момента.
– Это представление окончено. Только это. Я полагаю, что должен помочь опере. Избавить ее от некоторых пошлостей, от плохого стиля. Я усовершенствую ее, поверь мне. Благодаря мне эта неповторимая музыка, которую ты даже не слышишь, станет совершенной. Всего хорошего, Лоренцо! Счастливого пути! Зализывай свои раны и не поминай меня лихом. Я честно заслужил свою победу.
Казанова улыбнулся и покинул комнату. Он медленно делал шаг за шагом, как будто хотел насладиться униженным видом Лоренцо. Когда Казанова удалился, вошли двое слуг. Они взяли под руки Лоренцо да Понте, либреттиста при дворе кайзера в Вене, и вынесли через черный ход.
Глава 8
Констанция проснулась среди ночи. Внезапная тревога лишила ее сна. Констанция прошла по темным тихим комнатам и зажгла свечу в его кабинете. Ей хотелось, чтобы он был здесь, сидел за клавесином и работал. Она легла бы в соседней комнате и прислушивалась к звучащим аккордам.
Когда она была рядом, Моцарт писал лучше всего. Он хотел, чтобы супруга всегда находилась рядом с ним, чтобы он мог чувствовать ее. Но не совсем рядом – возле открытой двери. Тогда он терпеливо записывал ноты и не вскакивал время от времени. Все-таки перед тем как приступить к работе, маэстро часто ходил из угла в угол, искал развлечений и цеплялся к каждой мелочи, лишь бы не работать. Он отвлекался, пил кофе, дурачился. Предлагал жене сыграть в карты, подражал птицам, хотя прекрасно понимал, что лишь тянет время.
Если же Моцарт садился за работу – чаще всего это происходило внезапно, то его уже было не остановить. Он писал так быстро, что тяжело себе это представить. Однако ему удавалось писать так быстро потому, что Моцарт заранее все продумывал. Когда он писал, то даже не вставал, чтобы поесть или чего-нибудь выпить. Сначала Констанция очень беспокоилась, приносила ему во время работы ликер и засахаренные фрукты, но потом поняла, что ему это не нужно. Это только отвлекало и мешало писать быстрее, и из-за этого Моцарт начинал злиться…
Этой ночью Моцарт не вернется, не сядет за клавесин. Он переночует в гостинице и ляжет очень поздно. Наверняка он тайком улизнет с приема, как часто это делал. Моцарт всегда сбегал. Маэстро начинали искать, выкрикивая его имя. В это самое время он сидел, притаившись, там, где его никто не мог найти. Перед сном он проведет некоторое время в полном одиночестве, за бокалом вина. Без этого одиночества Моцарт не мог уснуть. Эта тяга к одиночеству была одной из его тайн. Только Констанция знала о ней. Однажды Моцарт объяснил жене, что одиночество успокаивало его. Он забывал обо всем, что слышал, и погружался в свое одиночество, пока в его душе не воцарялось полное спокойствие и он не засыпал.
Может, в такие минуты маэстро думал о своей работе? Может быть. Но он не говорил об этом. Вообще- то Констанция не могла сказать, когда он думал о работе. У Моцарта никогда не было задумчивого вида. Нет, Моцарт был тайной за семью печатями, человеком, о мыслях которого невозможно догадаться. Только о его любви. Да, о его любви можно было судить по одному лишь виду. Это действительно так.
Констанция пошла в соседнюю комнату и прилегла на диван. Как будто Моцарт вот-вот вернется. Она посмотрела на мерцающую свечу, осветившую клавесин. Ш-ш-т, ш-ту – в темноте Констанция почувствовала поцелуй. Нежный поцелуй любимого. Ш-ш-т, ш-ту – как она устала!
Констанция закрыла глаза. Когда она засыпала, ей показалось, что она до сих пор чувствует поцелуй. В первые минуты сна Констанция видела, как кто-то задул свечу.
Часть 5
Глава 1
На следующий день поздним вечером Йозефа Душек отправилась за город, чтобы проведать Констанцию. Они выпили горячего шоколаду, затем прогулялись на верх холма, к беседке. Йозефа никак не могла успокоиться. Ей нужен был человек, который смог бы ее выслушать, кто-нибудь, кому можно было подробно рассказать о событиях последней ночи.
