— Тогда можно.

— Правда? — он широко, словно ребенок, зачарованно улыбнулся. — Ты будешь отвечать? Мы ведь будем видеться?

— Да-да, вы опаздываете, — она уже подталкивает его.

Не говоря ни слова, они вновь дошли до линии спецконтроля.

— Доброго пути.

— Постой, — он весь вспотел, вытер пот со лба, почистил руку о пиджак и кончиком пальцев тронул ее кисть. Она не одернула. — Я больше пить не буду… Я хочу жить. Я хочу рядом с тобой жить.

— Вы опаздываете, — она его толкнула, дверь спец-контроля автоматически закрылась за ним.

Как только самолет приземлился, Цанаев получил SMS-ку «Берегите себя. Аврора». Он стал по этому номеру звонить — телефон отключен. У него настроение испортилось и более не улучшилось, потому что после Европы сама атмосфера аэропорта Шереметьево с этими пограничниками и навязчивыми таксистами действовали угнетающе.

Еще хуже обстояло дело дома. Жена встретила его подбоченясь:

— Ну что, вернулся? А что ж ты там не остался? Ха-ха, даже этой старой деве такая пьянь не нужна… И так денег нет, а он на всяких шлюх… Не трожь меня. Я милицию вызову… Лучше работай, как все, деньги в дом приноси.

— Миллионами приносил, миллионами! — кричал Цанаев.

— Это Аврора хотела тебя купить. Небось, должок отдавала.

— Замолчи, дрянь!

— Это твоя Аврора дрянь. С женатым мужчиной общается, заигрывает, к себе зовет… Но от тебя ведь проку нет. Вдруг умрешь, похоронить не на что. И заработать не можешь.

— Умирать я не собираюсь, — орет Цанаев, а вот насчет работы — как есть. Профессор, а платят копейки, еле-еле до очередной получки хватает. Адекватно и он, впрочем, как и большинство ныне, работает: с утра и до обеда время убьет, а после обеда, если нет какого-либо мероприятия, свободен, и в институте практически никого нет, и науки как таковой нет, одна показуха. Но в один день ему пришлось задержаться — неожиданно позвонили:

— Майор Федоров… тот, что вас в больнице навещал. Нам надо встретиться, поговорить. Как вам удобно? Я могу к вам на работу заехать, в три.

Было уже без четверти четыре, а майор не приехал. Цанаев, ясное дело, нервничал, все посматривал в окно. И вот увидел майора.

Цанаев уже немолодой и помнит, как выглядели работники спецслужб в советское время — скромно, тихо, незаметно. А теперь: дорогая иномарка, шикарно одет, походка барина, и Цанаев невольно вспомнил слова министра — «пять процентов спецслужбам, чтобы людям жить не мешали».

— Вы виделись с Авророй? — вновь тот же вопрос.

— Да, виделся. А что? — еле скрывает раздражение Цанаев.

— В общем, ничего, но вопросы есть.

— Говорите прямо, пожалуйста. Какие претензии ко мне и к Авроре?

— Хорошо… Дело в том, что Таусова перечисляла вам значительные суммы.

— Да, по контракту, за науку, грант. А что? Многие ученые на грантах живут, а иначе, как я сейчас.

— Я в курсе, — спокоен майор, по ходу он смотрит свои бумаги. — Просто грант международный, и мы хотели бы знать суть дела подробнее.

— Если честно, то я знаю суть, но не подробности — это работа Таусовой. Но если знал бы, то не сказал бы без разрешения Авроры… Еще вопросы есть?

— Есть. Когда вы общались с Авророй в последний раз?

— У меня нет ее телефона.

— Да, — улыбнулся Федоров, — она вас упорно избегает… Видимо, из-за вашей жены.

— Вы подслушиваете телефон?

— Ваш — нет… Кстати, вот новый телефон Таусовой.

— Вы будете подслушивать?

— Не знаю… Но знаю, и вас хочу предупредить, что с того же счета, что и вам, были перечислены в тот же день деньги боевикам, или лесным братьям, как вы их называете.

— Никаких боевиков я не знаю и не знал, — возмутился Цанаев.

— Зато ваша Аврора знает.

— А почему она моя? — на этот вопрос майор лишь повел плечами, ушел, а у Цанаева появился номер Авроры.

Час назад он об этом мечтал, а сейчас позвонить боится — прослушивают? Но как хочется услышать ее голос. Несколько раз он набирал, сбрасывал. Вновь набирал, вновь не решался. И не то что он боялся, что Аврору «подставит», — просто он не мог и не хотел представить, что между ними кто-то еще есть, кто не просто подслушивает, а как бы присутствует при их разговоре. Хотя никогда ничего лишнего, тем более интимного, они не говорили. И все же… От этих терзаний Цанаеву стало явно не по себе и, казалось бы, позабытое влечение начинало довлеть. Чтобы снять этот стресс, Цанаев, как-то бессознательно, направился в ближайший вино-водочный магазин, уже деньги достал, выбирая водку по средней цене, как зазвонил мобильный — Аврора!

— Гал Аладович, у вас был майор?

— Как ты узнала?

— Только что и мне звонил.

— Аврора, — Цанаев торопливо отошел от прилавка в угол, где потише. — Аврора, как ты там?

— Нормально… Я хотела вам сообщить, что деньги я перечисляла только вам и моим племянникам.

— Что ж он болтает?

— Они считают моих племянников-подростков потенциальными боевиками, раз у них фамилия Та- усовы.

— Безобразие, — прошептал Цанаев, и еще тише: — Он еще хотел, — тут он замялся, не зная, как это закамуфлировать, да Аврора прямиком:

— Эти гады-бидаевы хотят, чтобы я на них работала, шпионила здесь, там и всюду. Не выйдет!

— Аврора! — чуть ли не закричал Цанаев. — Тебя, нас подслушивают.

— Пусть подслушивают. Я не шпионка, я ученый, и мне нечего скрывать… А вы мне не звоните, подслушивать вас не будут.

— Погоди, погоди Аврора, — встревожился Цанаев, — позволь мне звонить, хоть иногда.

Наступила долгая, очень долгая пауза, и он слышит ее учащенное дыхание:

— А ваша жена?

— При чем тут жена?! Я хочу быть с тобой, — вдруг выдал он, от неожиданности умолк, а она вновь, после паузы:

— Как хотите. Вы мужчина, и вам выбирать. Но звоните только по делу и при одном условии.

— Каком? — перебил Цанаев, и зная наперед: — Не пью. Честное слово, не пью, не пил и пить не буду.

Они попрощались. Только сейчас Цанаев вспомнил, что он в вино-водочном магазине. После разговора с Авророй, с ее, как он считает, ангельской чистотой, этот магазин, с этими запахами, с этими испитыми, опухшими, угрюмыми лицами — чуть было не вырвал. Выскочил из магазина.

Цанаеву казалось, жить он начал заново: бросил пить и курить, и от этого такое просветление, словно мир стал ярче или зрение лучше, и в теле такая непонятная легкость, упругость, и эта вонь, вонь табака и спиртного, от его существа просто явственно каждый день исторгается — на душе покой, комфорт, ощущение радости каждого дня, а ведь это не все, потому что в неделю два-три дня просто праздники — он имеет возможность звонить Авроре. Она ему никогда не звонит. А он, вроде бы, только по делу, и недолго они говорят о науке, но для Цанаева это очень важно, приятно, ответственно. Почему-то после общения с