поднимались невысокие сталагмиты, а потолок был испещрен какими-то отверстиями.
На первый взгляд казалось, что пещера была совершенно закрыта от внешнего мира, но, если присмотреться, в глубине скалы виднелось отверстие, откуда начинался тот самый узенький ход.
Хоакин поставил зажженную лампу обратно на выступ в скале. Затем пошарил рукой за ней.
Его пальцы наткнулись на рукоятку резака. Он припрятал его ранее, на всякий случай.
Он не смог удержаться от довольной ухмылки: резак очень скоро ему пригодится. План действий становился все отчетливей.
Развязав веревку на поясе, Хоакин крепко обвязал ее вокруг одного из сталагмитов. Потом подал знак оставшимся в лодке, трижды резко дернув ее.
Веревка по-змеиному зашевелилась, уходя в воду, и вскоре туго натянулась.
Хоакин облокотился о сталагмит и стал терпеливо ждать.
Примерно две минуты спустя послышался всплеск, из воды вынырнул Гильермо и вскоре вошел в пещеру. Выпустив веревку, он пригладил руками мокрые волосы. Разумеется, дышал он тяжело.
– Ну как? Проще простого, а? – обратился к нему Хоакин, и Гильермо, все еще не восстановивший дыхание, утвердительно кивнул в ответ. Он снял рубашку, выжал ее и снова надел, одновременно внимательно осматривая пещеру. Он даже слова не сказал, заметив бесчисленных насекомых, покрывавших стены пещеры.
– Хорошее место. Его точно никто не найдет.
Хоакин довольно усмехнулся:
– Еще бы. Это мое самое надежное убежище.
– Только бы оно не стало нам могилой.
Хоакин скривился. Лишь бы не сглазить.
– Ну, хватит нам прохлаждаться. Давай-ка примемся за работу, а? Пока не продрогли тут до костей.
Взявшись за веревку, он ее трижды дернул.
Не иначе, как тот, снаружи, был уже готов – немедленно последовал ответный знак.
Хоакин с Гильермо подошли к кромке воды и начали объединенными усилиями травить веревку.
Работа оказалась на удивление тяжелая. Когда в ящике золотые слитки на шестьдесят с лишним килограммов, вода его практически не несет. К тому же время от времени мешок словно цеплялся за что-то. Вдвоем они то натягивали, то ослабляли веревку и только минут через десять напряженной работы наконец выудили из воды первый ящик.
Затем волоком протащили его от кромки воды внутрь пещеры. Ослабив веревку, которой была обвязана горловина мешка, они отвернули вниз вымокшую мешковину и увидели деревянный ящик, пятьдесят сантиметров в длину, тридцать в ширину и высотой сантиметров в двадцать.
Хоакин дернул за веревку, подавая знак.
Веревка, свернувшаяся кольцами, как змея, распрямилась и вместе с мешком поползла вниз, скрываясь под водой.
За это время Хоакин успел достать лежавший за лампой резак. Просунув лезвие в щель между досками, он с усилием нажал и взломал ящик. Гильермо молча наблюдал за его действиями.
Откинув доску, Хоакин выбросил из ящика ветошь и в самом деле увидел перед собой небрежно набросанные в ящик золотые слитки. Пять болванок из чистого золота, двадцать сантиметров в длину, десять в ширину и три в высоту.
Хоакин, забывшись, даже присвистнул:
– Смотри-ка, приятель. Товар что надо, а?
Гильермо промолчал.
Хоакин повернулся и взглянул на него. Исход игры решался именно сейчас. Для успеха нужно было во что бы то ни стало заручиться его поддержкой.
Он начал прощупывать почву:
– Слушай, Гильермо. Что ты думаешь об этом Болонском?
Гильермо встретил его взгляд с совершенно бесстрастным видом.
– О чем ты?
– Как только мы закончим эту работу, он нас прикончит и приберет все золото к рукам. Это ясно как день.
– Почему ты так думаешь?
Тупость Гильермо раздражала Хоакина.
– У тебя есть голова на плечах? Если бы он не собирался с нами разделаться, ну, скажи мне, с какой стати он стал бы рассказывать нам, случайным людям, что находится в ящиках? Думаешь, отпустит он нас на все четыре стороны после того, как мы узнали, где находится его тайник? Да он разделается с нами, как только мы вернемся к лодке, говорю тебе.
– Прямо здесь, на вражеской земле?
– Ну, может, не здесь и не сразу, но рано или поздно он нас точно прикончит.
Привязанная к сталагмиту веревка снова туго натянулась. Они поспешили к воде.
– Я не собираюсь сидеть и дожидаться, пока он меня убьет, – продолжил Хоакин, вытягивая вместе с Гильермо веревку. – Мы,
– Ты предлагаешь убить Болонского и присвоить слитки себе?
– Именно. Это золото – наше. Русским не должно достаться ни крупинки.
Вытянув из воды второй ящик, Хоакин снова подал знак Болонскому, дернув за веревку.
Вдвоем они поставили второй ящик на первый.
– Ну, что решил? Времени у нас в обрез. Отвечай, – понукал Хоакин, но Гильермо покачал в ответ головой.
– Это золото не наше. Оно принадлежат народу Испании. Сама мысль присвоить его мне не нравится.
– Да я и не говорю, что надо прибрать к рукам все золото. Просто возьмем себе немного за работу, и все. Что же в этом плохого, а?
Разумеется, это было ложью.
Сначала вдвоем убить Болонского, потом расправиться с Гильермо и прибрать к рукам все золото – таков был план Хоакина.
– Я приму решение только после того, как удостоверюсь в истинных намерениях Болонского, – проговорил Гильермо, стряхнув со штанов насекомое.
Хоакин молниеносно вытащил резак и приставил его к шее Гильермо.
– Слушай внимательно, приятель. Когда ты поймешь его намерения, уже будет поздно. Он нас точно собирается убить. У нас есть только один шанс – самим сделать первый ход и расправиться с ним. Давай решайся.
В глазах Гильермо не было и тени страха.
Хоакин забеспокоился и покрепче обхватил рукоятку резака. Его противник был не из тех, кого пугают угрозы. Хоакин и раньше это понимал, но он уже зашел слишком далеко, и назад пути не было.
Гильермо перевел взгляд на веревку и с кривой усмешкой сказал:
– Смотри, Болонский подает нам знак. Если не начнем вытягивать веревку, он точно что-то заподозрит.
Хоакин оскалил зубы:
– Черт с ним, с Болонским. Если ты не согласишься, я выбью тебе мозги этим резаком. Я не шучу.
Гильермо пристально посмотрел на него. Затем расслабил напряженные мышцы и, кивнув, произнес:
– Понял. Я ведь и сам не верю Болонскому. Может, ты и прав. Ладно, по рукам.
Хоакин, все еще не вполне доверяя ему, настороженно посмотрел на Гильермо. Но в тусклом свете керосиновой лампы было невозможно разглядеть выражение его лица.
– Поклянись, что не предашь.
– Клянусь. Если ты меня первый не предашь.
Хоакин облизнул губы:
