что не надо, Синцов. Группа без тебя не пропадет. А ты тем временем со своими личными делами можешь разобраться…

— Я сказал, что иду вместе с группой, — повторил Леший.

— Здесь я решаю, кому идти, а кому оставаться, — заметил Евсеев спокойно.

У Лешего желваки под кожей, как стальная арматура.

— Так точно, товарищ майор. Вы решаете.

Евсеев отодвинул папки с края стола, присел прямо на столешницу. Дал щелбана маленькому гимнасту на металлической подставке — тот крутанул два-три оборота на своем игрушечном турнике и застыл. Батарейки опять сели.

— Можешь идти, Синцов.

Леший стоял, не двигаясь.

— Иди, — повторил Евсеев. — Связь через каждый час, как я говорил. Никакой самодеятельности. Никакой партизанщины. Если что, я тебя из-под земли достану, из этого твоего «минуса» выковыряю.

Леший криво улыбнулся, развернулся кругом и направился к выходу.

— Это вряд ли, товарищ майор, — сказал он на прощание. — Глубоко лезть придется, товарищ майор.

— Согласен, — примирительным тоном произнес Евсеев. — Но начинай готовить выход уже сегодня. Через два-три дня вопрос должен быть закрыт!

Конечно, у него была такая мысль: явиться на допрос в шнурованных ботах до колен, с пурпурным хаером и накладными клыками. Это был бы полный офигес. Н-да… Его бы наверняка внесли в Книгу славы ФСБ. Ну, если не славы, то куда-нибудь все равно обязательно бы внесли. Папа с мамой лишь неуверенно похмыкали на этот счет. У них переговоры в Акапулько, а может, уже фуршет, а может, уже утро после фуршета. В «Скайпе» они то и дело как-то подозрительно подвисали на полслове и, кажется, не поняли толком, куда Вампирыч собрался и в чем его проблема. А вот Марку Соломоновичу идея решительно не вштырила. Отмел сходу. Зарубил на корню. Даже ножками потопал, а потом дышал и сосал валидол.

В общем, в кабинете следователя Косухина Вампирыч оказался в обычной одежде, с обычным хаером и обычными зубами, чувствуя себя как бы раздетым и разутым. И даже беззубым отчасти. Тоска. Косухин задавал ему тупые вопросы, Вампирыч тупо отвечал, Марк Соломонович сидел на стульчике у окна, продолжал дышать. А иногда не дышал. Это было важно, таким образом он как бы контролировал процесс.

— Да я как раз собирался его отнести куда надо, смазал даже!.. Ваши люди его у меня буквально из- под руки выдернули! — сказал Вампирыч.

Это он про обрез, найденный при обыске среди белья под Вампирычевым диваном. Марк Соломонович одобрительно задышал.

— Что ж, нашли вы оружие почти месяц назад… — Косухин озабоченно полистал что-то у себя в папке, уточнил: — Даже два месяца. И только сейчас собрались?

Он явно сомневался, это было видно.

— Это не совсем так, — спокойно заверил его Вампирыч, покосился на Марка Соломоновича. Тот утвердительно прикрыл глаза.

— Нашел — да, месяца два где-то… Сразу собрался отнести, а потом потерял. Ну… Или украли, я не знаю. А потом подбросили. Я вам свидетелей сколько хотите приведу. Десять, двадцать. Не вопрос. Там все в офигес пришли, когда узнали. Так расстроились из-за меня. Я ведь очень хотел отдать тот ствол. Очень боялся что-то нарушить.

У Марка Соломоновича из носа торчат две длинные волосины. Когда он дышит, они колышутся.

— Мой клиент хочет подчеркнуть, что он почти не касался оружия, — сказал Марк Соломонович внушительно. — Ему претит любое насилие. Он пацифист по натуре.

Косухин скользнул по нему взглядом из-за бумаг.

— А как правильно, Марк Соломонович — пАцифист или пОцифист? — спросил Вампирыч. — А то товарищ вот неправильно напишет.

— Товарищ напишет правильно, — сказал Марк Соломонович.

Он был в этом убежден. Неофициальные переговоры с товарищем Косухиным прошли еще накануне и прошли успешно. Товарищ Косухин все должен написать правильно.

