Если задуматься, именно Рюмон и его спутники навлекли на Хасинто беду, приведя за собой Маталона.

Но стоило Рюмону сказать, что он приехал в Ронду из самой Японии, чтобы разыскать японского добровольца Гильермо, и Хасинто, вопреки своей репутации нелюдима, охотно ответил на все его вопросы.

Он подтвердил: да, во время гражданской войны он, как и Гильермо, сражался в Иностранном легионе армии Франко.

В феврале 1937 года на малагском фронте они вдвоем действительно захватили артиллерийское орудие республиканской армии и получили за это орден Боевого Креста. Но числились они в разных батальонах, хотя и служили в одном полку, так что не были близкими друзьями. А захватили орудие вдвоем только потому, что во время сражения солдаты обоих батальонов соединились и Хасинто с Гильермо случайно выпало действовать сообща.

Хасинто смог вспомнить только, что Гильермо был японцем из Мексики и что, по его словам, раньше он был моряком.

Рюмон показал Хасинто кулон, висевший у него на шее, и спросил, не приходилось ли ему когда-нибудь видеть подобный.

Хасинто ответил, что нет, и только покачал головой, когда Рюмон объяснил ему, что у Гильермо непременно должен был быть такой же. Разумеется, Хасинто никогда не видел орловское золото и ничего не слышал о нем. Когда он сказал это Маталону, тот страшно разъярился и столкнул его и Пакито с обрыва.

Единственные полезные сведения, которые удалось получить из разговора с Хасинто, содержались в его рассказе о случайной встрече с Гильермо через некоторое время после войны.

Летом 1946 года Хасинто поехал в Мадрид на свадьбу своего двоюродного брата. И тогда, проходя мимо букинистического магазина «Кортес» на улице Прадо, он увидел на прилавке перед магазином книгу основателя Иностранного легиона Мильяна Астрая, причем с автографом автора.

Хасинто боготворил этого одноглазого и однорукого генерала и, решив приобрести его книгу, вошел в магазин и обратился к служащему, который раскладывал книги по полкам.

Тот обернулся, и Хасинто узнал Гильермо.

Они радостно приветствовали друг друга и пошли в бар возобновить старое знакомство.

По словам Гильермо, после гражданской войны он так и остался в Испании. Полгода спустя разразилась Вторая мировая, и, как только генералиссимус Франко принял решение создать антикоммунистическую армию добровольцев под названием «Голубая дивизия»,[96] Гильермо немедленно завербовался туда и отправился в Сталинград – воевать вместе с немецкой армией против русских.

За эти заслуги он смог без особых проблем получить испанское гражданство и поступил на работу в «Кортес».

Рюмон посмотрел в окно.

Под ним тянулось беспросветное море серых облаков.

– Хасинто ведь сказал, – начал Кадзама, – что за исключением той их встречи в букинистическом магазине на Прадо он с Гильермо больше не встречался, верно?

Рюмон кивнул.

Встретились-то они встретились, но после этого ни разу не связывались друг с другом.

Хасинто добавил к своему рассказу, что лет так десять назад, оказавшись в Мадриде, он решил зайти в магазин Гильермо и перемолвиться с ним словечком после долгой разлуки, но обнаружил, что не только Гильермо – самого магазина больше не было, а потом он узнал, что магазин давно закрылся.

– Знаете, – вдруг с увлечением проговорил Кадзама, – эта улица, Прадо, на ней ведь рядами стоят букинистические и антикварные лавки. Я вот подумал, а вдруг Гильермо поступил на работу в один из соседних магазинов, когда закрыли «Кортес»? Почему бы вам не расспросить в округе, может, кто-то что- нибудь да знает?

– А в каком она районе, эта улица?

– Недалеко от Принсипе. Это старая улочка, идет от площади Санта-Ана к площади перед парламентом.

– Принсипе… Это ведь та самая улица, на которой живет госпожа Ханагата Риэ, да?

– Именно.

Нужно будет обязательно рассказать ей о том, что произошло в Ронде. Наверняка и майор Клементе, и Барбонтин так и вцепятся в нее, услышав о Маталоне.

– Я тоже схожу с вами на Прадо, – сказал Кадзама. – Как только закончатся похороны Хоакина, я сразу к вам.

– Хоакин был хорошим певцом. И вы с ним хорошо сыгрались, его голос и твоя гитара звучали слитно, будто на одном дыхании. Мне очень жаль, что он умер.

– Мне тоже за всю жизнь не приходилось аккомпанировать человеку, который пел бы солеа лучше, чем он. Не скоро мне опять захочется взяться за гитару.

После паузы Рюмон сменил тему.

– Похоже, Маталон, если он жив, будет теперь меньше стремиться выслеживать тебя и Ханагата Риэ, его больше будут занимать поиски орловского золота.

– Интересно, что он замышляет? – отозвался Кадзама и прикоснулся рукой к порезу на шее, который теперь уже прикрывала засохшая корочка. К счастью, нож Маталона оставил на коже Кадзама лишь неглубокую метку, не более того.

Рюмон кинул беглый взгляд на сидевшую по ту сторону прохода Тикако.

Он мельком увидел короткие волосы девушки, ее белую шею. Наверняка она слышала их разговор, но никак не выразила своего интереса к нему, даже не шевельнулась.

И вновь на смену мимолетному возбуждению пришло глубокое отчаяние. Рюмон стиснул зубы. При мысли о том, что его командировка в Испанию с целью обнаружить информацию о Сато Таро была подстроена Кайба Рэндзо, в его сердце загоралась ярость.

И зачем он вообще сюда приехал?

Рюмон прикрыл глаза.

Там, в пещере, Тикако сказала, что решила наконец порвать свою связь с Кайба.

И тут же добавила, что оставит и его, Рюмона. Наверное, открывшись перед ним, она и сама уже не знала, к кому склонялось ее сердце, и, приняв решение разорвать отношения с обоими, она надеялась раз и навсегда положить конец своим колебаниям.

Однако Рюмон не только не смог разобраться в своих чувствах, наоборот, он еще больше запутался. Еще ни разу в жизни никто не поступал с ним так жестоко.

И главное, он не понимал следующего: зачем Кайба Рэндзо вообще затеял всю эту историю с поездкой Рюмона в Испанию, зачем устроил все так, как рассказала ему Тикако? Не проще ли ему было вызвать Рюмона к себе в директорский кабинет и сообщить напрямик: мол, есть один сюжет-клубничка, и самому послать его в Испанию собирать материал? Зачем ему понадобилось вовлекать в эту историю Тикако? Это было совершенно необъяснимо.

Или он и правда, как заметила Тикако, навязал ему девушку для того, чтобы наконец поставить точку на своих отношениях с ней?

Чем больше Рюмон думал об этом, тем тяжелее становилось на душе.

Он открыл глаза и достал из кармана кулон и карту, нарисованную на клочке бумаги. Маталон сказал, что Хоакин прятал эти два предмета в пустой глазнице под повязкой.

Бумага побывала в воде, от этого чернила расплылись, и разобрать карту стало совсем трудно.

Впрочем, подумал Рюмон, определить, на какую именно реку и пещеру указывает эта карта, не удалось бы и так. Сейчас, когда Хоакина уже не было в живых, разобраться в карте мог только Гильермо. Если он еще жив, его нужно отыскать во что бы то ни стало.

Что стало с золотыми слитками, Рюмона не интересовало. Его цель состояла в одном: понять, почему у Гильермо был такой же кулон, как и у его дедушки и бабушки. Найдя Гильермо, он одновременно узнал бы и о своих корнях.