Пока штурмовая группа, которую возглавил Затонский, крадучись пробиралась к ДОТу, остальные вели огонь по амбразуре. Потом Андрей приказал всем прекратить стрельбу. Теперь бойцы штурмовой группы оказывались на линии огня и могли угодить под пули своих же товарищей. Только Латаный получил указание отработать одну пачку по амбразуре.

– Давай, покажи, на что годишься… – подзадорил его Аникин, возвращая ружье.

Тот, снова завладев ПТРСом, с торопливым возбуждением вставил снизу заранее приготовленную пачку патронов.

– Не торопись только! – осаживал его Аникин. – Экономь… И целься… Кузьму, не дай бог, не задень.

– Не извольте… беспокоиться… – приговаривал Латаный, выдвигая сошки и устраиваясь возле ружья.

И все-таки ударная мощь 14,5-миллиметровых патронов, один за другим умело всаженных Латаным в амбразуру, дала о себе знать. Фашистский пулемет «ослеп» на несколько долгих минут. Как это время понадобилось группе, чтобы добраться до ДОТа. Вот неясная тень мелькнула на темно-сером фоне бетонного ската.

Яркая вспышка осветила продолговатое отверстие амбразуры. Огонь, вырвавшийся из раструба ДОТа, осветил силуэт прижавшегося к бетонному скату солдата. Потом ДОТ заволокло дымом и темнотой. Раздался второй взрыв. Он прозвучал глуше. Скорее всего, вторая граната скатилась внутрь неприступной огневой точки. Бетонная утроба проглотила наживку, начиненную смертью, и теперь ее вспучило от дыма, огня и осколков.

Действовать надо было незамедлительно.

– Вперед, вперед!..

Скомандовав остальным, Аникин первым выскочил из-за деревянного укрытия. Неясные силуэты, мелькнувшие рядом, обозначали бойцов, подымавшихся следом за Андреем. В темноте кроваво-красным светом набухал раструб амбразуры. Он светился, будто открытая заслонка печи. Языки пламени уже вырывались наружу, и вокруг распространялся запах гари.

Возле ДОТа Аникина встретил Затонский.

– Молодец, Кузьма, грамотно сработал… – бросил на ходу Андрей.

Затонского захлестывали эмоции.

– Как мы их, а, товарищ командир?! – радостно выпалил он. – Пробовали дверь открыть. Как сейф в банке. Не поддается, мать ее… Да там, похоже, кранты всем фашистам. Или убило сразу, или оглушило. Из щелей двери дым валит, дышать невозможно. Были бы живы, по-любому оттуда спасались бы…

– Видно, обшили изнутри деревом… Теперь горит, как в печке… – согласился Аникин.

– Ага, жарится фашист… – довольно подытожил Тоня.

– А помощники твои где? – спросил Андрей.

– Так это, отправил их снайпера отыскать, – деловито пояснил Затонский. – Которого вы сняли из «пэтээрэса». Прицел, небось, знатный у него. Или чем разжиться…

Затонский с досадой вздохнул.

– Эх, жаль, товарищ командир, открыть не удалось эту крышку бетонную… Горит добро. Они там обычно напичкают, чем хочешь – и жратва, и всякие побрякушки. Типа склада. Доводилось вскрывать такие консервные баночки. Эх…

– Ты лучше думай, как врага дальше бить… – урезонил его Андрей. – Расслабился, боец?

– Так-то оно так… – вздохнул Затонский. – Да только без ужина погнали нас на этот хольварк, мать его. Война войной, а кушать хоцца…

– Натощак оно воевать сподручнее… – выдохнул Аникин. – Бежать – легче, драться – злее…

Навстречу им выскочили бойцы, посланные Затонским на поиски снайпера. Один из них – Канавин, тот самый говорун из взвода Колюжного – кроме своего ППШ, болтавшегося на груди, нес на вытянутых руках трофейную винтовку.

– Нашли? – встретил его вопросом Затонский.

