и я бы мог прекрасно устроиться и не зависеть больше от вышестоящих.

Он впадал в состояние нытика, как будто заказанное виски ударило по его эмоциям еще до того, как он выпил. Джордж принес напитки, и Марио замолчал. Я осмотрел зал, часть которого он мог приобрести. Тут было больше знаков отличия и украшений, чем у штабного генерала: цепочки цветных лампочек над баром, головы оленей и набитое чучело рыбы-меч, фотографии прежних бейсбольных команд, картины на картонных панелях, немецкие пивные кружки. На платформе, над кухонной дверью висел орел со сверкающими стеклянными глазами. Он как бы нападал на набитое чучело пумы. Для довершения коллекции не хватало только набитого чучела самого мастера, который их делал.

— Дело с судном само по себе плохо, — уныло повторил Марио. — Что я могу сказать ей о Джо? Джо всегда был ее любимчиком, она свихнется, если узнает, что он мог утонуть. Она сводила нас с ума в детстве, беспокоясь об отце, если тот не приходил домой. Мы почувствовали какое-то облегчение, когда старик умер в своей кровати…

— Вы сказали, у вас такое предчувствие, что Джо не находится на борту. Откуда оно?