Дело решали доли секунды. Андрей на бегу поднял ППШ на уровень глаз и выпустил очередь по фашисту. В немца попали две очереди, пущенные почти одновременно – Аникиным и Каданцевым.

– Дьявол… Они уже здесь!.. – закричал в сердцах танкист, провожая взглядом завалившегося на бок и сползшего по стене немца.

Подбегая к амбару, они уже держали оружие на изготовку, ожидая увидеть врагов в любой момент.

– Капустин… подбери «шмайсера» и проверь насчет гранат… – произнес Аникин, указывая стволом ППШ в сторону убитого.

Капустин кивнул и ползком подобрался вдоль стены амбара к фашисту.

– Он живой еще… – испуганно проговорил он, обернувшись. – Дышит… и на меня смотрит…

– Делай, что велено! – сурово пришпорил криком Аникин.

Винтовочные выстрелы раздались с той стороны постройки.

– Лейтенант… – шепотом окликнул он Каданцева. – Давай справа обходи. И внутри проверьте… А мы с внешней стороны попробуем.

Андрей вдоль бревен подошел к Капустину. Тот, с застывшим на лице испуганным выражением, прижался плечом к бревнам. Глаза его остолбенело глядели на немца. Фашист действительно был еще жив, но явно доходил. Его окровавленные, перебитые пулями руки лежали на животе. Грудь и живот были разворочены наискось полоснувшими его очередями. Голова немца свесилась к этому месиву, от которого в холодным воздухе поднимался пар. У умиравшего что-то глухо булькало то ли изо рта, то ли из вспоротых легких.

Пистолет-пулемет, с выдвинутым скобой-прикладом, залитый кровью хозяина, лежал рядом, у его дергавшейся ноги. Андрей наклонился, подобрал его и, не разгибаясь, вытер о грязно-серую штанину немца. На ней остался темно-бурый след.

– Держи… – протянул Аникин автомат Капустину. – Держи, мать твою!..

После окрика, словно после удара, боец машинально выполнил приказ.

– Так… теперь подсумки… Магазин запасной… полный… Это тебе… «Колотушка»… Так, теперь вперед. Ему теперь лучше не мешать…

Сказав это, Аникин перешагнул через фашиста, все так же беспомощно полулежавшего у стены амбара. До угла было чуть больше двух метров. Андрей крадучись подобрался к краю и выглянул. Тут же лицо его обдал горячий ветер прожужжавших пуль и оглушительный сухой треск выстрелов. Немцы бежали вдоль задней стены амбара. Тот, что был впереди, мгновенно среагировал на высунувшегося Андрея и выстрелил из своего пистолета-пулемета.

Андрей вовремя отшатнулся и присел на корточки. Не только у вас, гады, реакция в порядке. Подумав так, он, не глядя, высунул за угол ноздреватый ствол «папаши» и спустил курок, направляя ствол наугад, на звуки.

Ругательства на немецком, перешедшие в сорвавшийся хрип, разразились в ответ. Аникин, оттолкнувшись с корточек и в низком прыжке приземляясь на локти, выкатился из-за амбара. Он стрелял на лету из ППШ, который с трудом удерживал в вытянутых руках.

Передний немец, высокий, худой, уже заваливался вперед, скошенный первыми пулями. С головы его слетели каска и кепка, обнажив рыжую, бритую у висков голову. Вторая очередь описала в воздухе замысловатую петлю, задев плечо немца, бежавшего следом. Этот был невысоким и плотным. Пули вошли ему в ключицу, вырвав клочья шинельного сукна и красные брызги.

Фашист охнул и крутанулся на месте, спиной завалившись на падающего рыжего. Они оба рухнули под основание амбарной стены, освободив оперативное пространство действий для третьего, замыкавшего цепочку. Инерция, заданная прыжком, неудержимо влекла Аникина дальше. Откатываясь, Аникин мельком, но четко, как на фотографическом снимке, увидел своего врага.

