остальными церемониться не собирался. Нажмет гашетку — и поведет по линии прицеливания, вот всех пополам и перережет… Хотя в бою задумки гладко не исполняются — так учил товарищ Шапошников. Но это никакого значения не имело.

Башнабаш выбрал себе цель — крайнего справа бойца, который поднес руку к лицу, видно, в рацию говорил. С него он и поведет «строчку» влево, вдоль Разлома. Три, два…

И тут он услышал крики. Одновременно увидел, как карлик бросился вперед — Башнабаш сперва подумал, он прыгает прямо в Разлом, — но нет, тот прижался к стене и пошел… Как он может идти? Карниз давно обвалился — осталась так, полоска сантиметров десять шириной, а может, и еще уже! Но карлик шел, и еще кричал что-то назад, наверное, ругался! Выходит, он еще и человеческий язык знает?!

Довольно быстро карлик перебрался через Разлом и побежал — прямо на засаду рядового Башмакина. Фонарь у него на лбу вдруг погас, но он все равно бежал, спотыкаясь, размахивая руками, иногда падая. Расстояние сокращалось. Башнабаш даже растерялся. Может, хочет гранату кинуть? Или подобраться и застрочить из какого-нибудь чудо-пулемета?

Не отпуская пальца со спускового рычага, он следил за карликом поверх прицела, ощупывал взглядом маленькое, но крепко сбитое тело. Оружия при нем точно нет, рации тоже. И одет в гражданскую одежду. Похоже, вреда от него не будет… Что же произошло? Он сбежал от своих? С какой целью? Пытается отвлечь внимание? Но люди на противоположной стороне тоже как бы оцепенели — для них этот побег, видно, был полной неожиданностью!

Башнабаш мысленно отчертил десятиметровую границу перед своей позицией. Он следил, как карлик приближается к ней, и одновременно просчитывал в голове различные варианты развития событий. Вариантов было немного: обычно карлики тупы и не понимают русского языка, им все равно — говоришь ты «будь здоров» или «катись к чертовой матери». Но этот, вроде, понимает! Если понимает… Скорее всего, придется его все же застрелить. Ствол ДШК направлен в грудь маленькому человечку, если нажать — того разорвет в клочья…

Когда корявая длиннорукая фигура пересекла невидимую черту, Башнабаш сказал громко и внятно:

— Стой! Буду стрелять!

Он придавил пальцем рычаг, привычно напряг ноги и корпус, приготовившись к сильной отдаче… Но карлик сразу остановился. Встал как вкопанный, сгорбился, голову вжал в плечи.

— Ну, и чего? — проорал он по-русски. — Стою! А дальше что?

Что дальше, Башнабаш, честно говоря, не знал. Он был слишком удивлен. Даже поражен.

— Я Бруно Аллегро, мать твою! Человек-Ядро! — продолжал орать карлик довольно воинственно, хотя по-прежнему не двигался с места. Голос его слегка дрожал и срывался иногда в истеричный фальцет, но Башнабаш на это не обратил внимания.

— Эй, ты! Оглох, что ли? Или обосрался со страху, а? Я — Бруно Аллегро, ты понял? А ты что за хрен с горы?!

— Здесь я задаю вопросы! — отозвался Башнабаш. — Стой, где стоишь! Это запретная территория! Предъяви документы в развернутом виде!

Карлик негромко выругался и стал хлопать себя по одежде. Потом хлопать перестал. И выругался еще раз, но уже гораздо громче.

— Ты что, ослеп, что ли?! — рыкнул он так, что Башнабаш дернулся и едва не нажал спуск. — Бруно Аллегро не обязан никому ничего показывать! Вот он я — что тебе еще надо?! Радуйся, что видишь меня и до сих пор живой! А ну вылезай, покажись! А то каркаешь, хер знает откуда, как попкарь[3] с вышки!

