анестезия.

– У меня перелом или вывих? – спросил Ник, набравшись смелости.

– Все удовольствия сразу, – буркнул Дэлги. И, выдержав паузу, добавил: – Перелома нет. Был вывих, который я уже вправил, гематома и растяжение связок. Не бойся, пройдет без остатка, здесь тебе не Окаянный мир. И не радуйся, от тренировок ты освобожден на ближайшие три дня, потом наверстаем упущенное.

Он вытер руки бумажной салфеткой, шагнул к изголовью. Не зная, чего ждать – вдруг влепит затрещину, – Ник попытался сесть, и все тело отозвалось болью.

– Не вздрагивай, бить не буду. Если ты хотел заморочить мне голову инсценировкой самоубийства, зачем вот это оставил? – Дэлги сдернул со стула куртку и встряхнул за ворот, словно нашкодившее домашнее животное.

– На ней же старая кровь… – чуть слышно пробормотал Ник.

– Даже по старой крови можно определить, жив человек или нет. Учти на будущее. Я имею в виду, не для того чтоб со мной дурака валять, а просто чтобы знал.

Дэлги подошел ближе, склонился над ним.

– На куртке не только твоя кровь. Чья-то еще. Меня интересует, что это был за человек, как его зовут, где ты его встретил?

– Не может такого быть… Я никого не убивал.

– Я же не говорю, что ты кого-то убил! Каким-то образом на твою куртку попала чужая кровь, только и всего. При ворожбе, когда я выяснял, жив ты или свернул шею, оно сразу обнаружилось. Этот человек меня очень интересует, и ты мне скажешь, кто это был. Давай, вспоминай.

– Не знаю. Я купил ее в магазине в Улонбре, она была новая. Потом я сел в трамвай, поехал в Эвду. Если случайно где-то испачкался кровью, это было уже после. Может, пока я был без сознания…

– Пятно чужой крови небольшое, вот здесь, – Дэлги показал на бронзовый ромбик с рельефным узором, приклепанный к отвороту. – У этой штучки острый угол.

– Ксават цан Ревернух, когда мы подрались, хватал меня за куртку, – Ник обрадовался, что может выдать вразумительный ответ и отделаться от этого допроса. – Поранился он или нет, я не заметил. Потом у меня провал, а в Убивальне до этой куртки никто не дотрагивался, кроме вас.

– Значит, высокородный Ксават цан Ревернух! Вот так номер… То-то мне показалось, что в нем есть что-то знакомое! – Дэлги рассмеялся, и его негромкий смех прозвучал до того пугающе, что по спине у Ника поползли мурашки. – Ловко спрятался… Ничего, теперь я до него доберусь. Или даже не доберусь, а устрою ловушку, в которую он сам заберется, так будет веселее.

– У вас с ним какой-то конфликт? – робко спросил Ник.

– Можно сказать, конфликт, можно сказать, игра. Теперь у меня наконец-то появился шанс выиграть и получить лакомство в награду, – Дэлги заговорщически подмигнул и перешел на более серьезный тон. – Вот что, об этом разговоре забудь. У тебя вроде нет причин хорошо относиться к Ревернуху, так что твое дело – сторона.

Медикаменты он убрал в кожаную сумку. Еще раз окинул Ника критическим взглядом.

– Новые шмотки тебе привезут из Мулша, я дал денег и список, что купить. Мулш – это здешний городок. Не люблю его, там на каждом перекрестке навозные кучи, не город, а скотный двор. Девчонка вернется оттуда с покупками только завтра. Оно и к лучшему, голый ты никуда не денешься.

– Как вы по крови определяете, жив человек или нет? – смирившись с судьбой, спросил Ник. – Можете показать?

– Ворожба. Несложная, но показывать не буду, мало мне других печалей… Думаю, сестра Миури сама начнет тебя учить, когда будешь к этому готов. Пока экспериментировать нельзя, а то получится, как с тем снотворным. Если ты, такой, как сейчас, начнешь ворожить, сразу угодишь в трясину своих кошмаров.

Крашенная белой краской дверь без стука распахнулась, заглянул хозяин дома.