Тот, как в замедлившейся вдруг кинохронике, вскидывал винтовку к своим расширенным глазам, в которых застыли ужас и растерянность. У Андрея вмиг похолодело все внутри. Как будто этот ужас, остекливший взгляд немца, совсем еще мальчишки, вселился в него. Природа этого ужаса была проста: Андрей ясно почувствовал, что он не успеет поднять автомат и немец нажмет на курок своей винтовки раньше.

Аникин уже вжал голову в плечи, готовясь принять вражескую пулю, но оглушительный сухой треск вдруг больно отозвался в его барабанных перепонках. Это Капустин, выскочив из-за угла, с ходу выпустил очередь в третьего немца. Не удержавшись, он налетел на Аникина, больно саданув того в ребра голенищем сапога.

– Уф… угробишь меня, чертяка… – схватившись за бок, подобрался на земле Андрей.

Еще толком не придя в себя, он встал на колени, а потом, с помощью Капустина, на ноги.

– А вообще… вовремя ты… выскочил… – пытаясь привести дыхание в порядок, произнес Андрей. – А то бы он меня… того… Выскочили, мать их… Как чертики из табакерки…

– Ага… и мы на них… как из другой табакерки… – в унисон командиру попробовал пошутить Капустин.

– Давай… некогда разговоры говорить… – поторопил его командир. – Собирай у них все, что стреляет и взрывается… И подсумки, и в сумках смотри… Они там магазины запасные и гранаты, бывает, носят…

В трофеи попали две винтовки с несколькими запасными обоймами и автомат, более массивный и тяжелый, чем «шмайсер», с длинным, выгнутым полумесяцем рожком для патронов, деревянным прикладом и высокой прицельной мушкой. В две холщовые сумки Капустин помог Аникину сложить оборонительные и наступательные гранаты, запасные обоймы для винтовок и один магазин для автомата.

– Ну, нагрузились, товарищ командир… – с задором охотника, только что добывшего дичь, бодро отозвался Капустин. Похоже, от первого немца с развороченными кишками он уже отошел.

– Давайте сумки мне… – предложил боец, но Аникин не терпящим возражений голосом приказал:

– Ты винтовки грузи и вот, мешок… А это – я… Вешай за спину, чтоб стрелять удобно было…

Навьюченные трофеями, они, пригнувшись, направились дальше вдоль длиннющей стены амбара. Откуда-то с той стороны доносилась плотная беспорядочная стрельба.

Шел жаркий бой. Немцы наступали веером со стороны переправы, пытаясь развернуться в полукольцо и охватить штрафников с флангов. На одну из таких передовых групп и наскочили Андрей с Капустиным.

В нескольких метрах от амбара, со стороны канала, рванула граната, потом еще одна. Силой взрыва приподняло в воздух и швырнуло в сторону залегшего фашиста. Гранаты метнули со стороны фольварка. Значит, свои где-то совсем близко.

– Не выскакивай… – осадил Аникин нетерпеливую прыть бойца. – А то, не дай бог, под наши же пули попадешь.

Несколько пуль впились в дерево над головами Андрея и Капустина, заставив обоих плюхнуться животами на землю.

– Чертовы железки… – выругался Капустин, пытаясь передвинуть съехавшие вперед винтовки обратно за спину.

– Терпи, боец… Зато они нам… еще дадут малеха пожить… – морщась, подзадорил его Аникин. В момент падения трофейный автомат, неудобный и тяжелый, больно ударил ему рукоятью по пояснице.

Отсюда немцев было хорошо видно. Основной рубеж они устроили вдоль склона у канала. Несколько трупов лежали на пространстве между амбаром и склоном. За эту полосу, шириной чуть более ста метров, и шел бой.

Видимо, враг попытался с ходу добраться до построек, но неожиданно наткнулся на встречный огонь штрафников. Тогда немцы отползли к склону, заняв там оборону и ведя оттуда плотный огонь по горстке «шуриков». Наверняка, если бы противник узнал, какими силами и с каким боезапасом отстреливаются штрафники, они бы начали ожесточенную атаку. И так, что касалось звериного чутья в схватке, фашистам этого было не занимать.

Когда скудные запасы гранат и патронов у группы Каданцева иссякли, немцы тут же осмелели, предприняв попытки обойти рубеж штрафников с флангов. Перебежками, группами по два-три человека,