религию.

— Вы с Филиппом подписали брачный договор?

— Когда ты выходишь замуж за человека с двадцатью миллиардами долларов, его адвокаты настаивают на подписании договора… В нашем случаи он был длиной в рукописную Библию. Но я наняла очень крутого адвоката, который выступал на моей стороне… Так что, если все развалится, я не останусь без гроша. Хотите посмотреть остров?

— Но ведь уже темнеет.

— В этом-то все и дело, — сказала Марта и взяла меня за руку.

Выходя из дома, она прихватила фонарь, стоявший у двери. Мы с ней пошли по узкой тропинке, которая начиналась за главным строением и вела куда-то вверх. Солнце все еще окрашивало небо в слабый свет, но ночная тропическая серенада уже звучала вовсю. Она будила во мне, сугубо городском жителе, глубинные страхи.

— Послушайте, вы уверены, что мы подобрали подходящее время для прогулки? — спросил я.

— Для призраков еще рано. Так что…

— Очень смешно, — сказал я.

— Со мной вы в безопасности, — последовал ответ.

— Идти было тяжело. Мало того что в гору, так еще я то и дело спотыкался о выступавшие из земли корни. Внезапно деревья расступились, и мы оказались на вершине холма.

Прямо перед собой я увидел раскаленный диск солнца, опускающийся в океан.

— Милостивый боже…

— Одобряете? — спросила моя спутница.

— Шоу что надо…

Мы долго стояли молча. Марта повернулась ко мне и сжала мою руку. Затем, в одно мгновение, мир стал темным.

— Это была прощальная реплика, — сказала Марта и включила фонарь.

Мы начали спускаться вниз. Марта не выпускала моей руки, пока мы не дошли коттеджей. Перед тем как войти внутрь, она отправилась поговорить с шеф-поваром. Я уселся на веранде, глядя на потемневший пляж. Через несколько минут Марта вернулась. С ней был Гэри. Он нес поднос с серебряным шейкером для коктейлей и два охлажденных бокала для мартини.

— О, а я думал, что мы будем вести трезвый образ жизни, — сказал я.

— Боюсь, не получится. К тому же на яхте вы пили шампанское с удовольствием.

— Да, но мартини совсем в другой лиге.

— А «Кровавая Мери» днем?

— Всего одна рюмка, это не в счет.

— Никто вас насильно пить не заставляет. Но я решила, что вам придется по вкусу коктейль с бомбейским джином и двумя оливками.

— Ваши люди и это выяснили?

— Нет, я сама догадалась.

— Вы попали в точку. Но я выпью только один бокал.

Никогда не зарекайтесь! За первым бокалом последовал второй, а за ним — великолепное вино под жареную рыбу. К середине ужина мы оба пребывали в приподнятом настроении, какого трудно достичь без употребления спиртного. Мы говорили о нашем детстве, о романтических приключениях юности, о неудачных попытках Марты стать театральным режиссером после окончания университета Карнеги- Меллона, о моих провалах на профессиональном поприще и о прочих мелочах.

После второй полубутылки австралийского муската Марта позвала Гэри и сказала, что вся прислуга может укладываться спать. Ко мне она обратилась с другим предложением:

— Давай прогуляемся.

— Вернее сказать, пошатаемся, — внес я свои коррективы. — Учитывая наше состояние…

— Тогда давай пошатаемся.

Она схватила мускат, два бокала и направилась в сторону пляжа. Там она села на песок и решительно заявила:

— Дальше не пойду!

Я растянулся рядом и застыл, пораженный красотой звездного неба.

— Хочешь, догадаюсь, о чем ты думаешь, когда смотришь наверх? — сказала Марта, наливая вино. — «Все пустяки и бессмыслица, через пятьдесят лет я умру…»

— Если повезет…

— Пусть через сорок, не важно. Потому что в 2041 году вряд ли что-нибудь из того, чем мы занимаемся сейчас, будет иметь значение. Разве что один из нас начнет войну или напишет выдающийся ситком нового тысячелетия…

— Откуда ты знаешь, что это моя сокровенная мечта?

— Да это было ясно с первого момента, как я тебя увидела…

Она замолчала и коснулась рукой моего лица.

— Ну, договаривай, — попросил я.

— С того момента, как я тебя увидела, — сказала она небрежно, — я поняла, что ты твердо решил стать Львом Толстым в области телевизионного сериала.

— Ты всегда мелешь такую чушь?

— Да, всегда, почти всегда. Это единственный способ не говорить невпопад, тем более, я хочу спросить тебя о твоей жене.

— Что именно?

— Люси была твоей любовью с первого взгляда?

— Да, это так.

— И она была первой большой любовью в твоей жизни?

— Да, несомненно.

— А сейчас?

— А сейчас самая большая любовь в моей жизни — это дочь Кейтлин. И Салли, разумеется.

— Да, разумеется…

— Ну а Филипп?..

— Филипп никогда не был моей большой любовью.

— А что было до него?

— До него был некто, кого звали Майкл Вебстер.

— И он был то что надо?

— Я была влюблена в него по уши. Мы встретились, когда учились в университете Карнеги. Он был актером. Когда я его впервые увидела, я решила — это он. К счастью, любовь была взаимной. Настолько взаимной, что начиная со второго курса мы были с ним неразлучны. После университета мы семь лет пытались устроить свою жизнь в Нью-Йорке, но большую часть времени ругались. Затем он получил работу на сезон в «Гатри», это было фантастическое везение, к тому же и мне удалось получить работу в сценарном отделе. Мы с ним привыкли к Миннеаполису. Режиссеру «Гатри» очень понравился Майкл, и он продлил с ним контракт на следующий сезон. Потом Майкл успешно прошел кастинг в Лос-Анджелесе. Мы начали поговаривать о ребенке… Иными словами, все для нас складывалось неплохо. Но однажды снежной ночью Майкл решил съездить в ближайший магазин за пивом. Возвращаясь домой, он не удержал машину на повороте и на скорости сорок миль в час врезался в дерево… Все бы обошлось, но, понимаешь, этот идиот забыл пристегнуться… В результате он вылетел через лобовое стекло и попал головой прямо в ствол…

Марта потянулась за мускатом:

— Тебе налить?

Я кивнул. Она наполнила наши бокалы.

— Какая жуткая история, — сказал я.

— Да, жуткая. Хуже всего то, что четыре недели он провел на поддерживающих жизнь аппаратах, хотя врачи сказали, что мозг его умер. Майкл был одинок: родителей он похоронил много лет назад, брат