«Бруно Аллегро, — подумал Башнабаш. — Он говорит это так, словно всем известно его имя. Словно это пропуск высокого уровня. Словно он привык командовать и ему все беспрекословно подчиняются. Может, он какой-нибудь маршал… Вроде как Клим Ворошилов? Ворошилова все знают, и документы у него спрашивать никому в голову не придет… Но карлики маршалами не бывают. И почему тогда он бежал от своих, если маршал? Или это никакие не свои, а… Вот оно что! Наверное, те, за Разломом, — это чужеземные захватчики или оппортунисты-предатели, а Бруно Аллегро — знаменитый борец за коммунистические идеалы?»

— Ты на демонстрации ходишь? — спросил Башнабаш осторожно. И попал в точку. Потому что как раз недавно Бруно шел на «стрелку» с Хомяком, попал на Тверской в толпу пожилых людей с красными флагами и едва унес ноги.

— Был недавно, чуть не затоптали! — в сердцах выругался человек-звезда.

— А чьи портреты там несли? — с иезуитской хитростью задавал замаскированные вопросики Башмакин, чтобы окольным путем получить ответ на главный, волнующий его вопрос. Раньше он не обладал такой изощренной продуманностью.

— Да чьи… Сталина, Ленина, этого бородатого… Маркса!

На душе у Башмакина полегчало.

— А Гитлера несли? — все же спросил он на всякий случай.

— Ты что, с дуба рухнул?! — воскликнул Бруно. — За это же сажают! Вот у нас на зоне был «пассажир» — в день рождения Гитлера вышел с его портретом к Мавзолею… Три года дали!

— Всего три года? — поразился часовой. — За Гитлера?!

— Все-е-е-го-о-о, — передразнил маленький человек. — Ты попробуй, посиди три года! В зоне день, как на воле год!

После короткой паузы прозвучал контрольный вопрос:

— А ты Сталину веришь? Уважаешь нашего вождя?

В наступившей тишине раздался металлический щелчок, подсказавший правильный ответ.

— А то как же, мать твою! — искренне выкрикнул Бруно. — Да Сталина, если хочешь знать, до сих пор зеки на груди выкалывают! — Он подумал немного и добавил: — Сталин — это пахан железный! Он бы Лешего и его говнюков быстро к стенке поставил!

Башнабаш убрал пальцы с ручек «душки».

— Я рядовой Башмакин, — сказал он, вставая. — Боец особого подразделения «79» внутренних войск. Это мой пост.

— Башмакин? А Сенька-Башмак с череповецкой «десятки» тебе не родственник? — быстро отозвался карлик.

— Нет, наверное… У наших только в Киеве родня была…

— Ну, ладно, нет так нет!

Бруно несколько раз шмыгнул носом, утерся рукавом. Почесал бороду, напоминающую изрядно траченную обувную щетку.

— Так я это… Слушай, чего ты в темноте такой сидишь? Включил бы фонарь какой, что ли! А то мне рожу твою не видно!..

Опять шмыгнул.

— А может, ты и не Башмак никакой, откуда я знаю!

— Прошу прощения, товарищ Бруно. Я соблюдаю светомаскировку. В непосредственной близости от охраняемого объекта находятся посторонние, они вооружены…

— Это ты про Лешего, что ли? — перебил его карлик. — Да брось! Да никакой он не посторонний! Он, в общем-то, свой! Хотя…

Бруно замялся.

— Но это как повезет! Да! Вчера был свой, а сегодня, глядишь… Не, сегодня у него затык какой-то произошел, это правда! Не с той ноги, что ли, встал! Но я с ним переговорю, если что! Не ссы, Башмак! Он меня слушается с полуслова! Потому что я умнее его в четырнадцать раз! Я скажу ему — он тебя не тронет! Никто тебя во всей Москве не тронет! Потому что я — Бруно Аллегро!.. Да включишь ты свет, в конце концов, или нет, едрить твою налево?!

Голос у него был настоящий командирский. Зычный. Может, поэтому Башнабаш безропотно включил электрический фонарь и осветил себя, показываясь неожиданному гостю.

— Твою мать!!

Бруно шарахнулся назад. Башмакин был похож на обряженного в советскую военную форму вампира