перекрыли... Ничего, пусть едет. Ей, между прочим, тоже пауза нужна. Отдохнуть, сил набраться. Похоже, силы-то на исходе... Психический ресурс – вещь обманчивая. Сегодня кажется – он о-го-го какой, а завтра, глядишь, истерикой обернется.

– Лиза, привет!

Вздрогнула, будто очнулась. Подняла глаза – Тигран...

– Ты чего такая потерянная? От шефа перепало, да?

– Да нет, не перепало... Все у меня в порядке, Тиграш.

– Все-все? Или просто все?

– Это ты на Влада намекаешь, что ли?

– Ну да, в общем... И не намекаю, я прямо спрашиваю. С чего это он вдруг в командировку напросился?

– А ты у него и поинтересуйся – с чего... Ты ж ему приятель, вот и спроси в лоб!

– Так я и спросил...

– И что?

– Да ничего! Обозлился, послал меня куда подальше.

– Ну, значит, не спрашивай больше. Пусть себе едет.

– Лиз... А ты уверена, что он... один едет?

– Не знаю! Не знаю я ничего! И знать не хочу! И вообще, что вам всем от меня надо? Что вы все любопытные такие, как бабы? Я вам всем подробное интервью должна давать, какие события у меня в семье происходят? Всем по очереди? А может, весь коллектив собрать, пресс-конференцию сразу устроить?

Раздражение вспыхнуло, потекло наружу горячей досадой – не остановить... Бедный Тигран, ему-то за что? Или как там по-философски – для чего?.. Наверное, чтоб от излишков дружеского расположения избавился?

– Лизонька, что ты... Я же тебе... Я вам обоим помочь хочу...

– А ты прежде поинтересуйся, нужна ли твоя помощь! Да и чем ты сможешь нам помочь, сам подумай? Хватит, помог уже... До сих пор не понимаю, как это я тебе поддалась тогда... Хорошо, хоть этой девчонки дома не оказалось, и то слава богу! Да и с мамашей ее совсем не стоило беседовать...

– Ну, это ты зря, Лиза. Ситуация-то и впрямь критическая была.

– Зато сейчас она просто распрекрасная... Ладно, Тигран, все. Давай больше не будем говорить на эту тему. Как ты не понимаешь, что мне это больно и неприятно? Нет, спасибо тебе, конечно, за благие намерения... Но я и впрямь больше не могу, прости...

Махнула рукой, сглотнула слезы, быстро пошла прочь по коридору, нащупывая в кармане пиджака ключ от кабинета. Не хватало еще на работе нервного срыва!

Влад уехал в свою командировку дневным поездом. Вечером забрала Сонечку из садика, пришла домой, глянула на разбросанные в пылу сборов мужнины вещи... И вдруг почувствовала огромное облегчение, будто схлынула с плеч тяжкая ноша. Прошлась по комнатам, напевая себе под нос и уперев кулаки в бока, на кухне притопнула ногами, будто сплясать собралась. Хорошо дома. Хорошо! Главное, током больше не бьет...

И потом, когда ужин готовила, все норовила то ногами притопнуть, то подстроиться к Галкину с Пугачевой с их незамысловатым мотивчиком – «это любовь, что без денег делает тебя богатым...». Да уж, богатым! Вот у нее с любовью богатства сейчас – хоть отбавляй!

Когда из прихожей раздались позывные дверного звонка, направилась туда резво и смело – Максим пришел! Ленка-то еще с утра предупредила, что у подружки на ночь останется. А Максим недавно звонил, она его просила пораньше домой явиться. Так и протараторила в трубку на бездумной волне – приходи, мол, пораньше, отец в командировку на десять дней уехал... Покоробило, конечно, как нелепо-радостно это прозвучало, да уж бог с ним...

Распахнула дверь – с улыбкой, с половником в руке, и... застыла в недоумении. Даже моргнула, не поверив глазам. Эльза. Красная шапочка с помпоном, красный толстый шарф вокруг шеи. Да, это ее лицо, она слишком хорошо его помнила. И ничего, кроме испуганной вежливости, на этом лице написано не было. Ни стыда, ни совести. А на плечах Эльзы большие ладони Максима по-хозяйски устроились...