А пока что — вопросы. Ответы. Опять вопросы. Иногда мудрейший Марк Соломонович переставал дышать.

Это значило, что Вампирыч говорит не то. Он поправлял своего клиента, вносил необходимые уточнения. А иногда произносил сентенции. В конце концов, странно, заметил Марк Соломонович, что законопослушного молодого человека подозревают в изуверском убийстве, в то время как настоящие убийцы и террористы, пособники, так сказать, разгуливают на свободе.

— Какие это убийцы и террористы? — поинтересовался Косухин. — Конкретнее нельзя?

— Да вот взять хотя бы этого… как его?

— Бруно Аллегро! — радостно подсказал Вампирыч.

Это тоже была домашняя заготовка Марка Соломоновича. Отвлекающий маневр, так сказать.

— Карлик такой бородатый. Лучший друг Амира этого вашего, Железного. Сидел с нами в «Козере». Рассказывал, как они Кремль взрывали…

— Карлик? — переспросил Косухин. — Кремль?

Вампирыч энергично закивал: карлик, карлик.

И Кремль.

— Да он из «минуса» не вылезает, считай. И бешеный прямо. Сам чинарь такой, метр с кепкой, а — бешеный. Вот точно вам говорю: настоящий террорюга, от крыши до пола! Может, это он и почикал детишек ваших, на него похоже! Я же его видел там, в «минусе», мы все его видели!

Вампирыч увлекся, заговорил бойко и с выражением. Волосы в носу Марка Соломоновича летали туда-сюда. Хорошо говорил Вампирыч.

— Мы же их тогда остановить хотели! И Бруно этого, и Амира вашего! Когда они под Кремль шли-то! А они шмалять по нам! Ну, а мы в ответ! Я одного подстрелил тогда еще — Салих его звали! Вот вам за Буденновск, говорю! За Каширку нашу! За Волгодонск!..

— Из чего же вы его подстрелили? — полюбопытствовал товарищ Косухин.

— Подстрелил? Так это… — Вампирыч понял, что его занесло.

Он оглянулся на Марка Соломоновича. Тот перестал дышать и прикрыл глаза.

— Из обреза… Наверное. Но я ведь сдать его хотел, честное слово! И потерял тогда! На боевом, можно сказать… Кремль наш с вами защищал, ёклмн!

— Мой клиент находился в состоянии аффекта, — проговорил Марк Соломонович устало. — Вероятно, оружие он отобрал у террористов. Главное, что он встал на пути террористической угрозы. Рисковал своей молодой жизнью. И в результате находится сейчас под подозрением. В то время как участник банды на свободе и его никто ни в чем не подозревает… Понимаете меня?

Косухин понял. Он взял чистый диет бумаги и надписал что-то в углу. Позвонил куда-то.

— Да, — сказал он в трубку. — Бруно Аллегро. Карлик. Да… Кажется, именно карлик какой-то проходил у нас по делу Амира… Какой еще Кульбаш? А-а! Ясно. Сценический псевдоним. Понял. И что по нему есть?.. Так. Да. Записываю.

Косухин зажал трубку между плечом и ухом и стал записывать.

— Та-ак. Подземной Москвы не знает. В качестве проводника выступать не мог… Есть. Показал, что Амир насильно затащил его туда, хотел убить. Так. Бежал. Был перехвачен бойцами «Тоннеля». Понял. Больше по нему ничего нет?.. Нет, это я перепроверяю на всякий случай. Мальца одного допросил, тот говорит, что Бруно этот — лучший друг Амира и все такое. На его стороне якобы… Да ты что? Тоже лилипутки? Говорили то же самое? Так какого… А-а. Не подтвердилось. Синцов считает, что не подтвердилось. Ну, конечно. Так вот, пусть берет его снова в оборот и выясняет. Не подтвердилось у него, видишь ли… Ладно. Добро. Я подскочу минут через двадцать. Пока.

Он положил трубку и посмотрел на Вампирыча.

— А теперь расскажите, что вы знаете про вашего Бруно Аллегро. Особые приметы, род занятий, где