– И… представь себе, Лоренцо да Понте действительно хотел совратить малышку Иоанну! Незаметно, так, что это никому не бросилось к глаза, он пробрался к ней в комнату. Что только пришлось пережить бедной девочке! Какого страху она натерпелась! Честно говоря, мне никогда не нравился синьор да Понте. Я просто на дух его не переносила. В нем есть что-то порочное, темное. Видно, что он думает только о себе и ни о ком больше. Странно, что твой супруг смог найти с ним общий язык. Но твой муж – сама доброта. Ему никогда не пришло бы в голову пожаловаться на Лоренцо да Понте. Однако теперь песенка этого негодяя спета. Не поможет даже терпимость Вольфганга. Синьору да Понте пришлось уехать. Конечно, он был вынужден покинуть Прагу, потому что не мог здесь больше оставаться.
– Так-то оно так, но кто же допишет либретто и отрепетирует сцены с актрисами?
– Сначала следует сделать первый шаг, дальше все устроится. Да Понте уехал сегодня утром. Он сказал, что ему пришло письмо из Вены, в котором требуют его возвращения. Якобы он должен написать еще одно либретто. Да Понте помчался в театр и попрощался со всеми. Он проливал слезы и превратил свой отъезд в сентиментальную комедию. Кем он себя возомнил? Неужели он действительно верит, что без него опера не будет иметь успеха? Я считаю иначе, ведь в Праге есть кому заменить его. Синьор Джакомо допишет текст и продолжит репетиции с актерами.
– Ты полагаешь, что он справится?
– Справится? Я еще ни разу в жизни не встречала мужчины, который мог бы справиться с этим лучше, чем он. Если бы ты побывала на его приеме, то согласилась бы со мной. Синьор Джакомо ничего не упускает из виду. Он прекрасно разбирается в том, как расположить к себе людей. Его присутствие сопровождается всеобщим весельем! Синьор Джакомо добавит в оперу то, чего ей недоставало – блеска, красок и темперамента!
– Откуда тебе известно, чего не хватало опере? Разве ты была на репетициях?
– Нет, Боже упаси! Я ни за что не пойду на репетиции, несмотря на то что умираю от любопытства. Буду ждать премьеры. Но я предчувствую, что синьор Джакомо сможет изменить оперу. Уже сегодня он должен снова встретиться с твоим супругом. Кстати, вчера вечером, после этого ужасного происшествия, Моцарт куда-то пропал. Мы всюду искали его. Видимо, он сбежал с приема. Может быть, ему было тяжело слушать, что говорят о да Понте. Но пропал не только он. Со вчерашнего вечера никто не может найти молодую графиню. Я рассказывала тебе о ней? Это младшая дочь графа Пахты. Очень мила и необычайно красива. Отец поместил ее в женский монастырь в Градчанах, но вчера она пришла на прием. К счастью, граф сейчас в Вене. Я ее сразу узнала, хоть графиня и была в маске. Ее красоту не скроет никакой карнавальный костюм. Думаю, что она понравилась и твоему супругу. Они разговаривали так, словно давно знакомы.
– Они не знакомы. Когда мы в начале года заезжали к графу Пахте, его младшая дочь была в Вене. В гостях у братьев.
– Неужели? Я могла бы поклясться, что они давно знакомы. Они болтали, смеялись и все время перешептывались. Ну конечно, Анна Мария так молода и прекрасна. Ей не хватает опыта и новых впечатлений. Монастырь не для нее.
– Что ты хочешь сказать, Йозефа? Ты намекаешь на то, что вчера вечером они сбежали вдвоем?
– Нет, дорогая Констанция. Конечно же, нет. Некоторые поговаривают об этом, но нет никаких доказательств. Ты же знаешь, что на таких приемах много сплетничают. И чаще всего главной темой этих сплетен становится твой супруг.
– Может, он и исчез вместе с графиней. Может быть. Может, Вольфганг хотел поговорить с ней наедине, чтобы им никто не мешал. Почему бы и нет? Ему нужно немного развеяться. Он очень устает.
– Ты права, дорогая. Ему нелегко. Опера, и к тому же новые заботы! Разве не удивительно, что он и тебя взял с собой в Прагу? Супруг носит тебя на руках. Наверное, вы с нетерпением ждете рождения ребенка. И все-таки Моцарту непросто. В конце концов, это его обременяет. Ему было бы намного легче, если бы он приехал сюда один.
– Ты плохо его знаешь, дорогая Йозефа. Один он не справится. Вольфганг очень беспомощен. Он с детства привык, чтобы о нем заботились, кормили и сопровождали. Ему легче творить, если я рядом. Он хочет, чтобы я сидела возле него – так ему легче успокоиться.
– Ты сидишь рядом с ним, когда он пишет музыку?
– Не совсем рядом. Вольфганг должен слышать, что я недалеко. Тогда он доволен.
– Слышать тебя? Что именно он хочет слышать?
