– Скажите ему, что к Волковым. Он знает дорогу.
Аня Волкова. Аркадий Волков. Волков?! Как же я сразу не догадалась?
– Хорошо. Уже еду.
– Алена?
– Да?
– Что врачи говорят? Вы видели его? Он узнает кого-нибудь?
Господи, как трудно это говорить.
– Я не знаю… не уверена…
– Как это произошло?
– Точно не знаю.
Точно я знала одно – мне опять придется врать. Злостное лжесвидетельствование – есть такая статья в международном праве?
Глава 7
GLOSS Февраль
В этом номере мы празднуем победу Glossy-революции. Итоги подводить еще рано, но можно сделать кое-какие выводы. Революционеры гламура, служители культа роскоши – модельеры, стилисты, байеры, хирурги, фотографы и журналисты глянца изменили нашу жизнь. В России на это потребовалось не десять дней, а как минимум десять лет, но результаты впечатляют. Красавицы с обложек, герои с рекламных плакатов, люди с идеальными пропорциями и безупречным вкусом шагают в жизнь со страниц журнала Gloss. Они среди нас. Они – это и есть мы.
Главный вопрос, который изучает глянец, – что такое красота? Спасут ли мир пластика за несколько тысяч (знаменитый Андрей Ольховский, создатель «А-КлиникА», может сотворить для вас чудо), шопинг с неограниченным бюджетом (советы дает лучший байер Вероника Самсонова, которая составляет гардероб для всей страны), макияж, созданный по backstages миланских показов (примерьте на себя модные образы, созданные талантливым визажистом Антоном Ли), и килограммы чудесных кремов, способных вернуть нас на десять лет назад, в эпоху, когда гламура в России не было? Кстати, а вы бы хотели вернуться туда?
Ответ каждый выбирает для себя. Наши эксперты сходятся в одном – все дело в молекулах, составляющих формулу красоты. Они могут соединяться в любом порядке – талант, дающий свободу делать то, что получается лучше всего. Свобода и уверенность в себе, позволяющие реализовать талант.
Открывайте журнал и смешивайте, как алхимик, новые тени Twiddly от L’Or с золотом футуристических легинсов Balenciaga, смело лейте расплавленное серебро туфель Pierre Hardy и добавляйте по вкусу сочных и ярких принтов в стиле Энди Уорхола. Экспериментируйте – и вы увидите перед собой женщину, которая знает, чего хочет!
Легких побед не будет. Работать над собой надо без перерывов на обед, отпуск и депрессию.
Это несложно – быть красивой. Только очень ответственно.
Каждое мое утро начиналось теперь с Интернета. Я сделала закладку на странице с новостями.
Уже больше двух недель я маниакально прочитывала все вести с кровавых полей. И не могла избавиться от странного ощущения. Каждый раз, открывая Яндекс, я боялась, что найду там ссылку:
«Полиция установила, что за рулем автомобиля Bentley в момент аварии находилась известная телеведущая Анастасия Ведерникова. Ведерникова объявлена в международный розыск. Охренеть-какие- новости.Ру».
И не находила. Но это не приносило облегчения. Через полчаса я снова грузила обновления. Получается, что я хотела, чтобы там это было? Или боялась, что там это будет. Я не знала, что буду делать, если все-таки «это» появится на ленте новостей.
Я носилась со своим ядерным чемоданчиком, опасаясь взорвать его случайно в общественном месте.
Даже мама заметила, что со мной что-то не так:
– Ты какая-то нервная стала после Франции. Ты, конечно, всегда была немного ненормальная, но даже для тебя это перебор. Ты не беременная, кстати?
Первая волна расспросов разбилась о мою изворотливость, приобретенную под гнетом французской репрессивной машины. Я теперь следила за тем, что, кому и где я говорю. И четко придерживалась данных ранее показаний. Это было трудно, потому что для разных ушей подходили разные части юридического паззла. Шел, упал, потерял сознание, очнулся – гипс. Ехала, увидела, остановилась, помогла Канторовичу, очнулась в самолете – все. Адье, Кот-д’Азур.
Это была версия для редакции Gloss.
Существовал еще вариант light – для мамы, которая знала только, что мне пришлось помогать знакомому устраивать друга в больницу и из-за этого я задержалась во Франции. Мама, слушавшая с утра до ночи «Эхо Москвы», не догадывалась, что между ее дочерью и новостями из «вы слушаете информационную программу «Эхо» существует причинно-следственная связь. Ровно потому, что она никогда не соотносила масштабы. Она вообще не могла представить, что с ее дочерью может происходить что- нибудь значительное. Мама рассматривала мое существование как частный случай из своей жизни, вся остальная мировая революция развивалась отдельно. Когда я работала в газете, мои статьи обычно удостаивались ремарки: «Ну ничего, ничего…» Затем, прочтя газету до корки, до гороскопа и погоды на завтра, она говорила мне: «Как все-таки журналисты Daily здорово пишут. Не понимаю, откуда они информацию берут?» Теперь, когда я руководила журналом, мамино изначально презрительное «какой-то глянец» сменилось на снисходительное – «думала, что совсем плохой, а сейчас смотрю, вроде и ничего». Если бы меня выбрали президентом России, текст бы был похожий: «Страна-то полное говно, поэтому тебя и назначили».
Светке я доверила информацию в формате hard. Те же файлы про Кот-д’Азур плюс секретные материалы про «Полицию, меня и Канторовича» (минус зажатая мною инфа «На самом деле это была
