Алекс рассмеялся и взъерошил мне волосы.

— Я имел в виду… В общем, я вел себя как последний осел, Мел. И мне очень жаль. Правда. То, как я с тобой поступил, ни в какие ворота не лезет. Понимаешь, я сам не соображал, что делаю. И мои родители, и вообще все… Оказывается, это очень трудно — распрямиться в полный рост… И я испугался… Когда я ехал обратно, все дергался — а вдруг ты… даже смотреть на меня не станешь. И пожалуй, я это заслужил.

— Вот именно.

— Знаешь, ты у меня особенная.

— Знаю. И если ты еще раз, еще хоть раз сделаешь что-либо подобное, я насажу твои яйца на ножницы и раскромсаю их в фарш.

Алекс содрогнулся.

— Крутая, да?

— Узнаешь.

Вот и все. Вот оно — счастье.

Следующая неделя прошла в дурмане — глупом, хихикающем, нью-йоркском дурмане с грязными простынями. Наконец я заставила себя дотащиться до работы, но явилась туда такая сияющая и улыбающаяся, что нарушила куда больше правил, чем обычно. Даже секретарши мне были нипочем. Еще никто в мире не был так счастлив, как мы с Алексом, и больше того — никто в мире даже отдаленно представить себе не мог, что это за штука — счастье. Я порхала, останавливаясь лишь для того, чтобы пожалеть людей, бедных, несчастных людей, не таких везунчиков, как я.

К телефону я перестала подходить, возложив эту обязанность на Линду, и не без умысла: она терпеть не может отвечать на звонки, а мои друзья ненавидят с ней разговаривать. И вот однажды к нам ворвалась разъяренная Фран, смекнувшая, что дела развиваются совсем не так, как она рассчитывала. Ее подозрения подтвердились, когда дверь открыл Алекс — явно не с простреленными коленными чашечками.

— Привет, Фран, — бодро сказал он. — Рад снова тебя видеть.

Я гадала, что сейчас произойдет. Какое-то мгновение казалось, что Фран даже не удостоит Алекса взглядом, но вот она встряхнула волосами и улыбнулась.

— Здрасьте. Ну ты и ублюдок. Счастлива видеть. — Она прошествовала мимо него и поцеловала меня в щеку.

Алекс состроил гримасу, но я пожала плечами. Может, я сама и не всыпала Алексу как следует за его выходку, но ничего не имела против того, чтобы это сделала Фран.

Я поставила чайник. Из комнаты доносился голос Фран — хорошо поставленный и бесстрастно- вежливый:

— Так ты говоришь, что повидал множество интересных мест… членосос?

— Н-ну, да… — заикаясь, пробормотал Алекс. — Да, поездил немного, несколько штатов посмотрел. По большей части просто болтался без дела.

— Неужели? Как это необычно… для такого сраного раздолбая.

— Мел! — взревел Алекс, врываясь на кухню. — Долго мне это терпеть?

— Сколько понадобится… жопик.

— Жопик? Хоть это, надеюсь, комплимент?

Я вспыхнула:

— Заткнись и тащи туда чай. И постарайся поладить с Фран.

— Уж ей-то я ничего не сделал.

— Ты же не хочешь увидеть ее с дурной стороны? Будь лапочкой.

Алекс со вздохом понурил голову, и мы вместе понесли чай в комнату.

— Нравится мне наигранный акцент этого пустолобого, — сообщила мне Фран. — Помнишь, какой он вернулся с Гоа? Все время болтал о своей карме и собирался заделаться хиппи. Вот умора была. Форменный козел. — И она залилась переливчатым смехом Аманды.

— Фран, дай дух перевести, — попросил Алекс. — Я же извинился. Извинился, черт побери!

— Ах, дух перевести! Ах, извинился!

— Прекрати, ради бога!

— Прекрати?

— Ладно, ладно, ладно. — Алекс встал и направился к дверям. Но Фран еще не закончила.

