Я парила, отдаляясь от всего, что было. Хорошего и разного. Но легкости не ощущалось. Наоборот, я чувствовала на себе тяжесть груза, который везла в Москву.

– Алена? Тебя ведь Алена зовут? – услышала я в наушниках голос.

Не среагировала. Пошла она! Настя трясла меня за руку. Я повернула голову. Она показывала на наушники.

– Ты мне? – спросила я и услышала свой голос в ухе через треск и посторонние шумы.

– Я – Настя! Будем знакомы. Будем теперь помогать друг другу!

– А мы уже знакомились! – сказала я. Приходилось говорить на повышенных тонах. А напрягаться не хотелось.

– На вечеринке у Саши вчера, да? Алена, он про клинику для меня говорил?!

– Узнаем потом. Когда долетим!

Я отвернулась к окну.

– Они ничего не понимают, правда, мужики эти? Не понимают, как это катастрофично, когда с лицом что-то происходит! Скажи, у меня ужасное лицо? Отекло, да?! Я в истерике просто! Ты думаешь, это можно исправить?

– Не знаю! Я же не врач!

Настя испуганно посмотрела на меня. Я тут же поправилась.

– Наверняка можно! У нас хирурги есть гениальные! Сделают тебя в лучшем виде! – спрашивается, зачем я ее утешаю.

– Уверена?! А тебе делали операции когда-нибудь?!

– Нет!

– Мне тоже! Я боюсь очень! Ты же знаешь, у меня программа своя, я в эфире работаю!

Мне не хотелось выслушивать этот приступ откровенности на высоте не знаю сколько метров, я бы лучше смотрела на море и думала о своем. Вместо этого кто-то опять требовал, чтобы я напрягала мышцу своего благородства. Я ей подружка, что ли?

Ведерникова схватила меня за руку.

– Алена, я не знаю, что делать! Они все бросили меня – мужики эти! Сашка к Аркаше поехал! Ему, конечно плохо, но он мужик, в конце концов, а я совсем одна!

Не уверена, что Аркадий вообще сейчас понимает, мужик он или нет. На том свете все равно. Черт, что за мысли такие?

– Я просто в истерике! Ты меня не бросишь, да? Ты поедешь со мной в больницу?

О боже! А я не в истерике?!

– Настя, все будет хорошо! Успокойся! Я не брошу тебя! Если надо будет, поедем вместе! – слова вылетели из меня сами собой. Как я могла ей это обещать? Мама ждет, и я сама хочу побыстрее добраться до дома. Чего я вечно лезу со своим благородством, а потом жалуюсь, что получаю по морде! Мало мне полиции?

Ведерникова благодарно сжала мою руку. В ее глазах теперь появилось что-то человеческое.

– Спасибо тебе! Ты чудо просто. Где тебя Сашка нашел?

– На дороге, – пробормотала я себе под нос.

Мы сели на летном поле.

– Вон он, стоит уже! – проорала мне в ухо Настя, снимая наушники и еще не отрегулировав громкость голоса.

Я увидела самолет, здоровую птицу с пеликаньим клювом метрах в двадцати от нас.

Потянула свой чемодан к двери. Пилот выскочил первым, подхватил наш багаж. На землю я спрыгнула сама. Настя раздумывала, упасть ли ей в распахнутые объятия француза или еще немного пожеманиться. В итоге он схватил ее под мышки и бережно опустил на асфальт. Они обнялись, как добрые друзья. Значит, летает с ним не первый раз – сделала я вывод.

– Votre passeport, s’il vous plait, – человек в форме, символизирующий границу между двумя демократиями, – предсказуемой французской и управляемой русской, преградил мне путь.

Я протянула ему документ, еще хранивший отпечатки пальцев полицейских. Пограничник шлепнул штампик. Вот и весь паспортный контроль.

От самолета к нам уже шли двое, летчик и стюардесса. Я двинулась им навстречу.

– Bienvenue а bord! – приветствовал меня пилот. Я протянула руку.

– Я Светлана, ваш бортпроводник, – представилась хрупкая блондинка. – А это Патрик Клери, второй пилот.

– Алена.

Патрик уже салютовал Насте, нагнулся, приподнимая ее тяжеленные чемоданы.

– Анастасия Андреевна, здравствуйте, рада вас видеть. Позвольте, я помогу, – Светлана мгновенно выхватила из Настиных рук ворох пакетов. – Алена Валерьевна, и ваш чемодан.

– Не стоит, я сама. Не беспокойтесь.