– Ну, что вы обе стоите как вкопанные? – весело произнес Маским, чуть подталкивая Эльзу в прихожую. – Мам, это Эльза, прошу знакомиться!

– Мы знакомы, Максим... – прошелестела тихо, отступая на шаг. – Добрый вечер, Эльза...

– Ну, еще раз познакомьтесь! Это моя Эльза, мам!

Нет, он не сделал никакого акцента на слове «моя». Просто это слово вдруг само акцентировалось бессовестным образом, толкнуло в грудь, повисло нелепостью в воздухе.

– Здравствуйте, Елизавета Васильевна...

Надо же, а голос у нее высокий, девчачий, с ноткой необходимого для случая робкого почтения. Именно так, наверное, здороваются девицы, когда их молодые люди приводят с мамой знакомиться. Нет, как совести хватает, а?

– Мам, чаем нас напоишь? Замерзли...

– Да. Конечно. Проходите на кухню, я сейчас.

Ушла вместе с поварешкой в гостиную, встала там, сильно потерла лицо ладонью. В голове было пусто и неприятно, и по телу будто звон раздраженный прошел: что теперь делать-то? Как себя вести с этой Эльзой? Нет, ну а Максим... Как он вообще... решился? Надо же такое сообразить, сюда ее привести! А главное – зачем?! Это ж ни в какие ворота уже не вписывается...

Было слышно, как по коридору протопали Сонечкины ножки, как на кухне затеялось веселое знакомство, как Сонечка среди доносящегося в гостиную общего бубуканья старательно проговаривает на свой манер это имя – Эйзя...

Что ж, нужно идти. Чего тут стоять, как овца пугливая? Сделать лицо вежливой матери и идти, чаем гостью поить. Надо полагать, ей вежливости будет достаточно?

Сонечка успела удобно устроиться на коленях у гостьи, самозабвенно перебирала звенящую серебром серьгу в ее ухе. Максим хлопотал вокруг стола, наливая чай. На плите выкипал суп, выбрызгивая наружу капли бульона.

– Мам, а к чаю у нас чего есть? – повернулся к ней Максим, возбужденно блестя глазами. Потом, вдруг спохватившись, повернулся к Эльзе: – Ой, а может, ты есть хочешь?

– Нет, нет, спасибо... Я только чай буду... – пропищала скромно, глядя на Лизу с наивной настороженностью.

Надо же, и впрямь взгляд наивный, будто за ней и не числится ничего. Действительно, чего это вы так напряглись, уважаемая Елизавета Васильевна, мама моего приятеля Максима?

– Там, в шкафу на полке, коробка конфет есть, – проговорила довольно холодно, указывая Максиму подбородком направление. – А в холодильнике – пирожные. Эклеры подойдут?

Глянула краем глаза на Эльзу – по ее тонкому, и без того бледному лицу будто тень пробежала. Ишь, бровку чуть подняла, плеснула в лицо Максиму пугливым вопросом-недоумением.

– Ну, не буду вам мешать... Пейте чай, согревайтесь... Сонечка, пойдем, милая, тебе спать пора.

Сонечка, будто уловив в ее голосе правильные для ситуации нотки, послушно сползла с Эльзиных колен, направилась к выходу из кухни. В дверях обернулась, помахала ладошкой на прощание. А Эльза все продолжала смотреть на Максима в недоумении. Не в обиженном, в грустном скорее. Ну, это уж ее дело, пусть сама со своими оттенками недоумения разбирается...

– «...Жили-были лиса да заяц. У лисицы была избенка ледяная, а у зайчика лубяная; пришла весна- красна – у лисицы растаяла, а у зайчика стоит по-старому...»

Собственный голос шелестит тихо, Сонечкины глазки затуманились сном. И то – пора уже. Третья сказка по счету идет. И ухо с тревогой прислушивается: чего там на кухне делается?.. Тишина слишком подозрительная. Нет, кажется, входная дверь хлопнула...

Закрыла книжку, на цыпочках вышла из детской. Ага, нет никого. Наверное, Максим пошел гостью проводить. Интересно, долго он ее провожать будет?

Выглянула в кухонное окно – вон они, стоят на углу, такси ловят. Значит, скоро сынок дома появится. Скорей бы уж. Иначе ей с круговертью внутреннего мучительного диалога не совладать – так и рвутся