— И что ты теперь собираешься делать, глиста никчемная?

Алекс посмотрел на меня и потупился.

— Загладить вину перед Мелани и никогда больше не исчезать без предупреждения и стать порядочным человеком и найти хорошую работу и сделаться достойным уважения, вот.

Фран медленно кивнула, подмигнула мне и улыбнулась Алексу; тот вразвалочку вернулся на свое место. Затем Фран принялась забрасывать нас последними сплетнями. Похоже, все шло нормально.

И верно. Мы с Алексом странствовали по Лондону, занимаясь вещами, до которых обычно нам не было дела, — искусством, например. Я готовила умопомрачительные блюда, рецепты которых вежливо попросила у Линды. Правда, она от моей готовки в восторг не пришла. Но у Линды, впрочем, была своя территория, и большую часть времени она проводила у себя в комнате, не давая мне возможности толком поблагодарить ее за то, что она взяла на себя уборку.

Алекс вынашивал свои планы. Тот приятель-музыкант явно вознамерился найти ему работу в звукозаписи, так что все складывалось замечательно, — возможно, Алексу удалось бы даже собрать собственную группу. Я одобрительно кивала. В той эйфории, в которой я пребывала, все было радужно- розовым и воздушным.

Наконец я перезвонила Аманде по поводу вечеринки. Конечно, я была счастлива, но это не избавляло меня от желания хоть немножечко позлорадствовать.

— Дорогулечка, привет. Мне как раз звонят по второй линии, подожди секундочку!

Черт. Значит, Аманда уже в курсе и сейчас выигрывает время, чтобы приготовиться к обороне. Выходит, я лишена радости преподнести ей новости первой.

— Вот и я, — сказала Аманда, — Так что там такое с Алексом? Я поверить не могла, когда мне рассказали. Мелани, разве ты не слышала, что женщина не должна быть доступной?

Да уж, свежая мысль.

— У нас все в ажуре. Вообще-то мы… счастливы, потому что мы вместе. Понимаешь, мы разобрались во всем. И выяснили, что хотим быть друг с другом.

— Ой! — завизжала Аманда. — Ну скажи мне, что вы тоже поженитесь! Мы бы отпраздновали свадьбу вместе.

Она прекрасно знала, что ни о чем подобном и речи не было.

— Не говори глупостей. Брак — это для взрослых. Кстати, ты мне напомнила — мы собираемся к тебе в субботу.

— Хорошо… Алекс, я полагаю, со всеми знаком. Ты в курсе, что это торжественный вечер?

— О-хо-хо…

— Ну ничего, дорогулечка, ты уж постарайся. Побольше блеска! У нас в лифте будет Телепузик! Счастливо, милочка!

К следующей субботе я твердо знала, что все в мире идет нормально, и была готова достойно встретить вечеринку по случаю помолвки Аманды. Я все продумала. Без сомнения, будет множество поддразниваний, и кто-нибудь, возможно, скажет: «Эй, вы двое — следующие», и я смущенно улыбнусь, залившись румянцем, а Алекс с нежностью посмотрит на меня и промолвит: «Кто знает… не исключено, что однажды мне повезет!» И эта новость сразу облетит всех собравшихся, и я буду королевой! Когда мое воображение выстроило высокую винтовую лестницу, по которой нам предстояло спуститься под бурю оваций, мне пришлось превратиться во Фран и велеть самой себе не быть дурой, но… ох. Посмотрите, как мы подходим друг другу! Мы не разлучались всю неделю. Он приполз на карачках, он выполнил свой долг, он снова был дома, он великолепен и он мой! Все прекрасно.

Вечеринка у Аманды предстояла выпендрежная. По счастью, благодаря активной сексуальной жизни и жизни впроголодь я смогла влезть в прошлогоднее серое платье из шелка; если держаться правым боком к стене, пятно от вина будет почти незаметно. Алекс вырядился в свои обычные джинсы и футболку — и все равно был неотразим.