– Как есть нашли… – отчитывался Канавин, все тряся перед носом добычей. – Ну, вы его, товарищ старший лейтенант, не пожалели. Прямо в грудь… Такую дырень проделали, что руку можно засунуть и не запачкаться. А это вот у него, гада… Я такого и не видел оружия. Придумают же, фашисты проклятые, чтоб только людей убивать…

Андрей принял из рук бойца трофей – автоматическую винтовку, с длинным, загнутым магазином. Это скорострельное оружие Аникину уже доводилось видеть в Будапеште и под Балатоном. Но вот оптический прицел, которым была оснащена винтовка, представлял нечто невиданное. Мощный прицел, значительно превышавший обычные у немцев четырехкратные, а сверху смонтировано нечто наподобие лампы, из которой торчит болтающийся провод.

– Черт его знает, прожектор какой-то… – пожав плечами, проговорил Канавин.

– Прожектор… Благодаря ему фашист среди ночи и настрелял наших… – ответил Аникин.

– Он и есть… – догадливо вскрикнул Затонский. – Пээнвэ! Прибор ночного видения… Слышал, у них в танках такие имеются… Я же говорил, что уж больно этот снайпер зрячий для такой темноты!..

Ладонь нащупала на прикладе какие-то шероховатости.

– А ну, посвети… похоже, непростой это был кукушонок… – проговорил Андрей.

Затонский с готовностью выхватил из кармана телогрейки трофейную зажигалку и щелчком извлек из нее факелок пламени. Зубчик света скользнул по темно-коричневой поверхности приклада, высветив множество зарубок. Аккуратные, одинаковой длины, они покрывали всю правую сторону ложи в три ряда.

– Упырь… – зло проговорил Тоня. – Гляди, сколько кровушки русской высосал…

– Свое отхлебал, кровосос… – глухо откликнулся Канавин.

– К этому глазу ночному, похоже, блок питания прилагается… – задумчиво проговорил Аникин, осматривая болтавшийся шнур.

– Ага, товарищ командир… – согласно кивнул Канавин. – Была там у гада какая-то амуниция за плечами. Только я думаю, после вашего выстрела от нее одни болтики да шурупчики остались. Начисто кровососа разнесло…

– Все равно, батареи эти найдите и заберите… Все, до шурупчика… – произнес Андрей. – Дело серьезное… Отвечаешь за трофеи головой. Понял, Канавин?.. После боя надо будет доставить ПНВ в штаб.

– Понял, товарищ командир… – без всякого энтузиазма ответил боец. Его, видимо, никак не устраивала перспектива таскаться с тяжелыми железками. – А разрешите этот ночник отсоединить, а? Винтовка-то с боезапасом. У фашиста еще три магазина было снаряженных. Так мы ночник-то аккуратненько упакуем, а ее – в дело пустим.

– А сможешь? – недоверчиво спросил Аникин.

– А что ж мы, пальцем деланные?! Кой-чего могем… – обидчиво вспыхнул Канавин. – Зря я, что ли, в учебке мины ставил и проводочки у взрывчатки соединял? А тут трохи легче будет… Думаю, ночник этот не бабахнет от неосторожного обращения…

– Ладно, действуйте… А винтовку – используй, разрешаю… – торопливо произнес Аникин, возвращая Канавину трофей. Тот сразу воодушевился и повеселел.

Бойцы из отделения Затонского и остатки взвода Колюжного, распределившись в цепь, двигались вдоль правой окраины фольварка. Так Аникин примерно представлял себе местонахождение боевой группы. Впереди громыхало все громче и вспыхивало зарево. Вот ветлы, на одной из которых гнездился вражеский снайпер. Хорошо бы прибор ночного видения восстановить. Находка для всей роты… Вот какое-то деревянное строение, похожее на амбар. Повалено. Бревна – в стороны. Скорее всего, работа артиллеристов. Или прошла здесь та самая «тридцатьчетверка», которую прикрывало отделение Мамедова. Внезапно лихорадочно прыгавшие, в такт бегу, мысли Аникина прервали несколько гулких взрывов. Один,