– Слышь, идем скорее, – обратился он к Дэлги, бегло посмотрев на Ника. – Беда у нас, подмога нужна. Кивчаби пропал. Ребята сказали, полез за золотом в Улиткин овраг, где твоего парня нашли, а потом слышали, как он кричал. Мать его ревет…

– Дур-р-рак… – пробормотал Дэлги и вместе с ним вышел.

Приподнявшись на локтях, Ник оглядел себя: тело – сплошная ссадина, лоснится от мивчалги, на ноге повязка. Из одежды ему оставили только плавки, да еще куртка висит на стуле, но он сейчас и не собирался ударяться в бега. Откинувшись на подушку, задремал, слушая сквозь сон, как щебечут на огороде птицы и время от времени словно стукают о жесть резиновые мячики – это запрыгивали на низкий оконный карниз шныряющие среди грядок прыгунцы.

Дэлги вернулся несколько часов спустя, после того как хозяйка принесла Нику лепешки с толстыми ломтями масленого оранжевого сыра и кофе со сливками.

– Спасли его? – спросил Ник.

– Нет, – казалось, эта неудача настроение Дэлги не испортила. – Когда мы туда спустились, спасать было нечего – одни кости с остатками мяса. И не скисай, ты не виноват. Я же говорил им – не лезть за этим золотом. У кого хватило ума, тот послушался.

– Эта тварь такая мерзкая… – Ника от одного воспоминания передернуло.

– Тварь как тварь. Ей, как и тебе, надо что-то кушать, – неожиданно заступился Дэлги. – Это тебе хватит чашки кофе и хлеба с сыром, а ей требуется живое мясо и жизненная энергия, желательно человеческая. Если тварь необходимой пищи не получит, она станет вялой и слабой, вот они и измышляют уловки, чтобы кого-нибудь заманить на обед. Кстати, на самом деле им нужно есть не так уж часто, раз в полгода – за глаза хватит, остальное для удовольствия. Этот остолоп сам виноват, жадность и глупость до добра не доводят. А какая от тварей польза, я тебе уже объяснял.

Дэлги говорил безмятежным тоном, но негромко – видимо, не хотел, чтобы его услышали за дверью.

Уехали из деревни на следующее утро, после завтрака. День был пасмурный, ватный, и воздух такой, словно купаешься в парном молоке.

Оба молчали. Дэлги вырулил с проселочной дороги на грунтовое шоссе. Ник понятия не имел, куда они направляются.

Машина остановилась под крутым склоном, белесым, ступенчатым, утыканным темными елками, похожими друг на дружку, словно сошли с одного конвейера.

Дэлги опустил боковое стекло. Пахло озоном и хвоей.

– Собираешься еще убегать?

Что можно ответить на такой вопрос? Ник пожал плечами.

– Если я скажу «нет», вы решите, что я вру. Хотя вы сами, по-моему, не всегда говорите правду.

– Это точно, я тебе много всякой лапши на уши понавешал, – неожиданно легко согласился Дэлги. – Но мое вранье – оно прозрачное, как вода, сквозь которую видно песчаное дно со всеми камешками и складками. Так и здесь: если захочешь, сквозь все, что я тебе наплел, увидишь правду. Но ты, похоже, просто боишься.

– Вы никогда не были алкоголиком. Из гвардии вас выгнали за что-то другое. За убийство, наверное.

– Ну-ну, продолжай в том же духе.

– Что вам от меня нужно?

– Твое общество, – он сменил насмешливый тон на дружеский. – Люблю путешествовать в компании, одиночеством я и так сыт по горло. Трудно тебе, что ли, вместе со мной покататься? Я ведь ничего больше не требую. За все плачу. Не вынуждаю тебя совершать никаких противозаконных деяний. Не пристаю с противоестественными домогательствами. Даже кофе варить на стоянках не заставляю, потому что я сам варю его лучше.

– Ага, а тренировки?

– Это не в счет. Это нужно тебе, а не мне.

Ник хотел возразить, но промолчал. Если б не эти уроки, он бы вряд ли дожил в овраге до прихода спасателей.

– От тебя требуется только одно: чтобы ты составил мне компанию на ближайшие полмесяца. Потом